Клиповое мышление

С точки зрения наших генов за последние десятилетия и даже за последние тысячи лет люди практически не изменились. У нас имеется все тот же набор возможностей и способностей, что был и у наших предков. Тем не менее за этот малый срок произошли и продолжают происходить значительные культурные перемены, которые создают благоприятные условия для развития одного набора возможностей человеческой природы и крайне неблагоприятные условия для развития других.

К сожалению, наше внимание оказалось во втором списке: оно подвергается распаду.

Жутковатая история о подростках, которым не хватает внимания даже на то, чтобы получить удовольствие, есть миниатюра общего положения дел. Если мы доверимся оптимистичным прогнозам и сочтем, что число таких бедняг все еще крайне мало, происходящее с ними все равно характеризует ту культурную среду, в которой живем мы все. И научные исследования это недвусмысленно подтверждают.

В первую очередь в человеческом мире стало больше информации, а ее доступность многократно возросла. Практически в каждом доме и в каждом устройстве бурлит целый океан историй, новостей и разнообразных сведений. Мы стремимся охватить этот океан как можно полнее, чтобы отыскать в нем наиболее лакомые кусочки. Масштабы стоящей перед нами задачи и некая рефлекторная алчность заставляют нас скользить взглядом по верхам и быстро собирать у поверхности то, что кажется нам самым ценным.

Информации много, времени на ознакомление с ней отводится все меньше, а конкуренция за умы между производителями информации огромна. Исторически на эту ситуацию сложился такой ответ: теперь информация шинкуется в мелкую соломку. Так нагрузка снимается, и любая информация усваивается с бо́льшим комфортом.

Нам все подают мелко нарезанными порциями, понимая, что крупные куски выглядят менее привлекательно. Футуролог Элвин Тоффлер назвал такие крошечные порции информации клипами (от английского глагола clip – «отрезать небольшой кусочек с края»).

Мы приучаемся потреблять все в мелкой нарезке, и в итоге у нас складывается клиповое мышление. Клип, клип, клип – то, что не является клипом, вызывает все больше отторжения и застревает в горле. За наш ум борются многочисленные коммерческие компании, политические силы и мировоззренческие системы, которые были вынуждены приспособиться к новой ситуации и начать производить клипы.

Привычка к клипам сперва возникает как тягостная необходимость, затем становится склонностью, а после этого превращается в потребность. Неклиповая информация кажется слишком требовательной: ее приходится долго жевать, а наши интеллектуальные мускулы отвыкли от такой нагрузки. Любой объемный и концентрированный жизненный опыт начинает восприниматься чем-то утомительным и пугающим.

Наконец, привыкшие потреблять клипы, мы сами начинаем их производить.

Переизбыток стимулов и информационных продуктов образует в культуре беспорядочную зашумленную среду из мелко нарезанных клипов, и наше внимание приучается резво скакать от одного к другому. Такое поведение получает всяческое поощрение со стороны информационной среды. Мы не только не учимся сдерживать метания своего ума, но редко осознаем саму необходимость учиться устойчивой концентрации.

Мы сотни раз проверяем оповещения, листаем новостную ленту, скользим по заголовкам и пытаемся за несколько минут разобраться в сути множества вопросов, после чего возникает потребность двигаться дальше.

В буддизме этот мечущийся ум называется обезьяньим умом. На языке науки то же привычное для нас состояние прыганья между темами, задачами, эмоциями, воспоминаниями, настоящим, прошлым и будущим называется «стандартный режим работы мозга» (англ. default mode)^[4].

В нейробиологии стандартный режим противопоставляется «режиму внимания» (англ. frontoparietal mode) – тому самому, который сейчас в беде. Вместе с переключающей их системой определения значимости (англ. salience network) стандартный режим и режим внимания образуют тройственную модель работы мозга в современной нейробиологии.

Сегодня стандартный режим в нашем мозге получает мощную подпитку, а режим внимания существует на грани голодной смерти, и это крайне опасная ситуация. В сотнях научных работ минувших десятилетий была установлена прочная связь между повышенной активностью стандартного режима и множеством психических и физических расстройств.

Обезьяний ум наносит огромный вред счастью, творческим силам и даже здоровью человека. Самой очевидной причиной подобного положения вещей является то, что сам акт переключения внимания требует значительного количества энергии. При частом переключении между задачами и объектами ум расходует намного больше ресурсов, чем тратится во время удержания внимания на чем-то одном.

Дело в том, что разные виды деятельности требуют разных подходов. Чтобы приспособиться к изменению типа активности, нашей нервной системе приходится заглушать одни моторы и заводить другие. Но вот только она это сделала, как приходит пора вновь выключать только что запущенную машинерию и заводить новую. Обезьяна уже прыгнула на другую ветку.

Постоянная перенастройка и переключение внимания зачастую требуют в разы больше сил, чем удержание внимания в одном месте в течение продолжительного времени. Они истощают нервную систему и вызывают накапливающийся когнитивный стресс.

Эти же соображения объясняют, почему при том, что называют красивым термином «многозадачность», ощутимо падает наша скорость и эффективность и растет число ошибок. Мы расходуем больше энергии, и, следовательно, ум быстрее устает.

Но вдобавок к этому наша нервная система просто не успевает прогреться и настроиться на конкретную задачу. Как только мы входим в режим внимания и подбираем правильный подход к своему занятию, этот процесс грубым образом нарушается при переключении. Мы делаем все хуже, поскольку не успеваем ни приспособить ум, ни стянуть свою энергию ни на одно из дел.

Когда обезьяний ум становится привычкой в работе и учебе, мозг сопротивляется концентрации энергии на задаче, поскольку знает, что вскоре ему все равно придется прыгать на другую ветку: нет смысла всерьез разворачиваться и настраиваться.

Полезность многозадачности – это давно опровергнутый миф^[5]. Исследования показывают, что многозадачность снижает продуктивность примерно на 40 % в сравнении с выполнением того же объема работы последовательно. Привычка к многозадачности уменьшает объем серого вещества в мозге, ухудшает память, снижает IQ, повышает число ошибок и замедляет скорость работы.

Из-за пониженной способности сосредотачивать свою умственную энергию на задаче и удерживать ее там достаточно длительное время мы не только не можем раскрыть свои творческие способности, но и постепенно утрачиваем даже те способности, что у нас уже есть.

Также ученые обнаружили, что чем активнее в нашем мозге работает стандартный режим, тем выше уровень стресса и тревожности. Это хорошо показывают замеры пульса, сердечного ритма и содержания гормонов стресса в слюне и крови. Аналогичные выводы были получены и с помощью метода фМРТ.

Сущностью стандартного режима является ощущение фундаментальной бедности той ситуации, в которой мы находимся, и всякого объекта нашего внимания. Мы чувствуем нехватку, недостаток, невротическую потребность переключиться на что-то другое, а потом еще на что-то, а потом еще на что-то. Нам плохо там, где мы находимся. Обезьяний ум прыгает с ветки на ветку, но ни одна остановка ума не утоляет его голод. Всё не то. Каждая остановка быстро становится болью и приводит ум в рефлекторное и вымученное движение дальше.

Неустойчивое внимание посылает лимбической системе мозга сигнал о том, что с нашим настоящим моментом что-то не так, поскольку нам постоянно нужно сбежать куда-то за его пределы. Мы не можем найти нужное нам, мы остро не удовлетворены, мы чувствуем невосполнимую бедность всякого состояния своего бытия, а потому скачем от мысли к мысли, от контента к контенту, от дела к делу. Подобные метания ума есть проявление стандартного режима, и они вызывают его дальнейшую активацию.

В стандартном режиме, в нашем невнимательном режиме, мы испытываем принудительную тягу за пределы любой ситуации, в которой находимся. В действительности эта потребность убежать от настоящего, быть не здесь и не сейчас и заниматься чем-то другим есть само определение страдания. Именно поэтому стандартный режим пропитан страданием насквозь, как губка. Он сочится им при любом касании. И чем активнее стандартный режим, тем мокрее оказывается эта губка.

Концентрация, напротив, представляет собой принятие ситуации и переживание ее богатства и самодостаточности, а это и есть определение счастья. Страдание есть бегство от того, что есть, а счастье – это когда наше бегство прекращается. Мы никуда не бежим; мы именно там, где мы хотим быть.

Создаваемый прыжками внимания шум ума, который нас мучит, одновременно мешает нам увидеть реальность перед собой. Мы слишком быстро скачем от предмета к предмету, от клипа к клипу. Мы слишком поглощены своими эмоциями, желаниями и настроениями и смотрим то назад, то вперед. Это мельтешение оглупляет и лишает сил.

Детищем клиповой культуры и ее наиболее выразительным воплощением является бесконечная новостная лента, которая состоит из клипов, и в поисках счастья мы перемещаемся от одного клипа к другому.

Каждый новый клип, который мы пролистываем, вызывает небольшое выделение дофамина в мозге, так что мы испытываем крошечный прилив положительных эмоций. За душевным подъемом, однако, следует душевный провал, и мы, ознакомившись с очередным клипом, вновь отправляемся на поиски приятных сюрпризов. Смутная надежда на что-то интересное там, впереди, и неопределенность награды дают нам еще одну крупицу радости. Сегодня на один пост в социальных сетях человек тратит в среднем 19 секунд^[6].

Итак, при потреблении клипов подъемы стремительно чередуются со спадами, и вроде бы это нормально. Так уж устроена жизнь. Но дело в том, что дофаминовые подъемы от постоянного переключения внимания малы и не имеют накопительного эффекта, а вот создаваемый дофаминовыми спадами стресс накапливается, как и разрушительное влияние фрагментарного потребления информации. Этот нюанс все меняет.

Хотя мы двигаемся то вверх, то вниз, эти фазы не равноценны. Движения вниз оказывается больше, чем вверх, а следовательно, наш общий маршрут выстроен по нисходящей траектории и погружает нас во все более глубокую дофаминовую яму.

Ученые выяснили, что неумеренный скроллинг вызывает у людей зависимость, повышает уровень тревоги, снижает их продуктивность и вызывает накопление отрицательных эмоций^[7]. Учитывая вышесказанное, это очевидно и даже неизбежно.

Обезьяний ум пребывает в невротическом движении по реальности вовсе не потому, что этот галоп скорее делает нас счастливыми, нежели несчастными. Мы просто не можем остановиться, как это происходит, к примеру, при алкоголизме, наркотической зависимости и множестве других расстройств. Многие наши привычки не опираются ни на какие соображения вроде пользы или радости. Это обычные просчеты нервной деятельности, когда ум упрямо следует накопившейся в нем глупой инерции, даже если это нас разрушает.

Мы продолжаем потворствовать метаниям собственного внимания, ибо плохо понимаем все преимущества дисциплинированного, спокойного и сосредоточенного ума. И мы не знаем, как прекратить эти метания: борьба с ними кажется нам тщетной и еще более мучительной, чем хождение у них на поводу, хотя на самом деле это не так.