Сломанные вещи. Книга 2 (страница 10)
Не выдержав, наклоняюсь через стол и приглаживаю его волосы.
– Его зовут Син.
– Энто ты сочинила? – Джанки удивлённо поднимает брови.
– Не. В армии у него был номер Си-Эн-четыреста-что-то, а сокращённо – Син.
Как же мне хочется поговорить о нём! Взахлёб рассказывать, что мы смотрели кино, и какое забавное лицо он сделал при виде брюк с розовыми блёстками, и как он обнимал меня на улице – прям по-настоящему… Возможно, даже спросить, не кажется ли Дэну, что я похожа на эльфа, и может ли подобное сравнение быть комплиментом. Ведь эльфы считаются красивыми? Или Син имел в виду, что я тощая и что лучше бы мне закрыть лицо вуалью?
Голос-в-голове тянет: Ну да, высыпь ему ворох этой чуши, и сразу будет ясно, что ты по уши втрескалась в робота. Будешь выглядеть отменной тупицей.
Так что я пожимаю плечами и максимально равнодушно говорю:
– Ну… Он полезный. Вот на днях в подземке голова закружилась. Представь, он прибежал по туннелю – вместо поезда, которого все ждали. Какая-то тётка начала орать, что напал на меня. Тут же прискакал мужик из подземки, хотел вести его объясняться.
– И што?
– Ну… – я кривлюсь. – Он сказал, что он телохранитель.
– Всё пашет? – в глазах Дэна вспыхивает радостное предвкушение.
А, точно, его ведь не занимает проблема прав Сина и того, как к нему относятся окружающие. Так что я всем лицом изображаю воодушевление и благодарность:
– Да, отлично! Мы ещё и кроме этого провели полный тест: в Зелёном выловили патруль, они проверили и паспорт, и чип, и даже по базе КомРоба – всё чисто. Я и не сомневалась в твоих талантах!
От избытка чувств дотягиваюсь через стол и сжимаю плечо Дэна, на что он улыбается. После минуты триумфа расслабленно откидывается на спинку кресла, закуривает. Тянет с игривым намёком:
– Лады. И как вы там?
Но я вновь напускаю на себя серьёзно-равнодушный вид, словно не заметила его тона.
– Всё нормально. С ним можно поговорить. Правда, он решил, что должен постоянно заботиться обо мне, и это несколько утомляет… Но мило. И ещё он вкусно готовит.
Иронично ухмыльнувшись, Дэн переходит на столь махровый речной говор, что несколько лет назад я не поняла бы ни слова:
– «Хаатовит»? Мисса, энтот робаат – такенный предел науки, што просто шик, а ты по правде хришь ему ваарить компоты? Энто ж как бить хвости микрааскопом.
Всё-таки, если вот так сравнить, за последние годы его произношение сильно изменилось в лучшую сторону. Хотя и я лучше научилась понимать эту тягуче-шипящую кашу. Во всяком случае, сразу понимаю, что «хво-ости» – это не какие-то там хвосты, а гвозди.
– А что такого, если он забьёт пару гвоздей? Обычные повседневные дела. Что за дискриминация гвоздей и компотов?
Впечатав ладонь в лицо, Дэн рычит с таким разочарованием, что даже обидно, так что я саркастически повышаю тон:
– Ну извини! Куда уж тупой мне понять твои мысли, глубокие, как речное дно!
– Ой ладн, мисса-не-с-реки, – Джанки смеряет меня снисходительным взглядом, – ты ж сама вечно строишь, что умнее лоцмана. Ну так пошарь мозгами и дотумкай, што делать с энтим робаатом по… – он ехидно выговаривает почти чистое: – Прямому насначению.
Честно подумав, но ничего не придумав, вопрошаю:
– Это какому? Убить кого-нибудь? Так он сказал, что не хочет.
Наклонившись ко мне через стол, Дэн шёпотом подсказывает:
– Не, другое. – Однако поняв, что я всё равно не соображаю, смотрит укоризненно и говорит сам: – Няшкать даамочек до потери пульса.
– Да блин, – я закатываю глаза. – Как же, новейшая военная разработка – робот, который заняшкивает всех до смерти.
– Точно! Всякие, – Джанки многозначительно крутит пальцем, – модификации. И энто щастье сидит прямо у твойной плиты.
– И что? – поджав губы, я откидываюсь на спинку стула и принимаюсь изучать коричневые цветочки обоев на стене напротив. – Я не собираюсь… ничего подобного.
На кухне повисает тишина. Долгая. Не выдержав, всё же кошусь на Дэна – он опускает взгляд с моего лица на папиросу в пальцах.
– Что за таинственное молчание?
Вздохнув, он произносит устало, уже без шуток:
– Слуш, Летаа, хорош дёргать шкоты. Ты ж его хошь – ну так иди, отшвартуй его от готовки и покажь, кто самая ахуенная мисса в энтом городе.
Джанки редко называет меня по имени – значит, подразумевает что-то серьёзное, – но от внезапного финала я прыскаю со смеху. Дэн лишь слегка улыбается. Накрывает мою руку своей.
– Я по правде. Бушь сидеть тянуть, а потом опа – уже старая и в морщинах, станешь плакаться, а уже поздно. Ну-ка, глянь, што тут? – Он переворачивает мою руку вверх ладонью, проводит шершавым пальцем по одной из линий и делает большие глаза: – Звёзды грят те рвануть домой и отняшкать энтова робаата три раза подряд, для надёжности. – Вскочив, Джанки тянет меня за рукав, рискуя порвать. – Всё, харэ штаны протирать, пошли.
Он и в самом деле накидывает куртку, чтобы проводить. Повезло мне, что в ноябре рано темнеет, а то последние пару лет Дэн не выходит из дома в светлое время суток. Привычно спрыгивает из окна гостиной – из рюкзака доносится глухой стук бутылок, обёрнутых шарфом, – и подаёт руку мне. Раньше мы много гуляли вместе – я, он и рюкзак с алкоголем, – и сейчас кажется, будто всё вернулось на круги своя. Привычно и уютно. Как всегда, пробираемся мелкими улочками и тёмными проулками позади домов. Джанки ориентируется здесь с той же уверенностью, что и у себя дома, но я, уже отвыкнув, то и дело спотыкаюсь. Приходится схватиться за руку Дэна – колюче-шершавый оплот надёжности, всегда уверенный и направляющий в правильную сторону.
Дэн останавливается возле чёрного силуэта урны – а я и не заметила её в слабом свете отдалённого фонаря – и предлагает пошмалять.
– Пива?
Я с пьяным энтузиазмом киваю:
– Давай!
Джанки, нырнув в рюкзак и повозившись там с шарфом – всегда заматывает бутылки, чтобы стекло не звенело на всю округу, – извлекает два пива. Шипение открываемых бутылок, аккуратный звяк горлышек, и вскоре мы продолжаем путь.
Прерываемся на пиво, смеёмся, то и дело пьяно виснем друг на друге – больше я на нём, конечно, – однако продвигаемся. Хотя до ниндзя Джанки мне далеко, но вообще-то я тоже стараюсь не шуметь. Получается неплохо – до тех пор, пока я не роняю пустую бутылку под ноги. Эффектный звон, разнёсшийся по сумрачному переулку, приводит в такой восторг, что я выхватываю пиво у Дэна, залпом допиваю остатки и изо всех сил обрушиваю бутылку на асфальт. Она разлетается на острые блестяшки, а я торжествующе ору:
– Хэй! Я – госпожа битого стекла и самая ахуенная мисса в этом городе!
Да, когда я настолько бухая, могу даже поверить, что не хуже прочих. Может, даже классная. В конце концов, у всех есть достоинства, должны быть, так психологи говорят. Может, и у меня есть. Например, я весёлая. Когда пьяная.
Дэн деловито достаёт из рюкзака следующую бутылку и, размахнувшись, швыряет далеко вперёд. Добравшись туда, мы склоняемся над тёмным пятном пива, усыпанным сверкающими осколками, обсуждая, на какую фигуру оно похоже. Гадание по пиву, чем не вариант? Когда Джанки авторитетно заявляет: «Энто опренделённо сингулярность», я начинаю смеяться так, что приходится повиснуть на нём, чтобы не упасть.
Возле моего дома мы в последний раз обнимаемся, я вытягиваю губы для поцелуя и долго примеряюсь, чтобы не промахнуться мимо его щеки, а Дэн тычет кулаком мне в плечо со словами: «Иди и сделай, мисса! Три раза подряд!». Мы снова смеёмся и расходимся в разные стороны: я ныряю в режуще-яркий свет подъезда, а Джанки растворяется в сумерках.
42.
Однако Сина по-прежнему дома нет. Пусто и тихо. В последний раз я видела его вчера вечером.
Голос-в-голове уверенно изрекает: Когда явилась из борделя. Он обо всём догадался и ушёл. Кто захочет жить с мерзкой шлюхой?