Зина Кузнецова: Звонкие чувства

© Кузнецова З., 2026

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2026

Иллюстрация на переплете Markass

Часть первая

1

Полуденное июльское солнце через огромное окно кафе светило прямо в щеку щуплого, невысокого и кудрявого мужчины, который сидел напротив такой же кудрявой, темноволосой, совсем юной девушки. Мужчина недовольно морщился и пытался закрыться от лучей, а девушка непринужденно изучала меню.

– Что-то жаркое место мы с тобой выбрали, Роза, – недовольно сказал мужчина, проведя бледно-желтым носовым платком по взмокшему лбу.

– Зато смотри, какой вид красивый…

Девушка повернула голову и с улыбкой подставила лицо солнечным лучам. Это небольшое кафе стояло на столбах прямо в небольшом городском пруду, и в его окна глядели две златоглавые церкви.

– Вид… – недовольно повторил мужчина, в очередной раз протирая лоб платком, а потом раздраженно зашептал: – Это называется «увидеть и умереть». Ты хоть представляешь, как солнечные лучи вредны! Ультрафиолет, понимаешь? Это преждевременное старение, я уже не говорю про рак. Что ты скажешь, если именно на этой щеке, – он ткнул пальцем в щеку, на которую падали солнечные лучи, – образуется опухоль?

– Дядя Виля, – с улыбкой сказала Роза. Видно было, что ей не привыкать к нервозности дяди, – ты еще меня переживешь.

Они сделали заказ подошедшей официантке и снова вернулись к разговору.

– Переживешь… – протянул дядя Виля. – Даже укус комара может вызвать заражение крови, а заражение крови – это все, понимаешь? А клещи! Говорят, в этом году они особенно оживились! И, в конце концов, очень мне нужно тебя переживать. В моих планах умереть в окружении родных, а не в угрюмом одиночестве, так что передай матери и заруби на носу, что вам в этом мире нужно задержаться.

Роза кивнула и с восхищением уставилась на огромный молочный коктейль со взбитыми сливками, который перед ней только что поставила официантка. Роза нечасто лакомилась такими изысками – только раз в месяц, когда дядя Виля получал зарплату и мог себе позволить сводить племянницу в кафе. Они стали так выбираться еще три года назад, когда развелись Розины родители. Дядя Виля сначала брал племянницу в кафе, чтобы дать тем поговорить, потом – чтобы развеять ее тоску по отцу, ну а сейчас такие вылазки стали просто их приятной традицией. Дядя вознамерился поддерживать с племянницей теплые отношения сначала из-за страха умереть в одиночестве и никому не нужным, а потом, потому что Роза, чуть повзрослев, вдруг стала приятным и веселым собеседником.

– И все-таки мы пересядем! – сказал дядя Виля, затем схватил коктейль, который Роза уже собиралась попробовать, и направился к столу в глубине кафе, куда не попадали солнечные лучи.

Розе было некуда деваться, и она последовала за дядей. Когда они устроились за новым столом, и официантка принесла остальные блюда, дядя Виля спросил:

– Какие-то новости?

– Стала ходить на курсы по английскому.

– В июле?

– Ага. Я хотела сразу уже купить курс по подготовке к ЕГЭ, но у них пока такого нет. Обещали, что будет с сентября. Я пока хожу просто для повышения уровня.

– Я бы на твоем месте пяток из-под одеяла не показывал, пока возраст позволяет, а ты пошла учиться.

– А что поделать? Я либо учусь, либо пролетаю мимо МГУ.

– Мимо некоторых вещей лучше пролететь, еще и двигатель включив.

Роза мечтала поступить в МГУ с тех пор, как осознала, насколько небогато и в чем-то даже бедно они с дядей и мамой живут. Ее гордость страдала, и она мечтала выбиться в самые верха. Слова дяди нисколько не задели ее, она уже научилась пропускать мимо ушей его бурчания.

Дядя Виля считал, что в жизни человек должен быть свободен. И, по его философии, никоим образом свободу нельзя обрести ни в одном из мест, имеющем громкую аббревиатуру: ни в МГУ, ни в загсе… Сам дядя Виля абсолютной свободой не обладал. Он работал хирургом в городской больнице. Получал, как он сам говорил, чудовищно мало, людей не любил, но работу не менял. «Ну а кто, если не я? Сейчас студенты предпочитают оставаться в больших городах. У нас в городе хирургов – полтора человека. Раз выучился, буду оперировать». Роза всегда удивлялась, как невысокий, щупленький, нервный дядя Виля, всем своим видом выражающий неуверенность, может решительно орудовать ножом в операционной и брать на себя такую страшную ответственность. Но справлялся со своей работой он действительно прекрасно, и, гуляя по городу с ним, Роза не раз видела, как к нему подходили пациенты и крепко жали руку. Абсолютно лишенный обаяния, дядя Виля что-то бормотал в ответ и старался поскорее улизнуть, но Роза чувствовала, что все-таки он рад был слышать эти слова благодарности.

Роза обожала дядю. Дядю и маму. А больше никого. Но ей и не хотелось любить кого-то еще.

– Спасибо за обед, дядя Виля! – сказала Роза, когда они уже вышли из кафе.

– Ты на курсы?

– Ага.

Вдруг Роза увидела, как к остановке подкатил нужный ей автобус, поэтому она поцеловала дядю в щеку, крикнула: «До свидания, до встречи!» – и, заскочив на ступеньку автобуса за секунду до того, как двери закрылись, уехала.

У входа в недавно открывшийся небольшой языковой центр Розу ждала подруга.

– Опаздываешь, – сказала Люся. – Опять.

В груди у Розы загорелось раздражение:

– Да ладно тебе.

Вместе они вошли в маленький холл, на полу которого красовался красно-синий логотип языкового центра.

– Девочки, урок уже пять минут идет, – сказала администратор.

Раздражение в груди Розы разгоралось все больше.

– Мы бежали со всех ног, – ответила она, стараясь не огрызнуться. Вероятно, если бы это был кто угодно другой, Роза не стала бы сдерживаться и нагрубила, но эта женщина нравилась ей своим стержнем. Она выглядела так, будто должность администратора – одолжение, которое она делает этому языковому центру.

Но вот Люся сдерживаться не стала:

– Вам-то какое дело! – бросила она и быстро прошла мимо.

Люся была большой девочкой: высокой, почти под два метра, и полной. И ее раздраженный топот действовал на нервы с утроенной силой.

Роза увидела, как расширились глаза администратора, и ей мгновенно стало жаль ее. Пока подруги шли к своему классу, Роза сверлила Люсину спину недовольным взглядом.

Когда они постучали и вошли, преподаватель Людмила Анатольевна, беременная молодая женщина, что-то объясняла у доски.

– Извините, – сказала Роза, опережая Люсю. Той не хватало такта и вежливости, и не хотелось, чтобы Людмиле Анатольевне досталась вспышка Люсиного раздражения. Не сказать, чтобы та нравилась Розе. Скорее даже нет – казалось, слишком несерьезно преподавательница относилась к подготовке детей к экзаменам и слишком часто забывала английские слова. Но все же она была просто милой, обаятельной и красивой женщиной, с которой всегда можно было пошутить на уроке, и Роза не особо страдала, учась у нее.

– Ничего, ничего, садитесь, – сказала Людмила Анатольевна.

Свободные места были в разных концах класса, поэтому девочки разошлись. Роза села рядом с Митей Елисеевым, светловолосым восьмиклассником, по уши в нее, Розу, влюбленным. Она о его любви узнала сразу же, как только это чувство зародилось в его сердце. Это случилось на самом первом уроке в языковом центре. Их распределили по парам, чтобы они пересказали друг другу прочитанный текст, и Роза оказалась с Митей.

– Это лето Майкл планирует провести на отдыхе, будет заниматься серфингом… – стал тогда пересказывать Митя на английском, поглядывая на страницу учебника.

– Жаль, что не все мы этим летом Майкл, – пошутила Роза, искренне улыбнувшись.

Она знала, что шутка вышла плоской, несмешной и глуповатой, на такие улыбаются из вежливости, но, когда Роза подняла глаза от учебника, она наткнулась на внимательный Митин взгляд. Тогда это и случилось. Мгновенно. Совершенно неоправданно, необоснованно и странно. Роза почувствовала ту самую секунду, когда в нем что-то щелкнуло и она стала для него большой первой любовью.

Митя казался Розе милым, но не более. Симпатичный худощавый мальчишка, с которым она искренне смеялась, который всегда провожал ее до дома и который под предлогом узнать домашнее задание писал ей в соцсетях. От ответной симпатии к нему ее останавливало только то, что в этом году она уже перешла в одиннадцатый класс, а он – только в восьмой.

Как-то раз Люся, готовившаяся к ЕГЭ по литературе, читая рассказы Бунина, увидела в оглавлении сборника повесть «Митина любовь» и, посмеиваясь, притащила с собой книгу в языковой центр, чтобы показать Розе:

– Про вас, – сказала она.

– Отстань.

– Между прочим, там все плохо закончилось, я специально для тебя прочитала. Была там такая одна девочка, которая ему изменила, не оценила его любви и потом он за-стре-лил-ся. Так что ты бы присмотрелаcь к парню. А то вдруг все Мити, как этот, – Люся ткнула пальцем в книгу.

– Я что, сумасшедшая? Во-первых, ни за что и никогда я не буду встречаться с парнем младше меня. И ты сама подумай. Если бы он был хотя бы в десятом, но ведь у него только-только сломался голос! И еще он ниже меня на две головы! Это уже совсем ненормально. Ты бы сама на такого внимание обратила? Слишком ма-лень-кий!

– Кто маленький? – спросил Митя, проходя мимо.

– Никто! – отозвалась Роза и напряглась, не выкинет ли чего такого Люся, которая любила ставить людей в неловкое положение, но подруга засмеялась и помахала рукой, как бы говоря, что ничего важного.

Итак, Роза села рядом с Митей и убрала кудрявые волосы в пучок, чтобы освежить взопревшую шею, затем положила ногу на ногу и повернулась к своему соседу. Он тут же отвел взгляд.

– Так что сегодня проходим? – спросила Роза, с улыбкой рассматривая его покрасневшие щеки.

«Какой же он милый зайчик», – подумала она.

Митя ответил не сразу, растерянно водя глазами по странице учебника.

– Пассив, – наконец сказал он.

Солнечные лучи лежали на полу класса. Из распахнутого окна слышались бойкие песни скворцов, шум машин и гомон голосов тех, кто проходил под окнами языкового центра. Людмила Анатольевна, положив одну руку на большой живот, неспешно объясняла материал своей маленькой группке учеников, а Митя с Розой, особенно развеселившись непонятно отчего, на пару развлекали всех забавными комментариями весь урок.

После занятия домой Роза с Митей направились вдвоем, потому что Люся жила совсем в другой стороне.

– Слушай, а ты ходил уже на этот ужастик? – спросила Роза, махнув рукой в сторону огромного постера, висевшего на здании кинотеатра.

– Нет, а что?

Митя посмотрел на Розу с такой надеждой, так трогательно звучал его голос, что ей сразу стало стыдно за этот вопрос.

– Думала с подружками сходить, – быстро и как можно непринужденнее сказала она, – но не уверена, хороший или нет. Ужастики, сам знаешь, сейчас слабенькие…

Митя кивнул, мужественно не выдав своего разочарования. Вообще, в такой непростой для него ситуации он держался хорошо: не давил, не раздражал. Роза удивлялась, как этот мальчишка не боится быть уязвимым? Почему он так открыто показывает свои чувства? Она бы никогда не показала парню, что тот ей нравится, до тех пор, пока он первый не сделает шаг. И уж точно, думала Роза, она бы никогда не показала своих чувств, зная, что они безответны. Это унизительно! Но Митя… Митя не выглядел в ее глазах жалким, скорее храбрым, заслуживающим уважения. И пугающе решительным. Иногда Розе казалось, что, если бы она только дала ему хотя бы маленькую надежду, он сразу бы смело во всем ей признался. От этого ей было не по себе. Что делать с его признанием, она не имела ни малейшего понятия, поэтому старалась не создавать ситуации, которые могли навести его на мысль, что вот сейчас самое время облегчить душу.