Я смотрю на отражение дочки в зеркале, и меня разрывает от гнева, что этот начавший седеть кобель уничтожил не только меня и наш брак, но и всю нашу семью. Но самое худшее, что из-за него разбился на осколки мир нашей принцессы.

– Ты не обязана отдаляться от него, – произнести это стоит огромного труда. – Все же он твой отец.

– Нет! Он старый извращенец и подонок! Не нужен мне такой отец! Завтра же я найду тебе нового мужчину. Который будет носить тебя на руках и даст фору этому… козлу, – говорит она с жаром.

– Боюсь, что на мужчин я теперь долго не смогу смотреть.

Да даже думать в этом направлении тошно. Меня перекашивает от отвращения и начинает мутить.

Никаких мужчин! Хватит!

– От этого бы избавиться, – произношу, подавляя тошноту.

– Мама, все будет хорошо. Вот увидишь. Ты у меня такая молодая и красивая! Да на тебя же мои друзья даже заглядываются!

– А вот этого не нужно! Не хватало, чтобы еще и меня записали в извращенки.

– Я ж не к тому… – смущается дочь.

– Все в порядке, солнце. Я поняла тебя. И спасибо, доченька, за поддержку.

Убираю щипцы, прохожусь по подкрученным прядям каре расческой и фиксирую укладку лаком, а потом принимаюсь за макияж.

– Безумно красиво получилось! – хвалит мой образ дочь. – Пойду тоже переоденусь.

Я отправляюсь в гардеробную. Хочется чувствовать себя уверенно и сексуально.

Конечно, у меня фигура и кожа не двадцатилетней девочки, но я выгляжу моложе своих лет. И многие не дают мне больше тридцати трех.

Я стараюсь держаться за эту мысль, выбирая похоронный наряд. Сегодня мы официально закопаем наш брак и нашу семью.

Надеваю красное кружевное белье. Лиф без бретелек. Натягиваю чулки, а сверху красное вечернее платье, с разрезом до середины бедра. И завершаю образ лодочками на высокой шпильке.

Ужин привозят за десять минут до того времени, когда мы привыкли садиться за стол всей семьей.

Нина, наша помощница по дому, накрывает на стол. И я слышу звук мотора за окном.

Через пару минут в комнату врывается Милана.

– Мама, приехали! Вадим с Мариной и Климом.

– Иду! – не хочется, чтобы ребенок становился свидетелем той безобразной картины, что развернется за ужином. Придется попросить Нину отвлечь малыша.

Набираю побольше воздуха в легкие и, нацепив на лицо улыбку, выхожу из спальни. Спускаюсь по лестнице и вижу, как сын и невестка снимают верхнюю одежду, а Нина помогает раздеться Климу. В этот момент в дом заходит Богдан и все взгляды устремляются на меня.

– Ого! – слышу восхищенный возглас сына. – У нас что, праздник?

– Да, милый, – подхожу к нему и целую в щеку, игнорируя пристальный взор мужа. – Сегодня важная дата! И этот день мы будем помнить до конца своих дней.

Глава 5

– Прошу к столу! – радушно приглашаю собравшихся.

Сын с женой и моим внуком проходят в столовую, и я жду, когда их примеру последует супруг. Но Богдан останавливается напротив меня, довольно улыбаясь. А я чувствую, как от него несет чужим женским парфюмом. Легким и цветочным, таким, каким пользуются молодые девочки. И осознание того, что он даже не собирается принять душ и привести себя в порядок после другой женщины, бьет не только по самолюбию, но в полной мере открывает глаза на то, с каким чудовищем я жила.

Он же ни во что меня не ставит! И эта мысль внезапно отрезвляет меня.

Богдану плевать на мои чувства. У него даже не осталось ко мне какого-то элементарного уважения.

Ведь он не был таким. Он всегда казался внимательным и чутким.

Так что с ним стало?

Неужели действительно влюбился и все эти бабочки, что стремительно погибают внутри меня, вскружили ему голову и превратили его мозги в кашу?

И сейчас он думает, что смог прогнуть меня под себя и удобную для него ситуацию. Только для этого мужчины станет сюрпризом то, что никто не собирается выполнять его хотелки, смиренно сидеть дома, не возникая. Для него станет сюрпризом то, что я не стану держаться за него и этот брак.

Более того, прямо сейчас, глядя в его глаза, я понимаю, насколько он омерзителен и как сильно я хочу избавиться от него.

Вот так в одночасье он перечеркнул практически тридцать лет любви и уважения. Превратив все хорошее в пепелище.

– Умница, Ксения, – обращается он ко мне официально, будто я не его родная жена, а одна из его офисных сотрудниц.

Ну и подонок! Так и хочется замахнуться и влепить ему звонкую пощечину. Да такую сильную, чтобы у него в ушах зазвенело.

– Я знал, что ты все правильно поймешь. Семья – это святое. И нельзя все рушить из-за кратковременной вспышки.

– Кратковременной вспышки? – смотрю на него, поражаясь тому, насколько он стал циничен и слеп. – А твоя “вспышка” в курсе, что ты с ней кратковременно? – стараюсь держать эмоции под контролем и не выдать себя.

– Разумеется, – усмехается он так, будто это я глупая дурочка и собираю всякую ерунду. – Она знает, что семья для меня важна.

– Для тебя или для твоего имиджа? – знаю ответ на этот вопрос, но хочу услышать его от Богдана.

– Причем тут имидж? Мы почти тридцать лет вместе, Ксения. У нас устоявшийся быт, дети и внук. Ты идеальная жена, и я не ищу другой. А то, что между мной и Асей, – это те самые эмоции, что помогают мне почувствовать себя вновь молодым.

– Так, может, тебе съехаться с ней, чтобы не терять это ощущение рядом со старой женой, которой идет быть бабушкой и которая не способна внести искру в твою жизнь? – поражаюсь собственной выдержке и хладнокровию.

– Мне кажется, мы это только что обсудили, – говорит он немного жестче. – Я ценю свой комфорт и не стану его разменивать на то, что не продлится дольше года. Ну или, может быть, пары лет.

Пары лет?

От таких рассуждений у меня волосы шевелятся на голове.

– А мне что прикажешь делать эти пару лет? – из меня вырывается смешок. – Самоудовлетворяться игрушками?

– Прекрати, Ксюш. Постеснялась бы при живом-то муже, – криво усмехается он. – Я ж не отказываюсь от супружеского долга. Между нами все как и прежде. За исключением того, что порой я буду ночевать вне дома.

– И когда же ты, любимый муж, успел поменять веру?

Урод! Самый настоящий моральный урод. Иначе я его не могу назвать. И чем больше он говорит, тем сильнее освобождает меня от груза вины, что я повесила на себя, задумав этот ужин.

– При чем тут вера?

– Ты рассуждаешь как человек, решивший завести себе вторую жену, что греховно в нашей вере. Деньги ведь ты на нее будешь тратить из семейного бюджета.

– Я буду на нее тратить то, что заработал самолично. Имею право распоряжаться своими доходами так, как сочту нужным. Поэтому не вздумай втягивать в это детей. Их наши дрязги не касаются.

– Как скажешь, любимый, – улыбаюсь приторно-сладко. – Но и ты меня не унижай в их глазах.

– Что за глупости, конечно же не стану! – расплывается он в улыбке, словно Чеширский Кот. – Выглядишь потрясающе! Знал бы, что это так на тебя подействует, давно бы встряхнул тебя, рассказав обо мне и Асе.

– А как давно у вас длится связь? – во рту расползается горечь от мерзкого и отравляющего разговора.

– Тебе ни к чему это знать. Пойдем ужинать, я голодный как волк.

Супруг звонко шлепает меня по ягодице, подгоняя к столовой.

Я сцепляю крепче зубы и стараюсь не показать своего отвращения.

Прохожу к столу.

– Ну наконец-то! – недовольно говорит Вадик. – Мы думали, уже и не дождемся вас.

– Прошу прощения за короткую заминку, – занимаю свое место по правую руку от Богдана, сидящего во главе стола.

Милана сидит ни жива ни мертва и, словно ястреб, следит за нами.

– Чем ты порадуешь нас сегодня, милая?– расправляет салфетку Богдан, постелив ее на колени, и поднимает крышку-клош со своего блюда, и замирает. – Что это? – на его лице ни следа от радости. Более того, он стремительно бледнеет.

– А это, любимый, королевский ужин! Лобстеры! – объявляю торжественно и вижу, как все лица за столом обращаются ко мне.

– Мам, – прокашливается Вадик. – Но у папы ведь аллергия…

– Но у нас-то ее нет, – улыбаюсь во все зубы и убираю свой клош с тарелки, вдыхая аромат. – Должна же быть и у нас в жизни яркая “вспышка”. А папе придется самому решать: выпить ненавистные таблетки и разделить с нами ужин или остаться голодным. Будь хорошим мужем, милый, и порадуй жену. Я ведь так старалась, и мне не хочется жаловаться детям на то, какой ты неблагодарный, – смотрю пристально на Богдана и жду его реакции. Насколько далеко он готов пойти ради того, чтобы не рассказывать детям о своей интрижке? Или они все-таки в курсе?

Глава 6

– Так, – звучит грозный голос Богдана. – Если это какая-то шутка, то браво, Ксения, и я жду свой настоящий ужин.

Он сверлит меня взглядом и ждет, что я ему скажу: “Ха-ха-ха, милый, конечно же, никто травить тебя не будет, потому что я тебя люблю и беспокоюсь о тебе”.

Вот только его ожидания останутся только его ожиданиями, потому что мне с этого дня глубоко плевать на то, жив этот козел или подох в сточной канаве. А сейчас мне безумно хочется, чтобы произошло именно второе. Лучше быть вдовой, чем терпилой, встречающей мужа дома после любовницы.

– А нет никакого другого ужина, любимый, – смотрю на него и хлопаю глазками, как та невинная лань, на которую он повелся.

– То есть? – Богдан кладет кулаки на стол и сводит брови вместе.

Надо же, какой суровый и грозный, того и гляди кулаком по столу ударит и будет требовать от жены еды.

– Сегодня на ужин омары, заказанные в ресторане, – беру щипцы и разрезаю панцирь. – Недовольные могут поесть салат.

Скулу жжет от гневного взгляда мужа, и я слышу его драконье дыхание. Он пыхтит так, будто действительно собирается раскочегарить свои легкие до того состояния, чтобы они выпускали огонь. Но я не реагирую на него.

– Ксения, шутка затянулась. Я требую свой ужин.

– Богдаш, – поворачиваюсь к нему и продолжаю хлопать глазками, – я же сказала, это единственное блюдо на сегодня. Или ты внезапно стал плохо слышать?! Ай-ай, давай покажемся специалисту? А то ты витаешь где-то. Не слышишь, о чем мы говорим.

Боковым зрением вижу, насколько напряжена Милана и как за нашей перепалкой с раскрытыми ртами наблюдают сын и невестка.

– Баба, – спрыгивает со стула Клим и подходит ко мне. – Иглать идём, – тянет меня за платье.

– Котик, бабуля к тебе чуть позже подойдет. Ты уже наелся, наше солнышко? – беру со стола салфетку и вытираю рот внуку.

– Да, – кивает он.

– Вот и умничка! – целую его в лоб. – Поиграй, дорогой, с Ниной. Ниночка! – зову помощницу, что мгновенно вырастает в столовой.

– Да, Ксения Борисовна?

– Поиграй, пожалуйста, с Климом, пока мы ужинаем.

– С удовольствием, – улыбается женщина, берет моего внука за руку и выводит из комнаты. – А пойдем посмотрим, как там поживают рыбки!

– Идем! – радостно соглашается внучок и выходит из столовой, а я мгновенно чувствую прилив боевой энергии.

Я готова не просто вступить в схватку, но и развернуть полноценные боевые действия. Но пока я предвкушаю нашу дальнейшую битву и разговор с сыном и его женой. Мне хочется верить, что они не были замешаны в этой грязи, что развел муж в нашей семье. Но не могу рассчитывать на поддержку. Потому что даже в случае неведения Вадим прислушивается к Марине, а Ася – сестра Марины, которая ту всегда и во всем поддерживает. И возможно, может поддержать ее чувства.

У меня остается лишь надежда на здравый смысл невестки и её совесть. Все же жена сына – хорошая девушка.

– То есть ты предлагаешь мне жевать салат, как какому-то козлу? – снова напоминает о своей персоне хозяин этого дома.

– Почему как, милый? – надеваю перчатки и продолжаю чистить омара.

О! Эту фразу я не должна была говорить, чтобы не вызвать вот эту ненормальную реакцию.

Богдан закипает, словно чайник, у которого слетает от пара крышечка.