– Вот именно! – важно кивнула Хрумса. – Ладно, Крылышко. Давай так, ты пока обживайся, чини свой дом и знакомься с соседями. А я полетаю и посмотрю, что там с северным сиянием. Заодно постараюсь выяснить, почему шаман потерял связь с духами.

– Он потерял связь с духами? – чуть не уронила я челюсть. Вспомнила холодный взгляд Иску, его напряженные плечи и то, как он молчал, прежде чем заговорить. – Серьезно?

– Очень серьезно. Иначе бы олень не смог пробраться в его дом. Защитные барьеры шамана должны были остановить любое существо, но они не сработали. А это значит… – Хрумса замолчала, и в ее желтых глазах мелькнуло что-то похожее на беспокойство. – Это значит, что дела хуже, чем я думала.

Она расправила крылья и взлетела к окну.

– Хрумса, подожди!

– Что?

– Ты правда думаешь, что я смогу? Спасти мир, чинить ткань реальности, работать с шаманом?

Сова развернулась и посмотрела на меня так, как смотрят на ребенка, который задал очень глупый, но важный вопрос.

– Крылышко, – мягко сказала она, – я не зря выбрала именно тебя. Ты – Тийва. Крыло. А крылья нужны не только для того, чтобы летать. Они нужны, чтобы укрывать, защищать, расправлять пространство. Ты – нуэйтэ, умеешь чинить то, что сломано. И скоро ты научишься чинить то, что еще не успело сломаться.

Не успело? Первая заповедь нуэйтэ: «Работает? Не трогай!»

– Это… звучит страшно.

– Зато красиво. – Хрумса махнула крылом. – До встречи, ученица. Готовь морошку. Я вернусь голодной.

И она исчезла в морозном воздухе, оставив только легкий снежный вихрь на подоконнике.

А я осталась одна. Ну, почти одна, не считая трех оленей, из которых один был вором, второй лентяем, а третий – неожиданно адекватным малым.

– Ну что, мальчики, – сказала я, – похоже, мы влипли.

Скатта радостно заржал. Баикко и ухом не повел. А Ньявви подошел и ткнулся носом мне в ладонь.

И я поняла, что моя тихая жизнь в Лоайванги только начинается.

Только вот… Да уже она не тихая!

Глава 2, в которой дом оказывается обидчивым

Следующие три дня я провела в попытках наладить быт.

Звучит просто, правда? Для мастера бытовой магии это должно быть элементарно. Но мой новый дом оказался… с характером. Нет, он не был разрушенным или заброшенным. Скорее… обиженным. Как старый кот, которого слишком долго не гладили.

Печь отказывалась разгораться по утрам. Просто отказывалась и все!

Я перепробовала все заклятья из моего арсенала, но огонь вспыхивал неохотно, словно делал мне одолжение. Дверь в погреб заедала именно тогда, когда мне нужно было что-то срочно достать. А половицы в спальне скрипели так мелодично и настойчиво, что я начала подозревать: дом пытается со мной разговаривать.

– Ладно, – сказала я вслух на четвертое утро, стоя посреди гостиной с чашкой остывшего чая. – Что тебе нужно?

Дом молчал. Но я чувствовала его настроение – печальное-печальное.

Я села на пол, скрестив ноги, и положила ладони на деревянные доски. Это был один из первых приемов, которым меня учили. Чтобы починить дом, нужно сначала его услышать. Закрыла глаза и потянулась внутрь, туда, где бытовая магия встречается с духом места.

И спустя несколько секунд почувствовала.

Одиночество. Долгое и глухое, как зимняя ночь без звезд.

Прежний хозяин дома ушел внезапно. Не попрощался и ничего не объяснил. Просто собрал вещи и уехал, оставив дом ждать. А дома, как и люди, не любят, когда их бросают без объяснений.

– Эй, – прошептала я, проводя рукой по полу. – Прости его. Может, у него были причины. Но я здесь. Я останусь. Обещаю.

Доски под пальцами потеплели. Совсем чуть-чуть, почти незаметно. Но я почувствовала, что дом услышал.

– Давай договоримся, – продолжила я. – Я буду чинить тебя, заботиться, разговаривать. А ты не будешь тушить печь по утрам и пугать скрипом моих оленей. Идет?

Половица под левой рукой тихо скрипнула. Дружелюбно, почти довольно.

– Отлично, – улыбнулась я. – Значит, договорились.

После чего встала, отряхнула колени и пошла к печи. На этот раз огонь вспыхнул жарко и весело, как будто только этого и ждал.

Баикко, дремавший у стены, открыл один глаз и довольно фыркнул.

– Да, я молодец, – согласилась я. – Можешь мне не аплодировать.

***

После обеда я решила, что пора познакомиться с соседями. В столице это было проще. Там люди сами приходили, просили починить амулет или заклятье от холодных снов, болтали, платили и уходили. Здесь все работало иначе. Нужно было показать, что ты свой и тебе можно доверять.

Я надела чистый свитер. Тот, что с узором северных оленей, связанный бабушкой с особой любовью, закутала в платок корзинку с вяленой рыбой и сушеными ягодами, надела торку и вышла.

Первым на моем пути оказался дом старосты.

Внушительное строение. Крепкое, с высокой крышей и резными наличниками, на которых были вырезаны защитные знаки. Над дверью висел оберег из оленьих рогов, переплетенных красной нитью.

Я аккуратно постучала.

– Открыто! – донеслось изнутри.

Я толкнула дверь и вошла.

В доме пахло хвоей, дымом и чем-то сладким, наверное, пирогами. За большим столом сидела женщина лет пятидесяти, седые волосы были заплетены в косу и закручены на затылке. Взгляд добрый и очень внимательный.

– Ты, должно быть, новая нуэйтэ? – спросила она, не вставая. – Тийва Ракконен, так?

– Да, госпожа, – улыбнулась я и протянула корзинку. – Принесла… ну, в знак уважения.

Женщина улыбнулась, и вся строгость на ее лица растаяла.

– Присаживайся, девочка. Меня зовут Рувса Виртта. Я тут слежу за порядком. И за людьми. Ну, и за духами, если честно. – Она заглянула в корзинку и одобрительно кивнула. – Хорошая рыба. Сама вялила?

– Нет, покупала. Но это проверенный мастер.

– Умница. – Рувса встала и поставила на стол чайник. – Чай пить будешь?

– С удовольствием.

Мы сели напротив друг друга. Рувса разливала чай медленно, обстоятельно, словно это был не просто напиток, а ритуал.

– Слышала, ты уже познакомилась с нашим шаманом, – сказала она, не поднимая глаз.

Я чуть не подавилась чаем.

– Откуда?..

– Лоайванги – поселушек маленький. Здесь все обо всем знают, – улыбнулась она. – Особенно если речь идет об олене, который украл священный бубен.

Я застонала:

– Все уже в курсе?

– Все, но не переживай. – Рувса похлопала меня по руке. – Это даже хорошо. Значит, ты не из тех, кто прячется. Пришла, извинилась, вернула. Правильно поступила.

– А Иску… он сильно сердится?

Рувса задумалась, глядя в окно.

– Иску вообще редко сердится. Он больше хмурится. Много лет назад он был другим – открытым и веселым даже. Но потом что-то сломалось. Духи перестали его слушаться, а ветра начали избегать. Он замкнулся, – вздохнула она. – Жалко. Хороший парень. Просто… потерянный.

Я молчала, обхватив ладонями теплую чашку.

– А почему духи его избегают?

– Не знаю, – покачала головой Рувса. – Шаманы редко делятся своими проблемами. Но чувствуется, что ему нужна помощь. Только он не просит.

– Гордый?

– Упрямый, – поправила Рувса с улыбкой. – Как все северные мужчины.

Мы посидели еще немного, поговорили о погоде, о том, как устроена община, потом – праздниках и традициях. Рувса была из тех людей, с которыми легко – не нужно притворяться, подбирать слова, бояться сказать что-то не то.

Когда я собралась уходить, она остановила меня у порога.

– Тийва, если увидишь что-то странное… Духов, которые ведут себя необычно, огни над тундрой, сны, которые не похожи на сны, – приходи за помощью. Сразу. Не жди. Понятно?

Я кивнула, хотя внутри что-то екнуло.

– Что-то должно случиться?

Рувса посмотрела на небо. Оно было серым, плотным, как шерстяное одеяло.

– Не знаю, – тихо сказала она. – Но чувствую. Что-то идет.

***

Вечером я решила проверить обереги, что были вокруг дома.

Это была привычная работа: обойти периметр, прощупать каждую защиту, поправить там, где магия ослабла. Обереги в Лоайванги были простыми, но крепкими: узлы из веревок, пропитанных солью и дымом, амулеты из кости и дерева, резные знаки на столбах.

Я шла по снегу, методично проверяя узлы. Кое-что заставило меня замереть.

Один из амулетов, маленький деревянный диск с вырезанным оленем, был холодным. Не просто прохладным, а ледяным, как будто его только что достали из проруби.

Я сняла варежку и дотронулась до него пальцами.

Магия внутри была… странной. Не сломанной, нет. Но как будто кто-то до нее дотронулся. Чужая сила, скользкая и острая, прошлась по оберегу, оставив след.

– Что это? – прошептала я.

– Вопрос на миллион замерзших рыбин, – деловито раздалось сверху.

Я подняла голову. На крыше сидела взъерошенная и недовольная Хрумса.

– Ты когда-нибудь спишь? – спросила я.

– Никогда, потому что сон для слабаков, —сказала сова и подлетела к оберегу. – Дай-ка посмотрю.

Она наклонила голову, разглядывая амулет, и тихонько ухнула.

– Ага. Так и есть.

– Что так и есть?

– Это след духа-хранителя, но не местного. Чужого. – Хрумса взмахнула крылом. – Кто-то проверял твою защиту.

У меня внутри все похолодело.

– Зачем?

– Либо из любопытства, либо из осторожности. – Она повернулась ко мне. – Скорее всего, это связано с Иску. Его духи ищут что-то. Или кого-то.

– Меня?

– Может, и тебя. – Хрумса пожала крыльями – насколько это вообще возможно для совы. – Ты ведь не простая нуэйтэ, а Тийва-крылышко. А крылья чувствуют все ветра. И все ветра чувствуют крылья.

Я хотела ответить, что поэтично, но непонятно, однако в этот момент из-за дома раздался тревожный рев.

Ньявви?

Я бросилась в дом, не думая ни о чем. Хрумса взлетела следом, вопя что-то про «осторожность» и «дыши».

Ньявви стоял у края двора, вытянув шею и глядя в сторону леса. Баикко поднялся – редкое событие – и тоже смотрел туда же. Даже Скатта замер, прижав уши.

Я остановилась рядом с Ньявви и глянула в ту сторону, куда смотрели они.

Лес был темным. Но не обычной темнотой, а густой и плотной, как будто кто-то вылил туда чернила. И между деревьями что-то двигалось.

Не зверь. Не человек.

Тень. Высокая, длинная, скользящая между стволами так быстро, что за ней не успевал глаз. Она остановилась на опушке и словно посмотрела на меня.

И я почувствовала холод. Такой, какого не бывает даже зимой в тундре. Холод, который идет не снаружи, а изнутри, из места, где живут страхи.

– Хрумса, – тихо позвала я. – Что это?

Сова опустилась мне на плечо. Я впервые услышала, чтобы она говорила серьезно, без шуток:

– Это дух-искатель. Он ищет того, кто может остановить Светопад. – Она помолчала, прежде чем сказать. – И он нашел тебя.

В следующий миг тень дернулась и исчезла, словно ее и не было.

Олени разом выдохнули. Ньявви ткнулся в меня носом, и я обняла его за шею, не зная, кто испугался больше.

– Это хорошо или плохо? – спросила я, когда голос вернулся.

– И то, и другое, – ответила Хрумса. – Хорошо, потому что ты нужна. Плохо, потому что теперь духи знают, где ты. И скоро начнут проверять: достойна ли ты.

Я посмотрела на дом, оленей и заснеженный двор. Этого еще не хватало.

– А если я не справлюсь?

Хрумса развернулась и посмотрела на меня одним желтым глазом.

– Тогда, Крылышко, нам всем придется очень туго. Но я в тебя верю. А знаешь, почему?

– Почему?

– Потому что ты спросила дом, что ему нужно. А это умеют не все. – Она хлопнула меня крылом по голове.

Ай! Нахалка!

– Иди, готовься. Завтра мы идем к шаману. Пора начинать твое обучение!

– Обучение? – обалдела я.