Бетти Алая: Бывшие. Заноза для Чеширского

Глава 1

Ира

– Ириш, ты в порядке? – тихий, виноватый голос лучшей подруги вырывает меня из мыслей, пока я в туалете универа старательно обрабатываю ссадины на локте.

Ауч! Больно, до слез! Всего несколько минут назад ее бывший, словно грозовая туча, налетел на нее, осыпая оскорблениями. В итоге пришлось в буквальном смысле встать грудью на защиту подруги.

– Да фигня, – отмахиваюсь, стараясь, чтобы улыбка выглядела хоть чуточку естественней. – Главное, что ты цела и невредима.

Катя – моя лучшая подруга. Она невероятно классная! Сама нежность и доброта, заключенные в хрупкую оболочку. Но слишком уж стеснительная. Я уже который месяц бьюсь над тем, чтобы она набралась смелости и призналась в чувствах Степану – другу ее отца.

Пока, увы, тщетно.

Если у меня получится, я точно заслужу звание почетного купидона нашего университета! Грамоту, конечно, не вручат, зато совесть будет чиста.

– Ира! – позади раздается голос, от которого внутри все невольно сжимается. Это Стас, наш одногруппник.

Я отшила его год назад, после недолгих отношений, о которых жалею каждый божий день. Хорошо хоть повод был веский. Он целовался с одной из местных «королев общаги».

– Чего тебе? – бросаю на ходу, стараясь ускорить шаг. – Иванов, мы опаздываем на лекцию.

– Ира, я скучаю! – пафосно провозглашает он, и от этих слов меня подташнивает. – То, что ты увидела тогда в клубе… это было не то, что ты подумала!

Это как вообще?

– Стас, ты изменил мне год назад, тогда же я тебя и бросила, – освежаю его память, в которой, видимо, образовались дыры размером с цыпленка тикка-масала. – Все. Финита! Я такое не прощаю.

– Но…

– Свободен!

Гордо вздернув подбородок, я разворачиваюсь и увлекаю за собой Катюшу, оставляя Стаса с глупо открытым ртом. В аудитории странно пусто и тихо. Обычно наша преподша – ходячий эталон пунктуальности.

Проходит пятнадцать, двадцать минут… Тишина начинает звенеть в ушах.

– Ну, может, сегодня нас и правда отпустят, – лениво потягиваюсь. – Сходим в кафе, что думаешь? Или у тебя планы на вечер со Степаном?

– Прекрати! – щеки Кати заливает такой яркий румянец, что ее можно использовать как маяк.

Мне становится немного завидно ее чистой, почти детской невинности. Потому что сама я растеряла эти качества где-то на обочине прошлого.

Нет, я тоже любила. Безумно, безоглядно, летала на крыльях. Но их тогда жестоко сломали. Самым циничным и беспощадным способом.

И теперь мне остается лишь тихо радоваться за подругу, которая еще может позволить себе роскошь искренних чувств.

– Ну что, народ? Айда в деканат, выяснять? – предлагает староста, но в этот самый момент дверь распахивается.

Я в это время уткнулась в телефон, листая ленту соцсетей. Поднимаю взгляд и каменею.

Прямо у кафедры, рядом с нашим деканом, стоит Мирон Чеширский. Палач моих надежд. Тот, кто три года назад втоптал мое доверие в грязь и бесследно исчез.

Воздух застревает в горле колючим комом.

Катя мгновенно считывает мое состояние.

– Что такое? Ты чего? – шепчет она, наклоняясь ко мне.

– Он… – пытаюсь выдохнуть, но дыхание сбивается, предательски дрожит. – Это же…

– Добрый день, – голос декана звучит как будто из-под толщи воды. – Как вы знаете, Вера Степановна ушла в декрет. А у нас с вами замена. Этот курс у вас будет вести наш новый преподаватель. Чеширский Мирон Генрихович.

Передо мной он. Тот самый человек, которого я всеми силами пыталась вычеркнуть из памяти. Глаза скользят по до боли знакомым чертам, но сердце, заледеневшее тогда, не отзывается ни каплей тепла. Лишь осколки колючих, болезненных воспоминаний впиваются в самое нутро, обостряя до дрожи давнюю боль от предательства.

Оцепенение накатывает ледяной волной, сковывая каждую мышцу.

Сердце пропускает удар, замирает, а потом принимается колотиться с бешеной скоростью, словно пытаясь вырваться из груди.

Это он. Конечно, это он. Мирон… мать его… Чеширский!

Не изменился ни капли.

Мужчина, бросивший меня одну тонуть в грязи его лжи. Меня начинает мелко трясти изнутри, желудок сжимается в тугой, болезненный ком, а ладони становятся холодными и липкими.

– Здравствуйте, – его уверенный, низкий, с легкой хрипотцой голос вызывает одобрительный шепот у женской половины группы.

Естественно. Он ведь все так же чертовски красив! Настоящий искуситель. В этой его серой водолазке, облегающей крепкий торс…

Рост под метр девяносто. Мужественное, будто высеченное резцом скульптора лицо. Холодные глаза цвета стали. Волевой, мужественный подбородок.

Взгляд все тот же: пронзительный, цепкий, способный заглянуть в самую душу. Волосы чуть отросли, и теперь на его голове царил тот самый небрежный, но безупречно стильный беспорядок.

Мирон Чеширский – живое воплощение самой дерзкой женской мечты.

– Ты его знаешь, что ли? – удивленно шепчет Катя.

– После семинара расскажу, – с трудом выдавливаю я из себя, беспомощно сгребая тетради и ручки в сумку. – Этот говнюк… черт… я не могу…

И я сбегаю.

Ноги сами несут меня прочь, в спасительную тишину женского туалета. Заскакиваю в кабинку, щелкаю замком. Кончики пальцев предательски дрожат. Закрываю лицо ладонями, в глазах темнеет.

– Зачем? Почему он здесь?! Именно в моем универе?!

Кажется, этот лифт поднимается бесконечно. Сегодня мне исполнилось девятнадцать, и этот вечер должен был стать особенным. Ночью, когда я наконец стану женщиной.

Раздается заветный звуковой сигнал, двери плавно разъезжаются. В темном коридоре отеля ни души. И слава богу. Я безумно нервничаю, до дрожи в коленях!

Мандраж сжимает горло, ноги ватные. Ведь не каждый же вечер ты лишаешься невинности.

Но я люблю Мирона! Люблю больше жизни.

Мы вместе уже целый год, и он ждал меня, был джентльменом, не переступая черту. И сегодня важная ночь для нас обоих. А еще Мирон сказал, что хочет, чтобы я представила его моему папе.

Главное, чтобы папуля его с порога не пристрелил…

Нервно хихикая, подхожу к двери и прикладываю ключ-карту. Тихо, словно мышка, захожу в номер. И застываю на месте…

– АХ! МИРОН! БОЖЕ… – знакомый голос роняет мое сердце в пятки.

Лена… моя троюродная сестра. Мы с ней с детства были не разлей вода. Сделаю шаг, другой. Внутри нарастает звенящая пустота.

На полу разбросана одежда.

И я вижу его. Мирона, распластанного на огромной кровати, с блаженно прикрытыми глазами. А моя сестра… моя Ленка… прыгает на нем, закинув голову и неистово крича от наслаждения. Его сильные руки охватывают ее бедра.

Отступаю на шаг.

Нет… Этого не может быть. Не может! В одно мгновение все мои хрустальные мечты разбиваются вдребезги, оставляя после себя лишь острые, режущие осколки.

Сначала накатывает паника. Но на ее месте с каждой секундой, растет и крепнет новая, холодная ярость. Страх медленно, неумолимо трансформируется в одно-единственное желание – отомстить.

– Ладно, ничего, просто на секунду поддалась панике, – хлопаю себя по щекам, возвращаясь в реальность из прошлого. – Проиграла битву. Но война только началась. Держись, Чеширский! Ира Горская измен не прощает!

Глава 2

Ира

Но вопреки данному себе обещанию, все последующие дни я бегаю от Чеширского. Позорно скрываюсь и прячусь, будто я не жертва, а преступник, загнанный в угол собственным прошлым.

Вот и сегодня, отправив Катюшку к ее любимому Степану, сижу в кафе напротив университета. За окном шумит город, а у меня внутри тихая, унизительная паника. Чувствую себя не просто трусихой, а каким-то загнанным зверьком, готовым в любой момент сорваться с места.

Но сказать «перестань бояться» куда проще, чем сделать. Мне нужен план! Не просто реакция, а стратегия. Не знаю, зачем Чеширский приперся в мой университет… Зачем врывается в мою налаженную, жизнь?

Он же знает, что я здесь учусь! Сам когда-то готовил меня к поступлению сюда. Между нами тогда сразу пробежала искра, от которой загораются сердца… Механически помешиваю капучино, и ложка звенит о кружку, возвращая меня в далекое, теплое прошлое.

– Иришка! – отец настойчиво стучит в мою комнату. – Твой новый репетитор приехал! Ты закончила со своей этой, как ее там…

– Инсталляцией! – кричу в ответ, не отрываясь от работы.

Ох!

Я учусь в подготовительной школе, готовлюсь к поступлению в ведущий ВУЗ страны. Вся моя жизнь расписана по минутам.

У нас сильная программа, очень много домашней работы. Голова идет кругом.

Помимо этого, мы участвуем в олимпиадах и научных конкурсах, работаем над творческими проектами. Кто-то устраивается волонтерами в приюты, дома престарелых.

В общем, делаем все, что покажет нас с лучшей стороны. Хотя порой мне так хочется сбросить этот груз ответственности и почувствовать себя просто обычной девушкой, чьи заботы не выходят за рамки школьных романов и прогулок с друзьями.

– Ира, тебя не дозваться, – не дождавшись моего разрешения, ко мне заходит папа в сопровождении молодого мужчины.

– Пап, я просто… ой… – начинаю бормотать, но встречаюсь с хитрым, живым взглядом своего нового репетитора и теряю дар речи. Голова пустеет. – Здравствуйте.

– Привет, – он улыбается. – Это у тебя творческая работа? Я Мирон.

Он подходит ближе. Его присутствие заполняет все пространство комнаты. Я инстинктивно отъезжаю на стуле, показывая то, над чем тружусь уже три долгих месяца.

– Искусная работа. Это Древо жизни? – спрашивает, с нескрываемым интересом рассматривая мою работу.

– Да, – киваю, сжимая от волнения пальцы. – Вы смотрели этот фильм?

– Он гениален, – улыбка Мирона становится теплее. – Кажется, получил приз в Каннах за лучшую короткометражку. «Древо жизни». Мне безумно понравилось.

Мы с ним сразу нашли общий язык, будто знали друг друга сто лет. Если отец, как настоящий капиталист, снисходительно высмеивал мои потуги сделать мир лучше, пытаясь показать, как сильно мы вредим экологии, то Мирон во всем меня поддерживал. Он видел в этом не блажь, а призвание.

Мы гуляли по выставкам, много и без умолку говорили. И незаметно, как-то очень естественно и неотвратимо, влюбились друг в друга без памяти…

– А потом все закончилось, – горько усмехаюсь, отставляя остывший, недопитый кофе. Сладковатая пенка теперь кажется приторной и противной.

– Мне американо без сахара и маффин, – сзади раздается хриплый, до боли знакомый голос, и у меня по спине пробегают мурашки.

Да что он тут делает вообще?! Сейчас же должна быть его лекция, которую я позорно прогуливаю!

– Доброе утро, Ира, – не успеваю даже мысленно собраться с силами, как Чеширский тяжело плюхается на стул напротив меня. Смотрит на меня тяжелым взглядом.

– Мирон Генрихович, – холодно отвечаю. – Прогуливаете собственную лекцию? Ой, как некрасиво и непрофессионально!

– Задаюсь тем же вопросом, – Чеширский невозмутимо мешает свой американо. – Вы никогда прогульщицей не были. Что же случилось, Ира?

– Я честно хотела прийти вовремя… – начинаю, с наигранной легкостью загибая пальцы. – Но вот собака заболела, кошка сбежала, телефон разрядился, будильник сломался… Одним словом, жизнь бывает непредсказуемой, Мирон Генрихович.

Чеширский хмурится, и мне становится почти весело от этой маленькой победы.

– Может, в следующий раз сразу признаетесь, что просто бегаете от меня, как последняя трусиха? – серые глаза словно видят меня насквозь. – Будет гораздо честнее и менее утомительно для нас обоих…

– Может, – пожимаю плечами. – А теперь мне пора.