Преодоление (страница 9)
– Ты волшебный, – говорит ему Вера. – Ты принимаешь совсем чужих детей, ты нас любишь, я чувствую.
– Не бывает чужих детей, Верочка, – ласково отвечает он ей, и я чувствую – это не просто слова. Мне кажется, он действительно так думает, отчего и любит нас всех.
А вот младшие сейчас будут плакать. Они совершенно точно будут, я вижу. На их месте от таких слов и такой ласки я бы давно уже ревела во весь голос, а они еще маленькие совсем. И я ожидаю истерики, потому что малышу не растолкуешь, почему чужой дядя любит его больше, чем родные. И мне это понять очень сложно, поэтому я и объясняю себе их поведение вирусом, внутренне понимая – не в вирусе дело.
Наверное, та земля, где посольство стояло, просто проклята злым бездушным колдовством, как в страшных сказках.
К звездам Вечер уже на дворе. Повинуясь внутреннему ощущению, мы с Аленкой малышей пораньше уложили сегодня, при этом я зафиксировал каждую и каждого индивидуальным гравитатором. Приучаю их к этой схеме сна на случай, если сигнал придет ночью. Это логично: раз у нас часы остались до взлета, то сигнал когда угодно прийти может, а на взлете детей лучше зафиксировать, потому что как будет меняться вектор тяги – неизвестно. Закончив с этим делом, усаживаюсь в рубке и достаю планшет. Название привычное, но на фоне всего произошедшего вызывает отторжение. Наверное, стоит англицизмы из речи выкинуть, переименовав такие привычные вещи, чтобы даже памяти о них не осталось. Но сейчас мне очень интересно, что именно выдал мне Сашка, поэтому я вставляю блок памяти в устройство, вызывая меню. Аленка сейчас с малышами закончит и, скорее всего, придет ко мне. Тоже что-то чувствует, умница моя. Идентификация, повторная идентификация, и вылезает меню: «прочесть в первую очередь», «состав конвоя», «маршруты» и «специальные указания». Начинаю я, естественно, с первого пункта. Передо мной раскрываются документы. Очень знакомый формат показывает, что это бумаги контрразведки. Вот что странно – саму бумагу мы давно не используем, а слово в обиходе имеется. Итак, что у нас… Седьмого марта такого-то года обнаружен ребенок, мальчик. Возраст – примерно год, начальные навыки речи, развитие, самообслуживание… В год? Уже интересно. Составители этих отчетов к шуткам не склонны, потому читаю я внимательнее. Итак, обнаружили в лесу на поляне ребенка. А что их туда понесло? Ах, вот оно что – жалобы жителей на светопреставление. То есть было очень ярко и непонятно, потому всполошились, это норма. Нашли они ребенка, обследовали, удивились и передали в детдом, проведя генетическую пробу, чтобы попытаться найти ту кукушку, что ребенка бросила. И как результаты?
«Генетический код человеческому частично не соответствует». Это бомба, товарищи. Похуже ядерной, потому что, выходит, ребенок обнаруженный, у нас инопланетянин. Дальше указывается развитие, вполне нормальное, кстати, множество «несчастных случаев», в большинстве своем подстроенных. От «своих» я такого, честно говоря, не ожидал. И вишенкой на торте – имя. Я смотрю на это имя, на лицо, которое в зеркале каждый день вижу, и испытываю горечь.
Получается, я не вполне человек. При этом Сашка мне доверился, передав сверхсекретные документы, и вот это заставляет улыбаться, потому что не все они сволочами оказались, не все. Впрочем, что-то подобное я подозревал, очень лихо меня все-таки в юности убить хотели. Тогда я думал уже и о врагах родителей, но все оказывается совсем иным – госбезопасность проверяла пределы моего «везения», ну и в кого я превращусь в крайнем случае, когда нет выхода. Ни в кого не превратился, поэтому в результате списали на техническую ошибку. Так себе объяснение, кстати.
– Папа, ты тут? – интересуется Аленка, когда я перелистываю на «состав конвоя».
– Заходи, садись, – предлагаю я ей. – Сказать что-то хочешь, или посмотрим, что нам передали?
– Давай посмотрим сначала, – отвечает она, пояснив: – Неспокойно мне.