У покойников притупляются все органы чувств: со временем они перестают видеть краски; хуже слышат, не различают мужской и женский голоса, теряют смысловую связь со звуками; не обоняют и не осязают. Но кое-что остаётся с ними надолго, иногда даже до прахового состояния – то, чем они занимались всю жизнь и что подпитывается силой. Художник может совсем потерять слух, но и через десять лет спячки в сумраке различит цвета. А певцы и музыканты…

– Вы, кажется, играли на сцене?

– О да, – силда Душана мечтательно улыбнулась. – И певицей, и актрисой я была посредственной, но в музыкальных постановках с пением и игрой я блистала. И музыку к пьесам писала сама. Всю жизнь у меня с музыкой такая любовь....

Что здесь издаёт тревожные звуки? Стол, фонтан и земля. Если силда слышит кладбище – если земля рябит и гудит, – то я ничем не помогу. Добавлю, конечно, силы знакам, но беспокойство не уйдёт, и в любой момент силду Душану может снова вынести из склепа. А если всё-таки нет…

Проверим простейшее.

Я села на пол, прижала ладонь к земле и зашептала наговор, отводя водяную жилу. Фонтанчик замолчал. И я так остро ощутила тишину – глубокую, звенящую, плотную… Спокойную. Успокаивающую.

– Ох-х-х, хорошо-то как… – прошептала силда Душана и зевнула. И снова зевнула. И уснула.

Вода, значит, – звуки воды… На всякий случай я отвела водяную жилу подальше, заодно осушив фонтаны в нескольких ближайших склепах. Встала и снова развернула карту. Так, кого ещё могла побеспокоить вода? Я посмотрела на отмеченные склепы. Ну вот. Все проснувшиеся покойники – все двадцать пять – имели либо развитый слух, либо развитое обоняние. И могли забеспокоиться от странных звуков или запахов.

Я снова села на пол, нащупала отведённую водяную жилу, проследила её направление и почти не удивилась, обнаружив, что она брала своё начало из крупной глубинной жилы, которую использовали и для фонтанов остальных проснувшихся. А ещё она же питает мой дом и часть древних подземных склепов – тех самых, в которые даже Ярь боялся заглядывать.

– Ты понял, да? – тихо спросила я. – Что-то растревожило подземные воды. Или кто-то.

«Ничего подобного не припомню. Посмотрим вечером архивы, – коротко свистнул Ярь. И после паузы заметил: – Или поговори с силдом Дивнаром».

– Это быстрее, – со вздохом согласилась я.

Силда Душана крепко спала и во сне улыбалась, как ребёнок. Сны им всё-таки снились – воспоминания о прожитой жизни. И силда явно видела во сне что-то крайне приятное. Хвала праху. Загляну в остальные склепы – для подтверждения догадки, а дальше – по обстоятельствам.

Я встала, убрала в карман карту, проверила отходной стол, закинула на плечо посох и для начала отправилась в те склепы разбуженных, откуда вода уже ушла. Перебегая под дождём от первого склепа ко второму и дальше, я везде обнаружила одно и то же – фонтаны молчали, а покойники крепко спали.

В отличие от тех, в чьих склепах по-прежнему шелестела ниточно-тонкая струйка фонтанной воды – беспричинно тревожа и прогоняя сон.

Выйдя из последнего склепа разбуженного упокойника, я позвала помощника:

– Ярь! Нет смысла метаться по кладбищу. Я отсюда перекрою воду в остальных склепах. Следи за неспокойниками. Если сразу уснут, дай знать. А к беспокойникам загляну, они всё равно рядом с моими первыми праховыми.

Беспокойники мало спят, и в них сохранилось больше чувств. Больше памяти чувств. Может, получится дополнить картину новыми деталями.

Помощник понятливо свистнул.

Туман почти разошёлся, и дождь почти закончился, в сером воздухе дрожала лишь привычная липкая морось. Я села на колени, отложила посох и занялась жилой – отводя даже те её отростки, которые шли к дому. Новые позже подведу – дело-то на две минуты. И, главное, оно не требует работы с посохом. То есть я быстро управлюсь с праховыми, и мы с посохом до вечера успеем друг от друга отдохнуть. И Сажен на сей раз мои планы не скомкает. Не должен.

На Красном творится что-то непонятное. Нельзя оставаться без поддержки посоха, пока я не пойму, что именно.

Закончив с жилами, я подняла посох, встала и немедля занялась следующим делом.

Обитель беспокойников находилась рядом со святилищем и домом смотрителей. Больно уж эти ребята тревожные и резвые на побег. С неспокойниками тоже возни много, но они хотя бы не уходят далеко от родного склепа. В отличие от беспокойников. Только отвернись, а они уже гуляют и всегда норовят забраться подальше – к упокойникам, в обитель перебравших силы животных, к мертвецам. И силы в них много, и прыти – они даже «мосты» открывать умели. Поди, угонись за ними.

К счастью, сейчас троица моих подопечных собралась в крохотной беседке у центрального фонтана и о чём-то взволнованно перешёптывалась. При виде меня они дружно замолчали. Колоритная из них получилась компания. Первый, Видан, – очень высокий и худой, седой; второй, Ровнар, – среднего роста, мускулистый, плотный, чернявый; третий, Зордан, – низенький, пухленький и кучеряво-рыжий. И все – бывшие служащие островной Управы. Правда, про Зордана говорили, что он долго подворовывал, а после поимки подался в ищейцы, кем и кончил – судя по многочисленным нашивкам на плаще, славно.

Нет, не надо мне такого второго…

Я поднялась по ступенькам, раздвинула «шторы» плюща и бодро поинтересовалась:

– Ну, почтенные силды, чем порадуете?

– Вода воняет, – сразу же ответил Зордан. – Испортилась. Что родное моё тухлое болото на Топких северных островах стала. Во всей нашей обители.

А не рано ли я неспокойников-то уложила? Надо бы…

– У неспокойных она была горячая, – Зордан словно мои мысли прочитал. – Раскалённая. Они все проснулись от жары. А по упокойникам сама поняла, да? Я всё вызнал, Рдянка, не зря же ищеец. Мы бывшими не бываем.

– Питающая жила у нас одна, – я прислонила посох к столу и села на земляную скамью рядом с Виданом. – В моём доме – никаких странностей.

А вот не занялась бы я вчера уборкой – не заметила бы сейчас. Моего дома испорченная вода не коснулась.

– Мы тут прошлись по трём обителям, – Зордан переглянулся с Виданом, то ли разрешения испрашивая, то ли поддержки. – Общие верхние фонтаны проверили – у нас, упокойных и неспокойных. Чистейшая вода везде, – и прямо спросил: – Нам спать или бдеть?

Сила из троицы била тем же горячим фонтаном. И так же беспокоила, и так же будила внезапно, а после не давала спать, требовала движения, толкала на подвиги. И за те годы, что беспокойники провели в относительной спячке, силы почти не убавилось. Знаки вытягивали её по жалкой капле в месяц.

Ладно, нет смысла скрывать очевидное.

– Что-то происходит, – признала я мрачно. – Если бы вода испортилась одинаково – протухла или нагрелась, – то, да, это природа. Мелкие очаговые вспышки силы, которая не прорвалась наружу. Прочие чудеса островов. Но разное воздействие воды из одной и той же жилы на вас плюс нормальная вода у меня – это даже не чудеса. Это нечто иное.

– Внешнее влияние, точно, – Зордан кивнул. – Кто-то тебе подлянку подкидывает, Рдянка. Кому хвост прижала? Ну?

– Или испытание, – солидно вставил Видан. – Дед твой любил такие, помнишь? Западню тебе обустроить, чтоб проверить, мог же?

Силд Видан – мой самый первый покойник, принятый на опеку без деда. И он успел пообщаться с парой старых беспокойников, которые, на моё счастье, отчалили в Небытие вслед за дедом.

– Или «старичок», – подал голос Ровнар. – «Старики» много чего портят по дороге, пока выход из подземий ищут.

– Красное рябит, – я топнула ногой. – Земля странно волнуется. А в святилище вы, конечно, утром заглядывали и тоже всё заметили. Знаки за ночь сильно опустели.

– Это не мы! – в один голос заявила троица беспокойников.

– Что-то происходит, – повторила я. И решилась: – Ладно, бдите. Всё равно же не уймётесь. Но давайте так: один спит – двое дежурят. Спать – честно спать, уважаемые силды! – хотя бы тридцать часов в седмицу. Это самый малый обязательный порог для вас, иначе больно будет. Очень. Помните? Мне за вами следить некогда. Через седмицу проверю. Не убудет силы – запру, уж извините, в склепе к праху.

– Будем спать. Я расписание составлю и прослежу, – пообещал Зордан.

А Ровнар щербато улыбнулся:

– Мы же не враги себе, Рдянка. И тебе. Ну уж коль неймётся – ну дай полезными побудем.

Я кивнула и посмотрела на Зордана:

– Вы же заметили, да? Что вода испортилась только в моих склепах и у моих покойников?

– Потому и говорю, что подлянка, – он тряхнул рыжими кудрями. – Тебе.

– Да никому я ничего плохого не сделала, пока смотритель, – я поморщилась. – И сама по себе тоже. А вот дед успел. В упокоении многим отказывал. На язык острым был. Подопечных безжалостно гонял. После его ухода на деда сразу несколько покойников своим родичам пожаловались. Ко мне аж из Управы разбираться приходили. Хорошо, силд Дивнар тогда за мной присматривал и вмешался. Из-за деда разве что мстят, если иначе не получилось.

– Пять лет прошло, – напомнил Ровнар. – Не поздновато ли спохватились?

– Я тебя умоляю, Ров! – фыркнул Зордан. – Есть такие злопамятные твари, что и через десять лет мстить будут, и через двадцать, и даже внукам, и даже уже мёртвым. Лишь бы душу свою поганую потешить. Знаешь, сколько я таких паскуд переловил?

– А скольким по молодости помог? – ухмыльнулся Ровнар.

Зордан набычился.

– Молчать, – веско произнёс Видан. – Потом скандалить будете. Рдяна – это не мы, бездельники. Некогда ей вас разнимать. Рдян, у нас пока всё.

Я спохватилась. Да, ещё же праховые.

– Дежурьте. И чуть что – или ко мне, или к Ярю. С любыми мелочами. Спасибо, силды.

Подопечные дружно попрощались, но, уходя из беседки, я заметила, что глянул Зордан на Ровнара отнюдь не дружелюбно. Ладно. Они же мёртвые. Если подерутся, то лишь похоронную одежду попортят да местность. Которую потом сами же и восстановят.

А у меня – праховые.

Я так торопилась, что на ступеньках едва не споткнулась о крупную чёрную кошку. Та ловко увернулась, сверкнула тёмными глазами и томным голосом Мстишки поинтересовалась:

– Ну что, подруга, в гости ждёшь?

Глава 3

– Погоди, Мстишь, подальше отойду, – прошептала я. – Тут много беспокойных ушей.

Кошка Чернояра – помощница соседей, вроде моего Яря. С тем лишь отличием (кроме облика), что она смело ходила по другим островам. А Ярь боялся – одну меня оставлять, без присмотра. Даже на час.

«Неправда!» – возмущённо засвистел Ярь.

– Правда, – усмехнулась я, быстро направляясь к дому.

Помощник засвиристел-засопел и добавил:

«Неспокойники спят. «Старичков» пока нигде не наблюдаю».

– Спасибо, друг.

Кошка бесшумно следовала за мной. Мы вышли на широкую главную тропу, и Черна запрыгнула на ближайшую скамейку под раскидистым деревом. Я села рядом, открыла флягу и улыбнулась:

– Мстишь, я тебе всегда рада и всегда жду, ты же знаешь. Даже если без предупреждения появляешься. Всё равно я всегда здесь.

– Но? – многозначительно продолжила подруга.

– Дел – завались, – честно сказала я. – Осень же, прах её, сыпучая. И Сажен сегодня на отработку прийти должен.

– Опять сняла его с очередного дерева? – Мстишка рассмеялась. – Не надоело?

– Надоело, – я достала мешочек с сушёными гадами. – Но знакомый ищеец нужен. К нам же и убитые приходят, и преступники. Из Управы ищейца не дождёшься, а свой сразу прибежит, тем более если должен.

Кошка посмотрела на меня с задумчивым прищуром. Да, на Сажена у Мстишки был зуб. Особенно потому, что он так и не признался, зачем полез в смотрительский тайник.

– Ладно, втроём быстрее справимся, – наконец согласилась она. – И даже не подерёмся. Я умею быть доброй, Саж умеет быть милым, а ты умеешь очень по-дедовски грозить посохом. Заодно и накормлю. Обоих. Ты же опять одной «сушёнкой» питаешься?

– Я вчера суп сварила! – возмутилась я.

– Ну да, ну да, – фыркнула Мстишка. – Знаю я твою стряпню. Прожевать иногда можно, но выглядит так мерзко, что всякий аппетит теряешь. Продукты заодно принесу – папа вчера в город сходил и всё для нас взял. Что у тебя сейчас на очереди?