Развод. План «Месть» с поправкой на чувства (страница 2)
– Савельева… – произносит он, и моя фамилия в его устах звучит как изящное оскорбление. – Давно не виделись. Что, жизнь не сложилась? Надо было лучше учиться, а не паяльником махать.
Воздух вырывается из лёгких. Это прямой удар, идеальное эхо ядовитой записки Максима. Так грубо, так нагло точно в своей жестокости, что на секунду я просто перестаю дышать. Затем в груди вспыхивает старый, знакомый гнев, белое каление, плавящее лёд моей нервозности.
– Здравствуй, Лев, – мой голос на удивление твёрд, ироничен. Сама не подозревала, что смогу так держаться. Окидываю его ответным взглядом. – Рада видеть, что твоё обаяние никуда не делось. Ровно, как и тонкое понимание психологии человека,– презрительно кривлю губы.– Или ты просто ставишь галочки напротив «разозлить оппонента» в учебнике для начинающих манипуляторов?
Его брови взлетают. В его холодных глазах мелькает искреннее удивление, возможно даже уважение, прежде чем оно быстро маскируется под усмешку. Он вальяжно откидывается на спинку стула, растягивая руки по краям.
– О, так ты ещё и остроумие развила. Рад за тебя. Но давай к делу. Маша сказала, тебе требуется… сопровождение?– Он произносит это слово так, будто оно одновременно грязное и очаровательное.
–Мне требуется актёр, – поправляю я его резко, чувствуя, как горят щёки. – На одну ночь. Вернее, до позднего вечера.
– До «ночи» мне понравилось больше. Но не с тобой! – в чёрных глазах пламя ада. – Вижу, я должен представиться. Актёр, эксперт по имиджу, психолог— называй как хочешь. Суть не меняется. Я помогаю людям не опозориться на публике… – Он ловит взгляд официанта и заказывает эспрессо, даже не глядя в меню. – Так что рассказывай. Какой-то бывший? Нужно произвести впечатление? Поразить бывшего и его новую пассию своим невероятным успехом и удачной личной жизнью? – Лев говорит со скучающим выражением лица, словно слышал эту историю тысячу раз.
Хочется исчезнуть из уютного зала кафе, оказаться подальше от человека, сидящего напротив.
Он препарирует мой жалкий план с хирургической точностью, и это унизительно.
– Что-то вроде того, – бормочу я, уставившись в изодранный в клочья бумажный платок.
Лев издаёт короткий, сухой смешок.
–Классика… Ну что ж, – он потирает руки, не сводя глаз с моего лица. – Я не из дешёвых, Савельева. Мои услуги стоят дорого. Очень. И я ставлю свои условия.
Официант приносит эспрессо. Лев делает медленный глоток, наблюдая за мной через край крошечной чашки.
– Первое: ты делаешь всё, что я скажу, – он кивает, обрывая на корню любые возражения. – Абсолютно всё! От выбора платья до манеры держать вилку. Второе: никаких реальных чувств. Это работа. Ты не влюбляешься в меня, я не влюбляюсь в тебя. Чистая бизнес-транзакция. Третье: после мероприятия мы незнакомы. Уловила?
Его слова холодны, профессиональны и не оставляют места для возражений. Это уже не школьный соперник; это бизнесмен, излагающий безжалостный контракт. А я – отчаявшийся клиент.
– Почему? – вопрос вырывается у меня прежде, чем я успеваю подумать. – Почему ты вообще этим занимаешься?
Он ставит чашку. Ухмылка исчезла, вместо неё появился взгляд холодного анализатора.
– Полевая практика. Я клинический психолог. Начинающий, но талантливый, – отвечает он без тени иронии. – А здесь, в этой вот… нише… я наблюдаю за человеческими слабостями, страхами и комплексами в их чистейшем виде. И неплохо на этом зарабатываю. Два зайца.
Откровение поражает меня странным образом. Лучше бы Лев был альфонсом. Он учёный. Циничный, отстранённый наблюдатель, изучающий таких, как я – сломленных, отчаявшихся, готовых платить за красивую иллюзию. Это как-то даже хуже. И всё же в этом есть извращённый смысл. Его природа всегда была таковой – наблюдать, анализировать, побеждать.
Я делаю глубокий вдох, ум лихорадочно работает. Это мой последний шанс. Мой единственный шанс. Я думаю об улыбке Максима. О его снисходительной записке. Смотрю на бесстрастное лицо Льва, на договор о сделке с дьяволом, лежащий на столе между нами.
– Хорошо, – шепчу, и слова на вкус как пепел любви от первого брака. – Я согласна. На твои условия.
Его рельефные губы изгибаются в медленную, довольную улыбку. Не дружелюбную. Хищную.
– Отлично. Наши репетиции начинаются завтра. Не опаздывай, Савельева. Я терпеть не могу, когда мои проекты не пунктуальны!– Он допивает эспрессо, оставляет на столе купюру и поднимается. – До завтра.
Он уходит, ни разу не оглянувшись. Я сижу в углу одна, мои руки слегка дрожат. Я только что продала кусок своего достоинства единственному человеку на свете, у которого никогда бы не хотела просить о помощи.
И у меня есть ужасное предчувствие, что «репетиции» станут самым сложным экзаменом в моей жизни.
Глава 4
Ровно в десять утра раздаётся резкий, требовательный звонок в дверь. Я открываю, не удосужившись посмотреться в зеркало и заглянуть в глазок. Милый вид ненормальной женщины в растянутой футболке и с щёткой для пайки в руке.
На пороге – Лев. Он смотрит на меня так, будто я только что выползла из ближайшей пещеры неандертальцев.
– Надеюсь, это не твой финальный образ, – произносит он, переступая порог без приглашения. Любопытный взгляд скользит по разбросанным деталям, приборам и чашке с остывшим чаем. – Пахнет радиодеталями и отчаянием. Очаровательно!..
– У меня была срочная работа, – огрызаюсь я, пытаясь собрать волосы в нечто более презентабельное. – Некоторые из нас действительно трудятся, а не просто критикуют.
– Некоторые из нас, – парирует он, снимая идеальный пиджак и аккуратно вешая его на спинку стула, – умеют планировать своё время. Начинаем. Урок первый: светская беседа.
Он усаживается на потёртый диван, как король на трон, и смотрит на меня ожидающе. Я неуверенно опускаюсь напротив.
– Ну?.. – подгоняет он. – Спроси меня, как мои дела. Очаруй меня.
– Как… дела? – выдавливаю я, почёсывая бок.
– Ужасно, – безразлично констатирует он. – Я трачу своё бесценное время, пытаясь сделать из Золушки принцессу, а она встречает меня в одежде для уборки. Но это неважно. Важно – твой ответ. Ты не должна хмуриться и выглядеть виноватой. А тем более чесаться. Ты должна улыбнуться и сказать что-то лёгкое. Попробуй. Улыбнись.
Я растягиваю губы в неестественной, напряжённой гримасе.
– Боже, – морщится он. – Это похоже на оскал загнанного барсука. Ты же не на рентген зубов идёшь. Улыбка должна быть в глазах. Попробуй снова. Думай о чём-то приятном.
Я пытаюсь. Думаю о том, как починила вчерашний ноутбук. Моё лицо наверняка светится энтузиазмом.
– Получилось! – радуюсь я.
– Нет, – он качает головой. – Ты сейчас рассказала бы мне о пропускной способности шины данных. Это в твоих глазах. Перестань думать о микросхемах, это не сексуально! Думай о… о первом свидании. О чём-то романтическом.
– С тобой? – я фыркаю. – Прости, это только усугубит ситуацию.
К моему удивлению, уголок его рта дёргается. Кажется, я его почти рассмешила.
– Ладно, сойдёт для начала, – нехотя уступает он. – Теперь покажи мне своё свадебное платье…– Он хмурится, сдвинув брови. – Не тот бабушкин раритет, в котором ты выходила замуж, а в чём собралась удивлять бывшего мужа на его новой свадьбе.
Я с гордостью приношу и показываю ему своё лучшее платье – элегантное, тёмно-синее, с закрытой спиной и скромным вырезом. Я всегда в нём хорошо себя чувствовала.
Лев смотрит на него так, будто я принесла ему мешок с картошкой.
– О, боже… – произносит он с ледяным ужасом. – Ты собралась на похороны? Или на закрытый семинар бухгалтеров? С ним срочно нужно что-то делать!
Встаю грудью за парадно-выгребной наряд.
– Это прекрасное платье! – возмущаюсь я, чувствуя, как обида комком подкатывает к горлу. – Оно классическое!
– Верю! Его носила любовница Шопена. Оно скучное, – заявляет Лев безапелляционно. – Оно не говорит – «я счастлива и у меня всё прекрасно». Оно кричит: «я выплатила все кредиты и мне не на что есть»! Завтра мы идём по магазинам.
В этот момент я готова воткнуть паяльник в его интересное место. Но вместо этого глубоко дышу и иду в контратаку.
– Хорошо, – говорю я сладким голоском. – А теперь моя очередь. Настоящий мужчина, особенно такой успешный и образованный, должен уметь чинить тостер. А то, что это за имидж – не знать, что делать с простейшим бытовым прибором?
Я с наслаждением вижу, как Лев замирает. Тащу из кухни свой старый, немного разболтанный тостер и ставлю на стол перед ним.
– Ваша задача, о, великий эксперт, – сообщаю с плохо скрываемой издёвкой, – починить его. Без Гугла. Полагаясь только на логику и мужскую смекалку.
Лев смотрит на тостер с таким же отвращением, с каким я смотрела на его лекцию об улыбках. Он осторожно тыкает в кнопку, как будто она может его укусить.
– Я не… это не входит в условия нашего договора, – начал говорить он, и в его голосе впервые слышится неуверенность.
– Входит, – радостно парирую я. – Входит в раздел «подготовка к непредвиденным обстоятельствам». А вдруг на свадьбе сломается кофемашина? Ты должен будешь героически её спасти, чтобы произвести впечатление.
Он хмурится, но начинает разглядывать тостер. Он переворачивает его, пытается открутить какую-то деталь пальцами. У него ничего не получается. Я с наслаждением наблюдаю, как его железобетонная уверенность даёт трещину.
– Нужна крестовая отвёртка, – не выдерживаю я. – Ну что, гений? Сдаёшься?
– Я не сдаюсь. Я анализирую, – бурчит он, но отодвигает тостер. – Ладно. Ты создала свою точку в огромном торговом центре. Я не бог бытовых приборов. Зато я бог светских условностей. А они на свадьбе важнее. Продолжаем. Покажи мне, как ты будешь есть десерт.