Кристина Юраш: Загнанная для дракона

Пролог

– Кто поймает эту очаровательную дичь, имеет право делать с ней всё, что угодно!

От этих слов из меня словно дух выбило. Они повисли в воздухе, густом от запаха роскошных духов.

И только сейчас я поняла: дичь – это я.

Внутри, где раньше билось сердце, теперь зияла черная пустота.

Она ушла. Я её отпустила. И за это… меня отдадут на растерзание.

Вот чем обернулась моя жалость к той несчастной!

– Раз моя супруга освободила пленницу, – продолжал муж, граф де Мальтерр, поворачиваясь ко мне, – то теперь займет ее место. Я считаю, что это будет справедливо.

– Хассен, ты… Ты шутишь? – выдохнула я, и мой голос предательски надломился.

Мои пальцы сами сжались в кулаки под кружевами рукавов.

Муж, которого я ещё недавно почти боготворила, улыбнулся – той самой улыбкой, что заставляла мои колени слабеть ещё вчерашней ночью. Теперь она казалась мне улыбкой палача, любующегося своей жертвой перед казнью. Он подошёл ближе, снял перчатку и провёл тыльной стороной ладони по моей щеке – медленно, почти нежно. Но его прикосновение было хуже удара.

– Нет, дорогая Серафина, я не шучу, – прошептал он, пальцем касаясь моей щеки и заботливо заправляя волосы мне за ухо.

Он склонился ко мне, нежно гладя пальцами мою шею.

– Сегодня у нас дичь – ты, – шепот обжег мое ухо. – Вместо той, которую ты выпустила по доброте душевной.

Его рука скользнула по моему роскошному корсету, задержавшись на моей груди.

– Сама виновата, – прошептал муж. – Я же оберегал тебя от всего этого… Защищал… Но ты решила вмешаться… Что ж, будь по-твоему.

Грудь сжала судорога. Воздуха не хватало. Я стиснула зубы – чтобы не закричать: «Вы что тут? Все с ума посходили?!»

Муж резко взял меня за подбородок, задирая его вверх.

– Эта пленница была очень… очень важна для меня. А теперь она сбежала. По твоей милости…

Рука мужа резко отпустила меня. Я отшатнулась, глядя затравленным взглядом на собравшихся вокруг нас разодетых гостей в масках. Глаза за прорезями блестели, как у голодных зверей.

– На графиню мы еще не охотились! – воскликнул чей-то хриплый голос, и в нём звучал такой откровенный, животный аппетит, что мне стало дурно.

Я забыла, как дышать. Лёгкие сжались, как кулак.

– Да, дичь у нас сегодня изысканная! – заметил муж, а я попыталась уйти, но нас обступили со всех сторон. – Куда пошла, дорогая? Не терпится бежать? Успеешь еще! Наслаждайся последними секундами тепла. Хочешь, тебе принесут бокал вина? Так сказать, мой прощальный подарок.

Две пары рук, обтянутых чёрной замшей, вырвали меня из ступора.

Платье – шёлк, расшитый серебряными нитями, подарок к балу, – разорвалось с треском. Бриллианты, что украшали обруч в моих волосах, звякнули на мраморе. Меня оставили в тонкой рубахе, которую я стыдливо пыталась собрать руками на груди.

Я стояла босиком на холодном полу, не зная, что делать.

– Красавица, не так ли? – усмехнулся муж, когда я смотрела на собравшихся зверей с бокалами в руках.

А ведь еще десять минут назад, пока я была хозяйкой бала-маскарада, а не дичью, гости казались мне людьми вежливыми и утонченными.

Ровно до тех пор, пока стражник не вбежал в зал и что-то шепнул мужу. Тот побледнел и замер.

– Что значит, пленница пропала? – нахмурился Хассен, и настроение его резко изменилось. Он в гневе бросил бокал себе под ноги, и тот разлетелся на мелкие осколки.

Музыка стихла, словно почувствовав неладное.

Я сглотнула, вспоминая несчастные глаза девушки, которую привезли сюда две ночи тому назад.

– Ваша супруга ее освободила. Слуги говорят, что госпожа ее выпустила и дала свой теплый плащ.

– Даже так? – замер муж, остановив взгляд на мне. Он сделал шаг в мою сторону, а его сапог хрустнул осколком стекла. – Быстро найти ее! И притащить сюда живой! Она мне нужна живая!

Тогда я еще не знала, чем обернется этот шаг. И даже сейчас мне все еще не верится, что мой муж способен на такое! Что-то внутри все еще уверяет меня, что это – глупая шутка.

Я опомнилась и попыталась бежать, но мне тут же перегородили дорогу.

Мужчина в маске волка, вставший на моем пути, грубо схватил меня за подбородок, развернул к себе. Его пальцы впились в мою шею, и я уловила запах перегара и дорогого табака.

– Какая соблазнительная дичь, – прохрипел он, и его взгляд скользнул ниже, будто я уже лежала у него в постели. – Дрожит вся… как будто просит. Готовься, красавица. Если я тебя поймаю, я не буду сдерживаться в своих фантазиях…

Его взгляд в прорезях маски скользнул по моим губам, как по куску аппетитного мяса на блюде.

Я дернулась, освободилась, затравленно глядя на гостей. Их руки тянулись ко мне, щупали, словно я – товар.

В страшном сне я не могла представить себе, что однажды окажусь в теле аристократки на выданье. Я выбрала его, а он меня. И мне казалось, что это – сказочный сон. И что мы вместе, рука об руку, проживем до старости. И что сегодня красивая сказка закончится из-за моего милосердия.

Я попятилась и наткнулась на еще одного гостя. Резко обернувшись, я задрала голову и увидела черную бархатную маску и желтые глаза в прорезях. Зрачок вдруг изменился. Он стал тонким, как у змеи. Это было так страшно, что я дернулась в сторону, осознавая, что от страха у меня подогнулись колени.

– А я могу изуродовать ей лицо? – вкрадчиво поинтересовалась пожилая женщина в маске черной совы. – Терпеть не могу молодых красавиц.

Я бросилась к мужу, вцепилась в его камзол. Страх не оставил места для гордости.

– Прошу тебя… – шептала я. – Хас… Умоляю…

Десятки голосов были едва слышны сквозь шум крови в ушах. Я смотрела на его улыбку, адресованную не мне, а гостям.

– Ты влезла туда, куда тебя не просили. У меня нет запасного варианта, – едва слышно произнес муж, склоняясь ко мне. – Эти люди – очень влиятельны, если ты не заметила. От них зависит все в этом мире. Я даю им то, чего они хотят. Развлечений. За это у нас есть все. Служанки им не интересны. На слуг они могут поохотиться и дома… Им нужна изысканная дичь. Как та магичка, которую ты выпустила…

Он демонстративно оттолкнул меня, и я снова оказалась в центре зала.

– Разумеется, вы можете делать все, что хотите. Я ничего не запрещаю, – объявил мой муж, делая шаг в сторону от меня. – Правила охоты не меняются. Даже в виде исключения. В этом-то и вся прелесть охоты!

Глава 1

Гости одобрительно закивали.

Меня выволокли на улицу, и все присутствующие, включая слуг, высыпали следом. Холодный воздух обжигал горло, а я пыталась вернуть себе чувство реальности.

Я задрожала. Не от страха – от ужаса, который вытесняет даже мысли. Это был тот самый ужас, что живёт в легендах, в шёпоте прислуги за закрытыми дверями: «Не дай бог провиниться перед графом. Не дай бог стать добычей».

– Где кони? – крикнул муж.

Кто-то из гостей насвистывал мелодию – ту самую, что только что играла на балу. Конюхи уже подводили коней.

Дыхание лошадей клубилось в морозном воздухе. Копыта глухо стучали по утоптанному снегу.

– Дадим ей фору в десять минут! Засеките время! – объявил мой муж, когда служанка поднесла ему полный бокал. – А пока можно выпить за удачную охоту!

Он что-то шепнул служанке, а та бросилась обратно в открытые двери зала.

– Пей, – произнес муж, когда служанка принесла бокал и мне. – За удачную охоту… Пей! Я сказал!

Я сделала глоток, понимая, что это не вино. Хоть и было похоже. На вкус как зубная паста с медом.

Через мгновенье я перестала так остро чувствовать холод.

Муж демонстративно обнял меня, а я ощутила, как мне в руку вкладывают небольшой стилет.

– Прячь, – сквозь зубы процедил Хассен. – И не показывай.

Он отошел на два шага, а потом повернулся ко мне и улыбнулся:

– Ты больше не графиня. Ты – дичь. Беги! Время пошло!

Я на пару секунд замерла, глядя на песочные часы, которые перевернули слуги, а потом опомнилась и бросилась в лес.

Ледяная корка резала лодыжки, сугробы затягивали ноги, будто руки мертвецов. Хохот охотников разорвал тишину ночи – пьяный, злой, восторженный. Как будто смеялись не надо мной, а над моей слабой надеждой на спасение.

Я побежала, представляя, как где-то падают вниз песчинки, отсчитывая мгновения моей жизни.

Не думая. Не выбирая путь. Просто – вперёд, туда, где мрак леса казался единственным укрытием. Снег хрустел под ногами, ветви хлестали лицо, словно наказывая за глупость. За жалость. За доброту.

И в этом ужасе, когда пульс кололся в висках, я вдруг вспомнила её – пленницу, с которой всё началось. Бледную, дрожащую, с прядью пепельных волос, вырвавшейся из-под железного обруча на виске. Её слезы и молящий шёпот разбитыми губами: «Он убьёт меня… Убьёт… Я прошу вас… Помогите мне…» – и мои собственные руки, отпирающие замок. Глупость. Слепая, безумная доброта, за которую теперь придётся заплатить собой.

Я вспомнила, как в последнюю секунду, когда дверь была открыта, я сунула ей свой плащ. Она посмотрела на меня внимательно, а потом прикоснулась к моей груди.

“Отдаю тебе!”, – прошептала она, а я не поняла, что произошло, как в меня врезалась боль с такой силой, что я едва устояла на ногах, чувствуя, как по телу растекается магия.

На мгновенье у меня потемнело в глазах.

Я не ожидала такой подлости.

В голове была только одна мысль: «За что? Я же тебя спасла?».

Но когда я пришла в себя, прижимая руку к груди, пленницы уже не было, а в зале заиграла музыка, возвещая начало бала.

Позади вся моя жизнь. Впереди – только лес, тьма и ледяной ветер, обещающий: “Ты не уйдёш-ш-шь”.

Внезапно в груди вспыхнула боль – та самая, как от прикосновения пленницы. Как будто её пальцы всё ещё горят под моей кожей.

Лес впереди был чёрным, безмолвным, но я знала – он не спасёт. Он лишь спрячет мои крики.

Глава 2

Холод не просто кусал – он вгрызался в плоть, как голодный зверь, вырвавшийся из-под сердца зимы. Но из-за зелья я его чувствовала не так остро и могла двигаться.

Каждый вдох резал горло, будто в груди вместо лёгких кололи осколки льда. Я бежала. Не думая. Не выбирая – просто вперёд, туда, где мрак был гуще. В черную пасть леса.

Снег хрустел – предательски, громко, звонко, как разбитое стекло под босыми ступнями.

Каждый шаг превращался в муку. Ледяная корка впивалась в пятки, резала ноги. Я падала. Вставала. Падала снова.

Мои пальцы онемели, кожа на коленях почернела от холода и крови.

Обернувшись на мгновенье, я увидела собственные следы. И эти следы вели прямиком ко мне.

Я чуть не заплакала от отчаяния.

Цепочка моих следов на снегу – карта. И любой, кто возьмёт в руки эту карту, найдёт свою добычу.

Я рванула вправо, скользнув по наледи, и ударилась плечом об ель. Снег с веток упал на меня, иглы впились в кожу – мелкая боль, почти ласка по сравнению с тем, что ждало за спиной.

Я отстранилась и наткнулась на еще одно дерево. Прижавшись к стволу, я задышала – рвано, со свистом.

Пар изо рта клубился, как последнее дыхание умирающего. Во рту все онемело от холода. Чувствовался металлический привкус. Я пыталась дышать, но не могла. Словно сам воздух отказывался входить в меня.

Слёзы – тёплые, предательские – катились по щекам и тут же замерзали.

«Я не хотела… Я только хотела спасти…»

Но этот жестокий мир не слушал оправданий.

Сердце билось так, что, казалось, вот-вот вырвется из груди и упадёт в снег.

А потом – тишина. Не настоящая. Та, что рождается в ушах, когда страх заглушает мир. Только пульс. Только дыхание. Только – тук-тук-тук – кровь в висках, как барабан палача.