Правое предплечье начинает нестерпимо чесаться. Расчесываю кожу ногтями, оставляя красные бороздки. Всегда так делаю, когда нервничаю. Дурная привычка. А сейчас вновь как на пороховой бочке.

– Тебе идет это платье, – склоняет голову набок.

Прикусив нижнюю губу, опускает взгляд на мою грудь. Ее чуть-чуть прикрывает ткань. Смотрит так, будто касается. Я впрямь чувствую касания. Жестко-ласковые, противоречивые.

На секунду задерживается мысль, что хотела бы почувствовать все в реальности. Но сразу же гоню ее старой метлой. Недопустимая мысль. Опасная.

Узник уходит в свой кабинет, оставляя одну в этой колыбели порока, а возвращается с рубашкой. Светлая, приятно пахнущая.

– Накинь. Другого ничего нет.

Хватаю ее, просовываю руки в рукава, застегиваю на все пуговицы. Смотрюсь смешно, ведь ноги до сих пор открыты. Но хотя бы прикрывает ягодицы. Рубашка-то длинная. Она Узника. Уверена. И ее не стирали, потому что ни с чем не перепутаю аромат его туалетной воды и мускусный запах кожи.

– Надеюсь, ее никто не носил? – провоцирую.

Сознается? Нет? Его глаза горят. Там снова азарт и что-то новое. Какое-то удовольствие.

– С трупа сняли. Ничего?

– Главное, что не с тебя.

Узник смеяться начинает. Звонко, бутылки скоро биться начнут от этого звука.

Не говоря ни слова, он выходит из клуба. Шуршу ногами за ним. Тайно опускаю нос в воротник и нюхаю. Наркоманка, блин. И почему у такого чудовища такие классные духи?

Перед входом останавливается знакомая машина. Водитель прежний. Узник открывает передо мной дверь и жестом просит садиться.

Смотрю по сторонам. Улица пустая. Если я сейчас сорвусь на бег, смогу убежать?

– Не дури, Царевна, ты и шага сделать не сможешь. Да и ноги переломаешь.

Он все видит. Все-все. И наверняка уже заметил, как я фанатично ухватилась за его рубашку.

– Или твои опричники это сделают.

Сергей слышит наш диалог. Скрывает свой смех за покашливанием.

– Ну нет. Ломать такие прекрасные ножки… – издевательски говорит и опускает взгляд. Проходится им по контуру бедра. Ноги тут же покрываются мелкими мурашками.

Сажусь в салон и отворачиваюсь.

Если его игра закончилась, я бы предпочла вернуться в ту каморку и попытаться поспать. Из-за переживаний и неизвестности совсем не могу думать. А у меня задание, между прочим. Важное. И сроки поджимают.

Не знаю, куда меня везут, но мы все еще в черте города. Спальный район, но хороший, одни новостройки.

Останавливаемся у высотки перед шлагбаумом. У одного из подъездов мигает карета скорой, полиция. Толпа соседей смотрит вверх.

– Захар – хороший игрок в покер. Честности ноль, но максимум таланта. Все его деньги – это выигрыши. А еще у него не складывается с женщинами. Они кажутся ему меркантильными суками. Три брака, три развода. Детей нет. А еще Захар любит прикладываться к бутылке и бить женщин. Особенно когда те хотят от него уйти.

– Что там происходит? – испуганно вглядываюсь в полумрак.

– Не знаю. Но, похоже, Захар застукал свою третью жену. Может, и убил. Приди он хотя бы на полчаса позже, с женщиной было бы все в порядке.

– Это из-за меня?

Узник молчит.

Злость захлестывает, раскручивает на ниточки.

– Думала меня обхитрить? Не вышло, Царевна. 1:0 в мою пользу. Сыграем еще?

Глава 12. Ангелина

На подъезде к дому Узника поняла, как пьяна. Рюмка водки – а перед глазами все плывет. Как-то это по щелчку пальцев произошло. Стресс отступил, слабость и хмель взяли за горло.

– А знаешь, ты нечестный игрок, – говорю мужчине почти в лицо. Выходя из машины, он подал мне руку. Удивительно.

На мне короткое платье, поверх – его рубашка. Запахи пропитали мою кожу. Целый слой, и мне не хочется его смывать. Пока я пьяная, разумеется.

Но через мгновение меня заставят надеть униформу прислуги.

Это его настоящая игра.

– Я когда-то говорил о честности? – довольно холодно отвечает.

В машине он постоянно на меня поглядывал. И на мои колени. Никогда не нравилась эта моя часть. Наверное, ему тоже. Вот и смотрел. Жалел.

– Не говорил.

– Тогда не стоит додумывать, Царевна.

Его обращение скрашивает сухость его голоса.

Во всем доме тихо и темно. Даже странно. Охрана, шедшая за нами следом, без лишних слов остается на своем посту, и за порог мы ступаем только с Узником.

Остаемся с ним вдвоем. Ни одной живой души на все эти тысячи квадратов. Я в этом уверена.

По телу вновь крадется пронизывающий, даже подвальный холод. Мы в самом настоящем замке. Пол каменный, стены тоже. Выглядит стильно, но немного жутковато. Не хватает теплой женской руки.

– Ты голодная? – от черствого голоса хочется отмахнуться и из вредности ответить «нет».

Живот предательски заурчал, чем вызвал победную, но наглющую улыбку у мужчины.

Пришлось демонстративно закатить глаза. Хмель еще плещется в крови, и мои действия не вполне понятны мне самой же.

– Будешь заставлять есть кашу? – сажусь на высокий стул.

Первый раз слежу, как чужой мне мужчина открывает холодильник и достает оттуда какие-то контейнеры с едой. Выглядит хозяйственным и чересчур милым. Это все из-за того, что я под градусом.

Интуиция вопит и просит держать ухо востро. Передо мной самый настоящий игрок. Узник. Он не знает, что такое совесть и честность. А еще дьявольски красив. Это делает его опасней вдвойне.

– Ты не любишь кашу?

– Нет, – коротко отвечаю.

На кухне полумрак. Интим. Я все еще в его рубашке, а мужчина скинул свою, хотя в помещении далеко не жарко.

– Есть паста, есть овощи на гриле с картошкой. Что предпочитаешь? – вопросительно смотрит. Прядь его волнистых волос щекочет лоб.

Сглатываю, когда светотень на его теле отпечатывается в моих глазах. Хоть прикрывай.

– Пасту. Нет, овощи. Давай их.

Мы ненамеренно перешли на «ты» в какой-то момент. Я его пленница, он мой хозяин. Но между нами странные отношения.

– Вино?

Облизываю губу. На языке еще осталось жжение от водки.

Пока раздумываю над ответом, Узник берет два высоких бокала и наливает бордовую жидкость. Красное вино – не мое любимое.

Надо бы сказать.

– Не совсем подходит к блюду, понимаю…

Как он это делает? Может, пока я спала, в меня встроили какой-то чип, который передает мои мысли в его мозг? Тогда стоит поменьше думать об этом чудовище.

– Можно вопрос?

Отпиваю под удивленный взгляд. Терпкая сладость нежно разливается во рту.

– После ужина я вновь стану… Служанкой?

Звучит как-то двусмысленно. Щеки заливает краска, и Узник прекрасно видит мое смущение.

– Все зависит от тебя, Царевна.

Его намек тоже неодносложный.

– Что значит «от меня»? – натыкаю на вилку запеченный перец, но так и не отправляю его в рот. Делаю вид, что разглядываю идеально нарезанный кусочек.

Узник откидывается на спинку стула и чуть двигается вперед. Наши колени так близко, что я вновь ловлю на них тяжелый взгляд узника. Чертова рубашка должна быть длиннее, чтобы скрыть их.

– Ты можешь драить полы, а можешь выбрать другое занятие. Неизменно только одно: твоя жизнь в этом доме, пока не расскажешь мне всю правду. Я не дурак, твое воровство – часть какого-то плана.

Прищурившись, мужчина наклоняется ко мне. Носом готов прочертить по плечам.

Невольно вспоминается вечер, когда он приказал мне показать себя, а я ослушалась. Узник видел меня голой. Сейчас он вдыхает мой аромат, и я боюсь услышать новый приказ. Похожий.

Во мне все еще уйма алкоголя. Сопротивление будет бесполезным.

– А если это была просто случайность? Украла не у того?

Рука Узника ложится на мое бедро. Перехватывает дыхание. Ладонь как раскаленное железо. Он движет ею вверх, пока пальцы не доходят до крошечных трусиков. И я рефлекторно сжимаю ноги.

Его касания не были противны. Чужие? Господи, это уже спорно.

– Снова врешь, Царевна? – сжимает с силой бедро, а я кладу свою ладонь поверх его. Оттеснить стараюсь. Мне и правда больно.

– Оставишь меня здесь навечно?

– Не испытывай мое терпение, – мужчина убирает руку и отодвигается от меня.

Продолжаю сидеть так, будто его рука до сих пор касается моего бедра. Мои ноги чуть расставлены, и взгляд Узника ныряет под платье.

– Сегодня была даже не игра, а развлечение. Думаю, ты не захочешь играть со мной в настоящую игру.

Глазами очерчивает мои губы, свои поджимает.

Удары моего сердца слышны на Луне. Не знаю, это ощущение из-за страха, который каждый день нагнетается, или от его взглядов и прикосновений?

Нужно быть дурой, чтобы не видеть и не понимать, что такой мужчина привлекателен и красив. От него не может воротить, как, например, от Марата.

– И ешь давай!

Ужинаем в полной тишине. Больше мы не разговариваем.

Узник убирает за нами посуду и складывает в раковину. Молча выходит, так и не обернувшись на свою пленницу.

Я мою посуду, и вода кажется мне очень холодной, сколько бы ни прибавляла горячей. В этом доме все такое. Пронизано льдом. Как глаза его хозяина.

В свою комнату прохожу через спальню Узника, чуть замедлив ход. За дверью тишина. Пугающая, но манящая. Как и все логово.

Стараясь утихомирить разбушевавшееся сердце, отступаю и подхожу к картине.

Как только у меня получится выйти на связь с родителями, я должна буду ее забрать.

У себя сразу иду в душ. На мне пыль, липкие взгляды, чужие духи. Первой снимаю рубашку Узника и не знаю, что с ней делать. Постирать? Выбросить? У него их наверняка тысячи.

И я бережно складываю ее на единственном кресле. Платье рву.

Ночь, как всегда, проходит беспокойно. Мне постоянно кажется, что Узник заходит ко мне в комнату бесшумно и опускается ко мне на кровать. Смотрит. Смотрит долго. Взглядами то ласкает, то наказывает. Потом ложится рядом.

Мне невыносимо душно стало в этой каморке, когда еще вчера не могла согреться под одеялом.

Наутро меня ждал сюрприз.

– Вставай! – Амбридж заходит без стука.

Прикрываюсь, что попадается под руку. На мне все та кружевная сорочка. Сексуальная, открытая.

– У тебя сегодня много работы.

– Какой? – пытаюсь прийти в себя.

– Ты сегодня моешь весь домик для охраны. Включая уборную, гараж и склад.

Узник не шутил вчера. Мне и правда нужно определиться, кто я здесь. И кажется, мужчина будет делать все, лишь бы я отказалась от роли прислуги в его доме.

Я нужна ему в другом качестве.

Глава 13. Ангелина

Когда меня заводят в домик охраны, ведро с тряпкой падает из рук. Здесь, по меньшей мере, пять мужчин. Пять сильных, вооруженных охранников, у которых на лицах так и написано, что они жестокие и бесчувственные.

Либо от страха и неприятия так исказилось сознание, что даже обычный человек кажется мне монстром.

Узник загоняет меня в угол, умело управляя моими чувствами. А именно страхом и брезгливостью. Будто знал, куда бить.

– Начинаешь с подсобки, – домоправительница и не замечает усмехающихся охранников.

Стараюсь не смотреть на них, словно они и правда часть интерьера. В конце концов, я здесь ненадолго. Может, и вижу их в последний раз в жизни.

– Туалет здесь, – показывает на дверь за моей спиной.

Киваю.

В этом помещении концентрированный запах мужчин. Не самый приятный. Я вспоминаю раздевалки в университете и тут же думаю о своей незакрытой сессии.

Если выберусь отсюда через пару дней, то мне удастся ее закрыть. Я на хорошем счету, и преподаватели меня любят.

– У тебя три часа.

– А если не успею? – спрашиваю Амбридж, но та уже хлопнула дверью.

Я остаюсь одна с пятью мужчинами.

Папа, этого ты хотел, когда думал над ценой за ту картину, что украшает стену дома Узника?

Сейчас мечтаю лишь скрыться отсюда навечно. И плевать мне на несколько десятков тысяч долларов или сколько за нее собираются вручить.