Лилия Орланд: Барышня из забытой оранжереи

Глава 1

На улице я была одна. Жители городка попрятались по домам. Сидели у натопленных печей и пили горячий чай. Ведь дождь шёл с самого утра. Хлестал косыми длинными струями, взбивая весеннюю грязь.

Куртка и джинсы промокли насквозь. В кроссовках хлюпала вода. Однако я этого уже почти не замечала.

По телу разливался жар, голова кружилась, а ноги наливались слабостью. Я едва держалась в вертикальном положении, заставляя себя идти вперёд лишь силой воли. А ещё пониманием: если упаду, то уже не встану.

Но падать стоит под крышей, в тепле и желательно на что-нибудь мягкое. На немощёной улице, пестреющей весенними лужами с ледяной водой – это верная смерть.

Я собрала стремительно убывающие силы и двинулась к последнему домику, в который ещё не стучалась. Он стоял чуть в стороне от остальных. С виду небольшой, хоть и двухэтажный. Из красного кирпича, с белыми деревянными наличниками и ставнями.

Если калитка окажется заперта, или по двору разгуливает злой пёс, значит, это моя судьба – остаться на безымянной улочке неизвестного города.

Предыдущие сутки меня измотали физически и морально. И всё же что-то внутри, какая-то отчаянная надежда, неведомое мне раньше упорство заставляло бороться. Идти вперёд и стучать в каждую дверь, до которой удавалось добраться. Просить о помощи, пусть и тщетно.

Но этот дом будет последним. И это не я отказывалась от борьбы. Мой организм предупреждал, что ресурс истощён, и до следующей улицы я не доберусь.

Собрав последние силы и молясь об удаче, я толкнула калитку. Она не поддалась.

Ну вот и всё.

Я покачнулась от слабости, схватилась за доски, чтобы не упасть. И неожиданно калитка подалась на меня.

Я засмеялась от радости. Смех вышел хриплым, каркающим, с намёком на подступающую истерику. Однако я велела себе держаться. По крайней мере, пока не поговорю с хозяевами.

Во дворе было темно в отличие от других домов. Здесь не стали тратиться на уличный фонарь. Или слишком бедны, или не выходят на улицу после заката. Заросшая тропинка к дому говорила скорее о втором. Скосить траву можно и самим.

Надеюсь, здесь живут одинокие старики. Тогда у меня есть шанс. Таким всегда нужна помощь по хозяйству. Я многое умею, быстро учусь и не боюсь работы.

Отвлекая себя оптимистичными мыслями, я пробиралась на ощупь по тёмному двору. Мне помогали отсветы уличного фонаря, но он находился слишком далеко, чтобы разглядеть каждую выбоину. А их под ногами было много.

Вообще дом производил впечатление заброшенного. Если б не тусклый огонёк, пробивающийся сквозь занавески, я бы решила, что здесь никого нет.

Крыльцо было шатким и скрипучим, но его накрывал козырёк. Дождь перестал стучать по голове и плечам, и это не могло не радовать.

С трудом преодолев три небольшие ступеньки, я добрела до двери. Прислонилась к ней, тяжело дыша. В изнеможении прикрыла глаза.

Надо продержаться. Осталось совсем чуть-чуть. Я уже у двери.

Мысленные подбадривая не слишком помогали. Мне понадобилось с полминуты, чтобы собраться с силами и постучать.

В глубине дома лениво гавкнул пёс. А затем наступила тишина.

Ну же, пожалуйста, откройте.

Ватные ноги почти не держали. От падения меня удерживала лишь дверь, на которую я навалилась всем телом. Однако и эта опора была ненадёжной. Я чувствовала, что ещё немного, и осяду на пол. И тогда проведу эту холодную весеннюю ночь на крыльце, просто потому, что у меня не осталось сил постучать снова.

Соберись, тряпка! Ещё разговаривать с хозяевами, проситься переночевать и обещать, что отработаю. Я облизала пересохшие губы и промокнула их рукавом, где влаги было больше.

И постучала ещё раз.

Пёс гавкнул дважды. В глубине дома раздался недовольный голос, заскрипели половицы. А затем дверь открылась внутрь. От неожиданности я не успела ни за что ухватиться и плашмя упала вперёд. Высокий порог впился в бёдра. Я зашипела от боли.

На грохот из комнаты вышел пёс, ворчливо гавкнул и обнюхал моё лицо, громко фыркая и брызгая слюной.

– Граф, отойди, – произнёс надо мной старческий голос. – Юноша, что с вами? Вы можете встать?

Встать не получилось. Как и ответить, что я не юноша. Почему-то в этом городе меня упорно не признавали девушкой, несмотря на приталенную куртку и длинные волосы.

Город вообще был странным, больше похожим на декорации для исторического фильма. И я понятия не имела, как здесь оказалось. Последнее, что помнила, как шла с вечерней тренировки. В парке опять не горели фонари. Может, и стоило обойти по освещённому проспекту, но так было на пять минут дольше. К тому же я постоянно ходила через парк. И ничего не случалось.

До вчерашнего дня.

Сначала похолодало. Затем начал накрапывать мелкий дождик, сменившийся проливным дождём. И в итоге вместо своего дома я вышла к незнакомому городу. Все мои попытки вернуться обратно ни к чему не привели. Я блуждала уже сутки, промокла, устала и потеряла сумку. К тому же очень хотелось есть.

Сначала ещё надеялась, что сумею отыскать свой дом. Это ведь безумие – заблудиться в городском парке, рядом с которым прожила много лет. Затем решила, что это дурной сон, и я скоро проснусь. Потом плакала, кричала, просила прекратить надо мной издеваться. От нескончаемого дождя и холода у меня поднялась температура, тогда я поняла, что всё по-настоящему. И если не найти крышу над головой, я просто умру, так и не поняв, куда попала.

– Смотри, Граф, он совсем молоденький, мальчишка ещё, – голос был женским, высоким и слегка дребезжал, как пустые стаканы в поезде.

Это вызывало головную боль, отвлекая и не давая уплыть в забытьё.

– Вставай, мальчик. Не надо лежать на пороге, дом выстудишь.

Она права, надо вставать. Хотя бы для того, чтобы объяснить, что я не мальчик. И что мне нужна помощь, за которую я обязательно отплачу, но чуть позже.

Мне удалось подняться на колени. Я отыскала расфокусированным взглядом лицо пожилой женщины и начала говорить. Слова давались с трудом, цеплялись за язык, застревали в горле, а то и терялись в памяти. Приходилось долго думать, чтобы вспомнить, что я хотела сказать.

– Не понимаю, что ты там бормочешь, – ответила хозяйка на мой долгий и трудный монолог. – Тебе нужно прилечь, мальчик. Но я тебя не подниму, сил уже нет. Или ты встанешь самостоятельно, или останешься лежать на пороге. Выбирай.

Выбор был очевиден. Шепча про себя слова благодарности, потому что произнести вслух уже не могла, я ухватилась за брус дверного проёма. С другой стороны меня подхватила хозяйка дома. Совместными усилиями удалось поставить меня на ноги и отвести к дивану в гостиной.

Эти два десятка шагов почти не отложились в моей памяти. Она угасала, отправляя меня в серое ватное ничто. А когда тело наконец приняло горизонтальное положение, сознание и вовсе отключилось. Я провалилась в темноту, не собираясь оттуда возвращаться.

Однако мне это не удавалось. То и дело дребезжащий голос и собачье гавканье вырывали меня из забытья, заставляя подниматься к поверхности. Но, пробыв секунду-другую на грани реальности, я упорно уплывала назад.

– Ты смотри-ка, Граф, а это и не мальчик вовсе! С чего бы девчонке в мужскую одежду наряжаться?

– Гав!

– Жар у неё, надо бы доктора нашего позвать, но он на воды с радикулитом своим поехал. А молодого я не знаю…

– Давай-ка оботрём её прохладной водичкой. Тащи полотенце, Граф.

– Гав!

Глава 2

Проснулась я с воспоминаниями о странном сне, в котором всё казалось таким реальным. Хотя сны всегда кажутся реальными, пока не проснёшься.

Открыла глаза и потянулась. Тело было слабым, будто после болезни. А надо мной нависал незнакомый потолок с деревянными балками.

Кажется, я ещё продолжаю спать.

– Гав! – прозвучало рядом. Ну точно сплю. И даже сон вижу тот же самый.

Я повернула голову. Рядом с моей постелью сидел большой лохматый пёс, похожий на ретривера, только с тёмной, почти чёрной шерстью, густо сдобренной сединой. На морде, вокруг глаз и вдоль носа, белые шерстинки образовали маску, выдающую преклонный возраст собаки.

– Привет, – произнесла я, смущённая пристальным вниманием животного. – Не ешь меня, я невкусная.

Пёс раскрыл пасть и вывалил язык наружу, то ли ему стало жарко, то ли решил посмеяться над наивным обедом.

– Гав-гав! – сообщил мне зверь и, тяжело поднявшись на лапы, пошёл прочь. Когти громко цокали по дощатому полу.

Определённо сплю. В реальности такого не бывает. По крайней мере, у меня.

Я закрыла глаза и с нажимом провела ладонью по лицу, прогоняя сон. Но он не уходил. Комната оставалась той же самой. Деревянный потолок с балками. Деревянные же стены, обитые тонкими рейками. Только камин в стене – каменный, с красивой аркой из булыжников.

Похоже на охотничий домик, какими их показывают в фильмах. Только на стенах нет охотничьих трофеев, вместо них – акварели с изображением фруктовых деревьев. Я разглядела яркие шарики апельсинов, жёлтые пятна лимонов, что-то похожее на папайю или манго, а ещё связки бананов на хрупкой с виду пальме.

У фруктов были тщательно прописаны каждая трещинка, каждый изгиб. Автор картин не только видел их перед собой, он словно вырастил каждый своими руками, с любовью и уважением.

– Это работы моего мужа, – пояснила вошедшая в комнату хозяйка.

Я узнала дребезжащий голос из сна. Женщине было около семидесяти. Длинное закрытое платье в чёрно-зелёную клетку подчёркивало худобу лица, заострённые возрастом нос и подбородок, глубокие морщины. Седые волосы убраны под накрахмаленный чепец.

Всё это ещё больше убеждало, что я продолжаю смотреть сон. В моей жизни таким старушкам просто неоткуда взяться.

– Как ты себя чувствуешь, детонька? – заботливо спросила она.

Я прислушалась к себе. Кроме предательской слабости в конечностях чувствовала я себя вполне сносно.

– Спасибо, бабушка, всё хорошо. Только кушать очень хочется.

Старушка засмеялась, так по-доброму, что я словно вернулась в детство к своей собственной бабушке.

– Называй меня госпожой Беррѝ, детонька. А как твоё имя?

– Ксения Горбунова.

– Какое необычное имя и красивое. Ксения, – протянула она, будто впервые слышала.

– Гав! – донеслось из соседней комнаты.

– А ваша собачка не кусается? – решила я уточнить на всякий случай.

– Граф сидел с тобой все три дня, что ты спала. И раз до сих пор не укусил, значит, признал тебя хорошим человеком.

Но я уже не слушала. Я проспала три дня во сне. Разве такое возможно?

– Вот что, детонька, – госпожа Берри заметила мою рассеянность. – Я принесла тебе платье, должно подойти по размеру. Одевайся и приходи на кухню, я тебя накормлю. И ты мне всё расскажешь.

Оставшись одна, я не спешила вставать. С пару минут лежала и думала о том, что со мной случилось. Я умудрилась заблудиться в парке, который исходила вдоль и поперёк. Нахожусь, неизвестно где. Меня приютила незнакомая старушка, и я проспала три дня.

Ничего не пропустила? Кажется, нет.

Значит, что у нас получается? В четверг я заблудилась. В пятницу оказалась в доме госпожи Берри. Выходит, сегодня понедельник, и мне нужно на работу. Впрочем, судя по солнцу, наконец сменившему дождь, уже около полудня. Половину рабочего дня я прогуляла.

Ладно, с работой что-нибудь придумаю. Пусть мне влетит, пусть лишат премии. Сейчас главное – вернуться домой.

Я откинула плед, обнаружив, что лежу в просторной ночнушке с длинными рукавами. А на ногах у меня – шерстяные гольфы.

Вот почему было так тепло. Госпожа Берри очень добрая и заботливая. Непременно нужно отблагодарить её.