Эти сумасшедшие по своей силе волны огибали разве что Владу, и она расправила плечи, пошла вперёд. Неужели могла не пойти? Разве могла смолчать? За плечами затаился опасный холодок, за спиной оставался лишь мерзкий шепоток тех, кто хотел увидеть шоу, за которым они и пришли. Влада улыбалась. Широко и уверенно. Её не задели слова, не удивили упрёки. Но… «всё равно» больше не было. Марина вступила на запретную территорию. На ту территорию, границы которой были очерчены только сейчас, но уже успели обрасти сетью из металлических прутьев, затекли монолитом. Слово «семья» священно. Для тех, кто осознаёт его смысл – священно!

Музыканты, невольно попавшие в центр внимания, замерли с инструментами в руках. Влада обласкала благодарным взглядом каждого. Одного касания к ладони певицы, что создавала настроение вот уже несколько часов, хватило, чтобы та ожила и отогрелась. Одного тихого слова хватило клавишнику, гитаристу, парню на ударных, чтобы они вскинули уверенный взгляд готовности. Влада создавала магию и дарила спокойствие. Она плела паутину, из которой не выбраться. Она… вдохновляла. Она могла и хотела показать, предъявить всем, что заставило Багдасарова сделать выбор. Но сказать об этом было вернее и правильнее. И сказать следовало громко.

Когда Влада остановилась напротив Марины, в её руках уже был микрофон, а в голове отбивал ритм, который сегодня пришлось услышать впервые. Весёлые стихи, игривая мелодия. Музыканты подхватят – они уловили и настрой, и идею. Это была любимая песня Гаяне. Так сказал Багдасаров. А у Гаяне сегодня праздник. И у Влады праздник. Потому она набрала в грудь больше воздуха. Ответ готов был сорваться с языка словами, положенными на музыку, а ещё лёгким мотивом, игривым напевом.

– Чем ты взяла его? – прошипела Марина, а Влада лукаво прищурилась.

– Да как тебе сказать…

Я его давно опоила

Колдовскою травой.

Где бы ты не бегал там,

Что бы ты не делал там,

Всё равно ты будешь мой!

Никуда не денешься,

Влюбишься и женишься,

Всё равно ты будешь мой!

(Л. П. Дербенёв)

Задорно взвизгнув, застывшего в изумлении Багдасарова Влада поманила пальцем. Сама же, бессовестно виляя бёдрами, двинулась вперёд, к самому центру зала, чтобы показать всем, что никакой соперницы у неё просто быть не может! Юра ловко перемахнул через стол, так торопился составить ей компанию. Им двоим сгодился бы любой танец, но твист так хорошо подходил к лёгкой, игривой мелодии, он так идеально попадал в каждую ноту! И чтобы отплясывать в такт, Владе пришлось подобрать платье едва не до пояса, а Юре вдруг помешал идеально сидящий на нём пиджак.

Проигрыш после заранее условленного с музыкантами куплета дал такой необходимый сейчас драйв. Энергия выплёскивалась, угрожая затопить зал, заражая сумасшедшей энергетикой. Настоящим взрывом она встряхнула зазевавшихся в ожидании накала гостей. Практически сразу рядом оказались сразу три пары. Спустя секунду твист отплясывали уже десять пар, а когда солистка подхватила куплет, зал заполнился людьми, уходящими в самый развязный отрыв!

Было так легко, так свободно. А в глазах Багдасарова закручивалось самое настоящее желание. Оно обжигало, оно затягивало, оно буквально выключило сознание, оставляя только инстинкты, которые уже давно подчинялись не ей… И… отдаваться этому желанию было не страшно.

Когда Влада оглянулась на сцену, «старшей» любовницы там уже не было. Ни на сцене, ни в их жизни. Потому что Влада не умела проигрывать и за своё готова бороться самым опасным оружием. И отплясывать хотелось ещё чётче, ещё ярче. И кружиться, повиснув на плече Багдасарова тоже! Ну, а ловить просто невероятное ощущение свободы рядом с ним она уже научилась. Гаяне поддержала их громко. Она осталась довольна.

– Ещё вчера я испугалась, что этот хищник притащил в семью добычу: несмелую мышку. Но сейчас вижу: привёл на крыле орлицу! – воскликнула бабуля во всеуслышание и расцеловала Багдасарова. Ну, а ладонь Влады ощутимо сжала. Они были одной крови!

Сбежать от гостей удалось далеко не сразу. Юра каким-то нереальным, сумасшедшим взглядом успел превратить мир Влады в пустыню. Своим азартом он задушил любые сомнения. И готов был писать новую историю большой любви. Оставалось разве что раздать долги…

Трофим ждал. И, да, он готов был получить в зубы. Наверно, потому так отчаянно скалился, когда Багдасаров заполнил собой, своим присутствием небольшую курилку в дальнем углу, когда он предельно аккуратно и невыносимо демонстративно прикрыл за собой дверь, пропуская разве что Владу вместе с её колким взглядом и ядовитой ухмылкой. В эту секунду Трофим уже понял, что проиграл ей. Той самой вчерашней школьнице. Той самой девчонке, что так настойчиво «резала глаз» и разбирала по кирпичику мужскую дружбу. Он ей проиграл.

– А, знаешь, это даже хорошо, что ты не торопишься объяснить свою тупую подставу. – Багдасаров сладко растянул губы в улыбке.

– Знаешь, что скажу, Юр? – прищурился на это Трофим. – Этот разговор у нас уже был и не раз, и ты с важным видом хвастался, что всё ещё сечёшь ситуацию, да ещё искренне верил, будто по-прежнему что-то контролируешь. Только я вот тебе скажу: ты всё же оглох, ослеп и безгранично отупел! – сказал друг, как выплюнул. А потом совершенно беспомощно, так ему не свойственно, обвёл рукой пространство, явно имея в виду что-то глобальное. – И весь этот фарс ударит по тебе очень больно. Сомневаюсь, что сможешь устоять на ногах. Попомни моё слово! – тряхнул он толстым указательным пальцем, а Багдасаров бесцеремонно кивнул. Ему было плевать.

Задержавшись с Трофимом наедине всего на несколько секунд, Влада бросила в него насмешливый взгляд.

– Раздавлю! – Услышала она угрозу, на которую легкомысленно усмехнулась и с издёвкой шепнула:

– Ничего не выйдет!

– Это ещё почему? – озадачился толстяк, потерявший всю способность к сопротивлению.

Влада только пожала плечиками и вызывающе прикусила нижнюю губу. Боль прострелила от подбородка до макушки, но поморщиться она себе просто не позволила.

– А ты так ничего и не понял? Посмотри на Багдасарова и усвой, наконец: я предпочитаю «сверху»! – самым наглым образом заявила она, подмигнула и рассмеялась, когда Трофим сжал кулаки и сделал решительный шаг. Он ей проиграл. И лучше было бы запомнить эту невыгодную позицию. Лучше для него.

Глава 5

Всё было предельно честно.

Я не думала о тебе,

когда приняла решение уйти.

Но о себе я не думала тоже!

Покинув курилку, отдышаться не пришлось. Стоящий неподалёку Багдасаров выглядел, как одна сплошная интрига. Понятно, что своей вызывающей выходкой Влада здорово вытянула некрасивую ситуацию, но едва ли это вот прямо полностью реабилитировало её в глазах жениха. Багдасаров мог продолжить словесно пинать непокорную девчонку. И в чём-то Влада даже готова была его понять. Мужское самолюбие в принципе та ещё шкатулка с секретом, а она со всей дури швырнула эту шкатулку об пол и для верности притоптала ножкой.

И вот сейчас Юра смотрел… нет, не на неё. Он смотрел в потолок, глубоко запрокинув голову, спрятав ладони в карманах брюк и мерно раскачиваясь вперёд-назад, будто в поиске равновесия.

– Сколько же в тебе талантов, красавица? – глухо уточнил он.

Так и не сумев разгадать мужской настрой, Влада сделала несмелый шаг.

– Ровно столько же, сколько и дури, – проронила она на выдохе и приблизилась ещё. – Тебя ждёт много открытий, Багдасаров. Ты готов к ним?

Он улыбнулся. Лениво и до невозможного широко. А потом склонил голову так, чтобы видеть свою малышку. Но Влада не спешила ответить тем же и всё ещё мялась в неприятном неведении.

– Я никогда не слышал, чтобы ты пела. У тебя очень красивый голос. – Прозвучала неожиданная похвала, и Влада смутилась. Принимать одобрение она так и не научилась. – Это открытие оказалось приятным. Каким будет следующее?

– Сегодня я умудрилась накосячить на много месяцев вперёд. Подозреваю, в ближайшем будущем придётся сидеть тихо и не отсвечивать.

Взгляд Багдасарова заострился, а нижняя челюсть тут же потяжелела, выдавая непривычную угловатость. Он подошёл, остановившись от Влады в одном шаге, и будто нехотя протянул руку, чтобы коснуться острого подбородка.

– Я не могу изменить сегодняшнее утро, – как-то вынужденно признался Юра, в точности повторяя её недавние слова. Так и не коснувшись, он удержал кончики пальцев в жалком сантиметре от её лица. Правда, смотрел до того упрямо, что у Влады заныла и челюсть, и висок, и даже язык во рту стал ватным и непослушным. – И мне жаль.

Последнее прозвучало твёрдо и совершенно обречённо. Понятное дело: на такой день у Багдасарова были совершенно другие планы. И что Влада могла на это ответить? Что ей тоже жаль? А даже если и так, какой смысл проговаривать очевидное? Только бы получить лишние баллы в зачёт? Влада к такому не привыкла!

– Нужно вернуться в зал… – пробормотала она вместо того, чтобы очередной раз признать ошибки.

На это её «нужно» Багдасаров только ухмыльнулся. Нет, он не хотел отпускать её к гостям. Остаться вдвоём казалось куда заманчивее. Даже при условии, что они будут вот так же стоять друг напротив друга, не имея возможности коснуться. Не имея на это сил!

– Ты могла бы разыграть эту историю по-другому, – прищурился Юра, пытаясь что-то для себя понять. Что-то такое, что до этого утаилось, а вот Влада удивилась замечанию и уверенно вскинулась:

– Я выхожу замуж один раз. Никто не испортит этот день! – возмутилась она.

Багдасаров посмотрел снисходительно и вызывающе хмыкнул:

– Похвальное рвение!

– Не думаю, что есть какие-то слова… – излишне громко начала Влада, но возбуждение быстро стухло, осталось только глухое раздражение на саму себя.

Пришлось заламывать пальцы. Ну, точно как дурочке! И Влада поторопилась разомкнуть ладони, пожала плечами.

– Да и что такое слова… А впрочем, мне нечего скрывать. Всё было предельно честно. Я не думала о тебе, когда приняла решение уйти. Но о себе я не думала тоже!

– Мне стоит принять это к сведению?

– Стоит! – Чувствуя, как глаза наполняются слезами, воскликнула Влада. – Сестра для меня важнее. Она роднее! И никто не изменит этого!

– Я не пытаюсь соревноваться за твоё внимание и точно не заставляю делать выбор. Любовь к сестре и… чувства к мужчине – это разные истории, – мягко, с усталым вздохом пояснил Багдасаров и таки вытащил ладони из карманов брюк. Он был готов вернуться к гостям.

Влада торопливо вскинула подбородок и подхватила жениха под руку. Своим «выступлением» она умудрилась высоко задрать планку. Своим выступлением она предъявила на Багдасарова определённые права. И этим правам придётся соответствовать.

Шумное веселье продолжилось. Улыбаться пришлось в два раза больше. Танцевать в два раза чаще. Ну а смотреть на мужа и осознавать себя частью чего-то целого… никаких неудобств это уже не приносило. Гаяне поглядывала в сторону молодых одобрительно, бабушка Ани с умилением. Родители Багдасарова покинули праздник, не прощаясь, но, кажется, никто, кроме Влады, этого даже не заметил.

Часы успели отбить полночь, когда пришло время и им с Багдасаровым оставить застолье. Последний аккорд выжал молодых без остатка и, оказавшись в салоне авто, у них не возникло желания что-то обсуждать. Юра закрыл глаза и откинул голову на подголовник, Влада смотрела строго перед собой, но очевидно абстрагировалась от происходящего. Она была где-то далеко, на недосягаемой высоте. Сознанию там нравилось, оно перетекало из одной формы в другую, не особо контролируя положение в пространстве.