– Что мы тут делаем? – из меня вырывается смешок. – Это какой-то сюр! – разглядываю любовников. – Мы с дочкой, кстати твоей подружкой, Ася, – заглядываю за спину мужа, чтобы его мелкая шлюшка услышала меня, – покупаем подарки к Новому году и готовимся к празднику. А что ты делаешь тут, Богдан? Разве у тебя нет срочных встреч и совещаний? И как ты нашел возможность и время вывести бедную девочку по магазинам, чтобы она тебя благодарила за трату нашего семейного бюджета прямо в раздевалке?

Чувствую, как на смену онемению в груди все начинает жечь. И с каждым мгновением это жжение только усиливается, превращаясь в адское пламя.

– Ксения, давай поговорим дома, – супруг застегивает брюки и смотрит на меня с таким холодом, что мороз проступает на коже.

– То есть ты предлагаешь нам с дочкой сейчас со спокойной душой вернуться домой и забыть увиденное?

– Мы поговорим дома, – произносит он тверже.

– Папа, что ты такое говоришь! Ты и Ася! Зачем? – снова не выдерживает дочь.

– Здесь не место для выяснения отношений, – отвечает равнодушно самый лучший отец и идеал мужчины нашей дочери.

– Конечно! Но зато место для секса!

Я смотрю, как он оборачивается к брюнетке, которую я принимала у себя в доме с распростертыми объятиями.

– Оденься, – тихо говорит ей, посмотрев при этом с такой нежностью, с какой раньше смотрел только на меня.

И это проявление заботы, этот взгляд активируют спусковой крючок, запускающий наконец-то осознание случившегося апокалипсиса.

– Как ты мог? – говорю я спокойно, хотя внутри меня колотит. – И с кем? С подругой нашей дочери! – звучит громче. – Сестрой жены сына!

– Не истери, Ксюша. Тебе не идет, – оборачивается ко мне супруг.

– Тётя Ксюша, мы не хотели вас обижать… – мямлит голая девица, прячась за спиной моего мужа и так и не додумавшись одеться.

Надо же, а я была о ней лучшего мнения. Мне она казалась умной девочкой. А оказалась просто бесстыжей стервой.

– Обижать? Да вы вонзили мне нож в спину! Двадцать семь лет вместе! И вот твоя благодарность. Малолетняя ш…

– Поосторожнее с выражениями, Ксения! – говорит муж строго. – Ася не заслужила такого обращения.

Последняя фраза как удар.

– А я заслужила? Я же к тебе как к родной… – смотрю на девицу. – За что ты так?

– Ты поэтому со мной дружила, да? Вот кого ты все обхаживала? – кричит сзади Милана.

– Нет. Ты правда моя самая близкая подруга, – смотрит огромными зелеными глазами олененка Ася.

– А Марина знает? Твоя сестра в курсе, что ты решила нагадить в нашей семьей? – больше не контролирую себя.

– Поезжай домой. Ни к чему публичные скандалы. Мы позже поговорим, – выходит из кабинки муж, задергивая шторку и пряча от любопытных взглядов свою малолетнюю ссыкуху.

– Папа, ты совсем охамел? – плачет дочь.

– И Милану забери. Так бывает, Ксюша. Я влюбился. Но ты моя жена, и я вернусь к тебе. Буду дома к ужину.

От подобной наглости я теряю дар речи.

– То есть тебе еще и ужин готовить, пока ты тут?.. – кидаю взор на кабинку в ужасе. – Я не стану это терпеть. Развод!

– Лучше подумай, прежде чем кидаться громкими фразами. Я ведь могу согласиться и развестись с тобой, – как-то зло усмехается муж. – И с чем тогда останешься ты, Ксюша? Сможет ли твоя гордость удовлетворить все твои хотелки? И как ты будешь красоваться перед подружками?

– Извините, не могли бы вы покинуть наш салон, – вмешивается в нашу перепалку администратор.

– Конечно, – кивает муж, не отводя от меня взгляда. – Девушки уже уходят, – давит взором. – И больше не посмеют недостойно вести себя. К тому же к нам на ужин приедет Вадим, Марина и твой внучок Клим. Марина беременна. Поздравляю, ты снова станешь бабушкой, Ксения. Эта роль тебе очень идет, – нагло усмехается подонок, плюнув мне в лицо возрастом.

Глава 3

– Мама, как же так? – всхлипывает дочь на пассажирском сидении.

Я же вообще не в состоянии ни о чем думать. Грудную клетку сдавливает так, что там просто не остается места для боли.

Мне нечем дышать.

Да.

Это самое подходящее описание моего состояния.

Меня будто лишили кислорода.

Легкие вроде функционируют, но кислород закончился. Словно меня выкинули в открытый космос без скафандра погибать мучительной смертью.

Ведь так и есть.

Богдан был моим воздухом, моим всем. Я уже и не помню, как я жила до него. Кажется, что он всегда находился в моей жизни. Да и что значат двадцать семь лет осознанного существования против восемнадцати – детства и юношества, когда не то что жизни не знаешь, себя едва чувствуешь.

И теперь, как быть дальше, я не представляю. Меня будто выпотрошили изнутри, оставив оболочку, и хотят, чтобы она и дальше выполняла функции полноценного человека.

– Мама, что ты будешь делать? – слышу голос дочери, доносящийся до меня словно через толщу воды. – Мама?

Торможу на светофоре и чувствую, как на меня обрушивается весь кошмар случившегося. И в это мгновение вздрагиваю, услышав звук клаксона, оглушающего резким противным писком, звучащим настолько громко, что кажется, у меня из ушей вытащили заглушки.

– Я не знаю, – говорю то, что чувствую.

      Пока я не до конца осознаю масштаб катастрофы. Сердце кровоточит, и душа болит, но голова отказывается верить в увиденный кошмар.

– Ты действительно сейчас собираешься готовить ему ужин?

– Что? – изумленно смотрю на дочь. – Конечно же нет!

– Тогда что ты думаешь делать? Соберешь его вещи и выкинешь?

– Пока… пока я ничего не знаю.

Слишком много вопросов и мало понимания того, каким будет будущее.

Снова позади сигналит автомобиль. И я наконец-то трогаюсь с места. Меня обгоняет огромный джип, и мерзкий мужик, открыв окно, кричит:

– Тупая курица! Не умеешь водить – нехрен за руль садиться! – жмет на газ и уезжает вперед, оставляя после своих слов горький осадок, что наслаивается на случившееся в торговом центре.

Глаза жжет, изображение становится мутным, а в горле стоит такой ком, что я уже не в состоянии его сдерживать.

– Мамочка! – испуганно говори Милана. – Мамулечка, припаркуйся, пожалуйста.

На автомате сворачиваю на обочину и, закусив нижнюю губу, чтобы не разрыдаться в голос, прячу лицо в ладонях.

Меня колотит, а из глаз льются потоки горьких слез.

Я не понимаю, почему муж поступил так со мной.

Ведь у нас и в спальне, и вне ее все было прекрасно. Я никогда ему ни в чем не отказывала. Но не растворялась в муже. Занималась спортом, регулярно посещала косметолога и массажиста. Да и не делала я Богдана пупом земли.

Да, я помогаю ему в бизнесе. Занимаюсь организацией его деловых встреч. Потому что только моему вкусу доверяет супруг, игнорируя секретарш, занятых другими вопросами. А производить сильное впечатление он любит и привык быть лучшим во всем.

Поэтому пускать пыль в глаза его партнерам – моя задача.

И когда я поняла, что мне нравится заниматься этим, а друзья и знакомые наперебой стали просить меня организовать для них какое-то мероприятие, я стала это делать, сначала на бесплатных началах, а затем, когда пошла благодарность в денежном эквиваленте, начала выставлять цену за свои услуги.

Таким образом и появилась моя небольшая студия, занимающаяся организацией важных для людей событий.

У меня нет своих сотрудников. Я, как правило, нахожу артистов или обслуживающий персонал согласно запросу клиента.

Муж только поддерживает мое желание реализоваться. Да и льстит ему, когда меня хвалят со всех сторон. Статус для мужа очень важен. А чем дальше уходит моя слава организатора, тем более статусной женой я становлюсь.

Так неужели это все, что ему от меня нужно? Статус?

– Мама, – обнимают меня руки дочери. – Мамочка, – вздрагивает она вместе со мной, лежа щекой на моем затылке.

Мы оплакиваем с дочкой ее примерного отца и нашу прекрасную семью, прекратившую существование в канун Нового года. Мы обе понимаем, что как прежде не будет. И мне нужно принимать решение.

– Ты разведешься с ним?

– Да, – стараюсь взять себя в руки. – Я не готова к тому, чтобы он приходил ко мне от другой женщины. Не стану готовить ему и притворяться, будто все в порядке.

– Думаешь, он тебя отпустит?

– А куда он денется, – тяжело выдыхаю. – Жить с ним под одной крышей я не буду.

Милана отстраняется от меня, а я вытираю слезы, думая о том, что делать дальше.

– Как думаешь, Марина знала о том, что Ася с папой?.. – несмело спрашивает она.

– Не знаю, доченька, – глубоко вдыхаю и выдыхаю воздух через нос. – Хотелось бы сказать, что нет. Но оказывается, я совсем не разбираюсь в людях

– Они придут на ужин. Надо позвонить и сказать, чтобы не смели заявляться, – тянется она за смартфоном, а мне приходит в голову мерзкая и эгоистичная идея.

– Не надо. Пусть приходят. Сегодня мы проясним, сколько гнилых зерен в нашем саду.

– Что будет, если выяснится, что она была в курсе?

– А что делают с гнилыми овощами? – смотрю на дочь. – Они отправляются на помойку. И я уж точно хранить гниль не собираюсь.

Глава 4

– Мам, ты как? – заглядывает ко мне в спальню дочь.

Сижу перед зеркалом с расческой в руках и смотрю в одну точку, не двигаясь.

– Я? – голос дочери приводит в чувство. – Вот, готовлюсь, – ловлю свой образ в отражении и начинаю расчесываться.

Как только мы вернулись, я провела в ванной, наверное, целый час. Плакала там и жалела себя до тех пор, пока не наступило какое-то отупение.

Мысли полностью испарились, и кажется, вместе со слезами исчезла и боль. Лишь чертова картинка с изображением моего мужа, который застегивает в примерочной брюки, и голой девицы рядом с ним, ровесницы нашей дочери, никак не хочет испаряться. Она будто выжжена на сетчатке и останется там навсегда.

– Я заказала ужин, – говорит дочь тихо. – Ты уверена?

– О да! Теперь я жду этот ужин, – начинаю рьяно драть расческой волосы. – Накормлю твоего отца так, что на всю жизнь запомнит. Просил ужин – он его получит.

– До сих пор не верю, что он смог, да еще и с Асей…

Для дочки случившееся стало не меньшим потрясением, чем для меня. И теперь, похоже, ей потребуется профессиональная помощь, чтобы она после такого не перестала доверять не только мужчинам, но и людям в целом. Потому что кажется мне, что близко к себе она уже не подпустит никого. И появятся проблемы с тем, чтобы дружить с кем-то.

– Хотела бы я сказать, что им прилетит бумеранг, дочка. Но, как показывает практика, бумеранги либо где-то теряются по дороге, либо запаздывают на десятки лет, когда их актуальность исчезает, – беру в руки щипцы и начинаю подкручивать волосы. Я выйду на этот чертов ужин королевой.

И пусть Богдан слепо верит, что никуда я от него не денусь, но ему придется запомнить меня именно такой: красивой, холодной и неприступной. Потому что он потерял меня, даже не в тот момент, когда мы уличили его в измене, а гораздо раньше, когда вообще подумал посмотреть налево.

– И что теперь будет? Ты просто смиришься и позволишь ему наслаждаться новыми отношениями? Боже, да он же ее старше больше чем в два раза! – морщится Милана.

– Если у него еще будет желание наслаждаться хоть чем-то, когда я закончу, то пусть. Но что-то подсказывает, что как только я закончу с ним, он будет в ужасе шарахаться от всех женщин в целом.

– Разведешься с ним?

– Это даже не обсуждается. Тут нет другого варианта. Что бы твой папаша себе ни навыдумывал, но он, кажется, совсем умом тронулся, если решил, будто я стану сидеть и ждать его с б… после другой женщины. Он забыл, на ком женился. Но я ему напомню. Завтра же встречусь с адвокатом!

– Правильно, мамулечка! Такое нельзя прощать! – говорит дочь с жаром. – Я тоже его не прощу.