К нашему возвращению Милку обхаживает Берс. Он же, известный многим, как Станислав Бероев. Представитель династии, которую мой родной отец однажды охарактеризовал как "рвачи". Хотя он и сам вполне соответствует этой краткой формулировке. Выстроил на костях врагов свою собственную Империю. Взрастил её из ничего. Но, честь по чести, Всеволод проворачивает дела более тихо и грамотно, чем папаша Стаса. Этот жестит зачищая следы запугиванием и откатами. Те, кто сходятся с ним на одном пути либо теряют всё, либо радуются минимуму в остатке.

Кнопка прекрасно знает репутацию этой семьи. Но, похоже не в курсе того, что Стас не использует девушек дважды. Они для него как гандоны. С каким бы приятным привкусом не был, а изделие то одноразовое.

– Берс, – осекаю серьёзным. И слова Капы, о том, что с Милкой жёстко нельзя, уже не приходят на ум. Перед глазами красной тряпкой предстает друг детства, что далеко не против её облапать. – Даже не смей, склонять её… , – цежу сквозь зубы.

– Ой, да ладно, Мейер, – дербанит мое терпение своим бесстрашием. Мышцы напряжены. В ухмылке визуально играют тоже. – Я твою сестрёнку сто лет не видел! Надо же показать ей насколько я изменился!

– Она и без тебя найдёт с кем одноразово переспать, а огрести проблем с этого целую кучу! – бросаю страшным проклятием.

Милка аж хмурится. Стас закатывает пред ней свои тёмные глаза и едва не божится, что на деле совсем таким не является. А рука уже лежит на бедре сестры. При этом она сидит рядом и не сопротивляется этому.

– Слушай, Кнопка, – наклоняюсь над парочкой, проговаривая в большей степени ей. Рассуждаю менее раздраженно и уже более сухо. – Я из-за тебя с пацанами ссориться не собираюсь. Мы с ними с малых лет вместе. В крайнем случае, закопаю одного. Всплакну на могиле. Другие по наитию к тебе не полезут. Недотрахал тебя кто в Англии, так бело-красный с крестом тебе в руки! Возвращайся, Мил! И мне проще и тебя никто в свободе передвижения ограничивать больше не станет. Ясно? – усмехаюсь её наивно распахнутым глазам.

Слушает и, кажется, нифига не втыкает. Никогда не понимал этот долбаный взгляд, которым она пытается забраться мне в душу. Когда маленькая была, менее рьяно, а сейчас прямо напрашивается: рассмотреть там что-то хорошее; разворошить для этого бездонные груды мусора. Бесит. И тем, что оказалась здесь тоже. Сам притащил. Ага. Но, меня ведь, заставили. – И не фига здесь перед всеми задом крутить, – хмыкаю недовольно. – Пришла со мной. Будь добра, веди себя прилично.

– Это ты мне говоришь о приличиях? – презрительно фыркает мелкая Мейер. Взгляд меняется в миг. Тяжело выдыхает. Собирается с силами. И растягивает на губах дьявольскую улыбку отца. Я аж импульсивно отвечаю подобной. Генетика, мать твою, штука тонкая. Умеет же, зараза, когда очень надо. Наш с ней общий папаша тоже далеко не святой. Иначе бы моя мать за него и не вышла. Из явных грешков, как и у большинства родителей присутствующих вокруг, вершину рейтинга возглавляют четыре ступени: деньги, слава, власть и вседозволенность.

– Ни один здесь не подарит тебе ту сказку о которой ты раньше мечтала, – заключаю самонадеянно, а она врезается в меня привычно колючим взглядом. И я едва не усмехаюсь в голос, считывая в глазах сестры вопросительное "а ты?".

– Марк хорош пугать девочку, – подытоживает Берс. – Не такие мы уж тут и дегенераты. Ну, или же, скажи мне кто твой друг… , – издевается. Губы растянуты в фирменной белоснежной улыбке.

Отмахиваюсь, занимая место за столом ровно напротив. Складываю на нём руки домиком, сообщая:

– Я посмотрю, как ты запоешь, когда твоя Катька вернётся.

– Да вообще пофиг, – парирует безэмоционально. – Марк, моя сеструха с шестнадцати лет в сеть свои сиськи пилит! И что, я должен жить по соседству и вечерами с битой под её дверью сидеть, чтобы всем желающим стояки отгибать? У неё родители есть. Вот пусть и парятся на тему, кто её такую после замуж возьмёт. Я от неё даже отписался, чтобы не иметь повода после отрабатывать с мозгоправом свою личную психологическую травму.

– Ну теперь пройдись и по мне, – усмехается на мой краткий взгляд Капа. – Ника, Злата, какую из моих младших обсудим, а Мейер? Ослабь поводок, ладно? Берс тоже чья-то не столь завидная судьба. Дай девочке самой осмотреться.

– И развлечься. Впервые за все года! Сегодня кнопка не сработает! – поддакивает Стас, что не против быть чьим-то совсем незавидным. – Ты пить умеешь, красавица? – ласково обращается к Милке. Мужской бас вибрирует от напрягу. Глаза масляным взглядом гуляют по её телу.

– Берс, в Лондоне больше пабов, чем учебных заведений, – заявляет девчонка с ответной улыбкой.

– Отлично, – проговаривает льстиво. Втягивает в себя её запах. – Чего тебе плеснуть, Кнопка?

– Ром, пожалуйста, – привычный для слуха голос звучит игриво. Она сама не понимает во что ввязывается и на что подписывается, но официальный первый пир безнаказанности…

– Ты ж моя сладкая! – чеканит Берс, а Линч салютует бокалом, поддерживая обоих. – Марк, ну наша девчонка, да? Не выкабенивается начиная с шампусика и прочей девчачьей херни. Ром ей подавай! Ну, Кнопка, ром, значит ром!

На столе в ряд появляются несколько стопок. Майк и Стас наливают в низкие неразбавленный Бакарди. Для совершеннолетней выставляют бокал наполовину заполненный пепси.

– Фил! – окрикиваю из собравшихся последнего, кто может принять мою сторону и запретить спаивать ту, что перед глазами стоит привычным ребенком. Вредным. Взбалмошным. Обидчивым. Но всё той же мелкой девчонкой. Восемнадцать, что прописаны в паспортах многого не меняют.

– Мейер, я пас, – заявляет четвертый из остатка прежней компании. С любопытством наблюдает за происходящим, как и остальные собравшиеся. Не раздевает её глазами, но и не скрывает своего интереса. Сидит в углу мягкого дивана, фривольно закинув ногу на ногу. Раскачивает кубики льда в бокале. – У меня нет сестёр, – напоминает свободно. – Так что не жди солидарности. Мне повезло больше.

– Понятно.

Выкладываю телефон на стол. Троица напротив чекается. Произносит тосты. Поднимаюсь над "баром". Наливаю себе вискаря. Забираю бутылку ближе. Присаживаюсь. Не смотрю ни на кого. Вечер удался на славу! Кручу бокал в руках под ритм музыки, что доносится снизу. Взгляд в пол. Глоток. Неразбавленный льдом. Второй. Третий. По шее проходят теплые женские пальцы.

– Эй, Мейер, – шепчет в ухо. Колышет мембрану горячим потоком. – Ты правда молодец, так отстаивал её перед друзьями. Хочешь я помогу тебе немного расслабиться?

– Нет, – коротко и односложно. Даже взглядом не веду в сторону незнакомки. Не сбиваю алгоритм: наливаю – пью. Не чокаясь. Сам с собой. При этом, ко мне никто больше не лезет и никто не мешает. Была мысль отправиться после домой. Теперь нет. Вызову для Милы такси. Сам заночую в квартире.

Вокруг вспышки. Улавливаю боковым. Отголоски прыгающих софитов и камер. Кто-то делает фото. Кто-то просто снимает какую-то муть. Кто-то как я. Тупо сидит и бухает.

Если бы я не проштрафился перед отцом – её бы здесь не было. Да и всех этих разговоров с друзьями… Пятый. Кажется. На два пальца. Поднимаю глаза. Она смотрит не детским. Точно мы только что поменялись ролями. Неодобрительно дует губы. Считывает по мимике градус моего опьянения. А я смотрю на веснушки под её глазами и улыбаюсь. Они забавно разбежались в свете неона по надутым щекам. Помню, раньше осыпали её кожу самой ранней весной. С первыми лучами теплого солнца. Сейчас середина лета. А они на месте.

Милка копается во мне своим юрким взглядом. Только поймаешь глаза в глаза. Тут же куда-то в бок убегает. А я впервые, с момента её прилета, дотошно рассматриваю в ней все изменения. То, чего привычно не видел на протяжении этих лет, в коротких видео звонках или в закрытом профиле с минимум фото.

Наливаю. Пью. Повторяю несложный алгоритм действий.

– Сам ни гам и другим не дам, – тихо подкалывает на ухо Капа. – Мрак, ты поаккуратнее со взглядами. Не обещай девочке больше, чем сможешь.

– Я вообще молчу, – бездумно притыкаю взгляд в пол.

– Угу, – издевается самый умный из нас. – И я с тобой сегодня тоже.

ГЛАВА 2

Глаза внеземного цвета

– Мила Мейер -

Мила Мейер. Короткое имя, соответствующее фамилии. "И не поймёшь: оно цельное или краткое? И как тогда звучит моё полное?"

Благодаря отцу, вечно отвечаю на эти вопросы. Они идут сразу после знакомства. Зачастую, кажется, что этот аспект интересует собеседника больше, чем я сама. Каждый пытается склонять моё имя на свой лад. Ничего хорошего из этого, как правило, не выходит. При рождении папа так же не выдал краткого имени Марку. Впрочем, эта уже сложившаяся годами семейная традиция. Миес Мейер и сам обделён более длинной формой имени. Дед Марти тоже. Швейцарские традиции, они как классические часы: точны, исправны и очень дороги. И главная их ценность: семья. Все члены твоей семьи. Которых ты беспрекословно обязан любить, просто потому, что так решил Господь. Вы одно целое. Вы единство…

В своем бесконечном желании соответствовать отцу и всегда быть для него лучшей, я слегка перегнула с заявленным пунктом. И то, что Миес Мейер всегда принимал за излишнюю привязанность к брату, давно перевалило за все грани нормальности и приемлемости. Мне всегда хотелось стать для Марка кем-то большим. Я стремилась к тому, чтобы он выделил меня среди всех тех, кто толпой вьется рядом. А он… И не замечал этого вовсе. Находил разные способы избавится от меня. Остаться со сверстниками, без мелкой Милы, в своей компании! Фантазие Марка Мейера можно лишь позавидовать! Он умело отшвыривал меня всё дальше и дальше.

Сколько слёз я пролила, думая ночами о нём? Сколько нервов истратила, представляя нас взрослыми. Вместе. В неизменных швейцарских традициях: я в белом платье с длиннющим шлейфом, с неизменной белой фатой; Марк в классическом костюме, что так бесподобно ему идёт… Рядом. Не шафером, как прописывают подобные родственные связи. В моих мечтах Мейер всегда выступал женихом. С одноименной фамилией. И вот мы выросли…

Глаза неземного цвета застопорились на мне. Только его переливаются так, что и не поймёшь истинного оттенка. Космические. Не меньше. С сотней маленьких вселенных внутри. И моя так же ходит где-то там. Вокруг его темной орбиты.

Встречаюсь кратко с его глазами. Они привычно тянут к себе магнитом. Стараюсь откровенно, при всех не пялиться, на названого старшего брата. И всё же, пытаюсь искоса рассмотреть, что он ответно во мне разглядывает. Мысли летят к чертям. Берс что-то рассказывает. С улыбкой киваю. Сама понятия не имею о чём идёт речь. Тяжёлая рука выжигает отпечаток на моём бедре. Терплю и не скидываю. Сносно. Поворот моей головы не отводит взгляд в сторону. Мой всегда приклеен к нему. Стоит только Марку появится в зоне видимости.

Ощущаю на себе его взгляд. Щеки пылают огнём. Свет возможно скрывает. Надеюсь. Прячу дыхание в бокале, что держу перед собой. Да и сама пытаюсь спрятаться за ним тоже. Сладкий вкус раздражает рецепторы. Запах крепкого алкоголя бьёт в нос. Стас наверняка принимает моё оцепенение на свой счёт. Слащаво улыбается. Скалится Марку. Вижу боковым. А прямым и не успела толком рассмотреть изменения в его внешности.

Помню каким Бероев был раньше. Дерзкий. Самый бойкий. Весёлый. Чаще всего бритый на лысо или же коротко стриженный. Светлые волосы не позволяют провести жирную линию между двумя образами. Каким бы он не был, Берс всегда выглядел очень сильно и круто. Самоуверенным. Тем, кому всё по плечу. Эдакий плохой парень с района, с соответствующим на то поведением. Кажется, пару раз его едва не отчислили. Нонсенс! Со школы, где всё решают банкноты.

Крепкая мужская ладонь слегка сжимает под собой мое бедро, обтянутое тонкими джинсами. А я с трудом отвожу взгляд от того, кто всегда был круче любого из здесь присутствующих.

Девчонка, что пыталась дерзить Марку, подходит к нему сзади. Что-то шепчет на ушко. Ласково напрашивается.