Мысль о том, чтобы отдаться им, вызывает отвращение. Но где-то в глубине души появляется другой, тоненький и слабый голосок: «А если попробовать взять контроль? Превратить это в свою игру?»

Делаю глубокий вдох, вздергиваю подбородок. Дрожащими пальцами касаюсь пуговиц на груди.

– Ну что ж, – произношу громко. – Давайте посмотрим, кто кого здесь будет удивлять. Надеюсь, у вас нет проблем с выносливостью?

От моих слов Макар издает хриплый смешок. А Герман просто улыбается, и в его глазах загорается опасный огонек, которого я так боюсь.

Что же делать? Либо сломаюсь я. Либо они. Третьего, кажется, не дано.

Глава 3

Герман

Вижу длинные дрожащие пальцы на пуговицах. Этот едва уловимый страх в глазах, который Нина так яростно пытается скрыть за дерзостью.

Блядь, какая же она сочная! С того момента, как булочка выскочила из-за стойки бара, словно разъяренная львица, я представил, как эти полные губы сомкнутся вокруг моего члена.

А как она уперлась руками в свои пышные бедра…

Я знаю, что у пышечек самые узкие и горячие дырочки. Фантазия уже зашла так далеко, что я чувствовал, как Ниночка сжимает меня внутри.

А вот Макар смотрит на нее, как на бракованный товар. Ну и ладно.

В итоге мы все равно забрали ее, и я уверен, что буду ночами напролет наслаждаться ее телом. Правда, булочка оказалась с изюмом.

С острым язычком, который создан для того, чтобы облизывать головку моего члена, а не стебаться над Макаром. Но это лишь раззадорило меня.

И вот сейчас, в свете нашей гостиной, я вижу трещину в ее броне. Легкий испуг. Это заводит меня еще сильнее. Дико хочется сорвать с булочки эту дерзкую маску и увидеть обнаженную душу.

Нина медлит, расстегивая вторую пуговицу. Мой пах напрягается, член каменеет, упираясь в ткань брюк. Я хочу эту девочку до безумия.

– Сколько тебе лет? – спрашиваю на всякий случай.

– Двадцать три, – ровно отвечает Нина, не глядя на меня.

– Хорошо…, а то молодо выглядишь, – склоняю голову набок, изучая ее.

Она замирает. Оттягивает время? Хватит! Встаю и подхожу вплотную, нависаю над девчонкой. Нина инстинктивно опускает взгляд.

Кладу руки на ее талию. Ох, сука… Она такая мягкая. Вижу полные полушария груди, выглядывающие из-под полурасстегнутой рубашки.

– Продолжай, – рычу на ее ушко и с удовольствием замечаю, как по нежной коже бежит табун мурашек.

– Хорошо, – выдыхает Нина и вновь принимается расстегивать рубашку механическими безжизненными движениями.

Макар обходит нас вокруг, как голодный волк.

– Не вижу энтузиазма, – рычит друг, и Нина вздрагивает от страха. – Что же ты… не хочешь проверить нашу выносливость и мою потенцию?

Друг поправляет свой напрягшийся член в джинсах. В глазах Нины вспыхивает чистый животный ужас.

Она расстегивает последнюю пуговицу. И тут на меня накатывает волна злости. На нее? Или на себя? Она не хочет. Все женщины, которых я встречал, хотели меня. А эта булочка с изюмом нас боится.

Резко, почти грубо я распахиваю ее блузку. Голубое кружево. Восхитительная грудь, которую так и хочется сжать в ладонях и покрыть поцелуями. Соски торчат, упираясь в ткань. Адское искушение. Но что-то во мне сопротивляется.

Я не могу. Запахиваю ее рубашку обратно.

– Что ты делаешь? – почти рычит Макар. – Мы будем ебать ее или нет?

– Сегодня нет, – говорю твердо, глядя в широкие, полные удивления глаза Нины. – Я не насилую женщин, Макар. Они сами приходят ко мне в постель и раздвигают ноги.

– Я никогда так не сделаю, – голос Нины дрожит, но звучит уверенно. – Так что лучше возьмите свое и отпустите.

Я подцепляю ее подбородок пальцами, рывком заставляю смотреть мне в глаза. Гордая, значит?

– Мы возьмем свое, булочка. Но ты сама нам это дашь, – шепчу ей прямо в губы, чувствуя сладкое дыхание. – Ты придешь, снимешь свои кружевные трусики… и ляжешь на мою постель, раздвинув ляжки. А я подумаю, трахнуть тебя или нет…

Нина вздрагивает, по ее телу снова пробегает мелкая дрожь. О да, я обожаю такие игры! Макар смотрит на меня непонимающим взглядом.

Нина дрожащими пальцами начинает застегивать рубашку.

– Иди, выбери себе комнату, – говорю, отступая на шаг. – Где ты будешь жить.

– Как долго? – спрашивает она, и в ее тоне снова появляются нотки дерзости. Упрямая маленькая стерва.

– Пока мы тобой не насытимся, – ухмыляюсь, наслаждаясь тем, как она краснеет.

– У меня учеба…

– Будешь учиться. Составь список того, что нужно забрать из твоей квартиры, мои люди все привезут. Одежду закажу завтра.

– Могу я дяде позвонить? – просит. Ты ж моя маленькая.

– Можешь. Но только один звонок. И никаких переписок.

– Вы простите долг? – это уже похоже на торг. Мне нравится.

– Все зависит от того, будет ли нам с тобой интересно, золотце, – ухмыляюсь, чувствуя, как снова возбуждаюсь от этой словесной перепалки. – Иди.

Звонко шлепаю ее по попке. Блядь, какая же она мягкая!

Мне нравится, как ее тело реагирует на меня. Даже несмотря на страх, Нина возбуждается.

Смотрю вслед этой яркой блондинке и не могу сдержать довольной улыбки. Надоели эти куклы с силиконом, готовые на все за пару шмоток. Эту же хочется завоевать. Увидеть в ее глазах не страх, а желание.

– И что это было? – раздается голос Макара. Он уже наливает себе виски у бара. – Не знай я тебя с детства, подумал бы, что ты втюрился в эту пышку.

– Она мне интересна, – отвечаю, расстегивая верхние пуговицы рубашки. Голова немного кружится от возбуждения. – Хочу посмотреть, на сколько хватит ее смелости, гордости и дерзости.

– И мы правда спишем долг Степанычу? – выгибает бровь Макар, залпом осушая бокал. – Да у меня на нее даже не встанет!

– Уже встал, дружище, – усмехаюсь, – когда ты увидел ее восхитительные сиськи.

– Это сиськи… у меня всегда стоит на сиськи, – бурчит друг, отводя взгляд.

– Уверен, все остальное у нашей булочки тоже на высоте, – хриплю, наливая себе виски. – Я просто заебался уже от этих идеальных, но пустых кукол. Хочется подержать в ладонях что-то настоящее. Живое. Трепещущее.

– Так трахнул бы ее, и всего делов, – уперто говорит Макар. – Зачем тянуть?

– Она не хотела, Макар. Мы не самые честные люди на свете, но насиловать девушек… – осекаюсь, давая ему понять все без лишних слов.

Друг молча кивает. Он меня понимает. Не всегда одобряет, но понимает.

Поднимаюсь на второй этаж пентхауса, прислушиваясь к тишине. Захожу в свою спальню и тут… слышу шум воды в душе.

– Ну что ж, пышная малышка, – ухмыляюсь про себя, – решила осесть прямо в логове льва? Упс, а я ведь и не сказал ей, где наши с Макаром комнаты.

Меня будоражит вся эта ситуация. Эта игра. Наглость и скрытый страх Нины. Я стягиваю с себя одежду, бросаю ее на пол. Ничего не планирую. Просто иду на звук воды.

Дверь в ванную не заперта. Толкаю ее и вхожу. Пар клубится, но сквозь него я вижу ладную фигурку за матовым стеклом душевой кабины. Ниночка стоит ко мне спиной, вода стекает по ее плечам, изгибам талии, пышным округлым ягодицам…

Она замирает, почувствовав мое присутствие. Резко оборачивается. Распахивает голубые глаза.

– Я не приглашала тебя в душ, – говорит дрожащим голосом.

– Это моя ванная, золотце, – облизываюсь, подходя ближе и отодвигая стеклянную дверцу. – И мои правила.

Глава 4

Нина

Мой мозг отказывается обрабатывать реальность. Я только что чуть не разделалась перед двумя мафиози, а теперь бегу по бесконечному коридору их роскошного пентхауса, как мышь в лабиринте. Нужно спрятаться. Сейчас же!

Забегаю в первую же попавшуюся спальню и замираю на пороге. Боже! Это не комната, а фото из журнала по дизайну. Все в черном, белом и металлике. Гладкие поверхности, глянцевый пол, низкая кровать-платформа с черным шелковым бельем, на стене абстрактная картина с парой мазков красного.

Холодно, бездушно, но очень стильно. Хром и стекло поблескивают в приглушенном свете. Ладно, пусть будет она. Я все равно в плену. Куда уж хуже-то?

Срываю с себя форму официантки и швыряю ее в угол. Чувствую себя грязной. От их похотливых взглядов, прикосновения Германа, от его горячего дыхания.

Ванная комната – продолжение того же минимализма. Огромная, вся в мраморе. Заскакиваю в душевую кабину с матовым стеклом, захлопываю дверцу и с силой выкручиваю кран.

Хочу смыть с себя этот день. Внутри поселился страх и странная липкая тяжесть внизу живота, возникшая, когда Герман смотрел на меня голодным взглядом.

На меня никогда в жизни так не смотрели! А я-то уже поверила в свою неуязвимость. Думала, смогу всех победить. А эти двое просто забрали меня, как вещь.

Я закрываю глаза, подставляю лицо горячим струям. Дрожь понемногу отступает. Ладно, Орешкина. Да, вляпалась по уши. Но они не изнасиловали меня. Это уже плюс.

Значит, с ними можно договориться? Но как? Ублажить их…, но как без… того самого? Или притвориться, перетерпеть?

Нет! К тому же Герман видит меня насквозь. Он играет со мной, как кот с мышкой.

От одной мысли о его пронзительных серо-голубых глазах все тело пронзает странный, пугающий и приятный спазм.

– СТОП! – вслух говорю сама себе, пытаясь остановить поток развратных мыслей.

И в этот миг кожей чувствую чужой взгляд. Резко оборачиваюсь, и сердце проваливается в пяточки. В дверях, прислонившись к косяку, стоит Герман. Совершенно голый.

– Я не приглашала тебя в душ! – голос предательски дрожит, инстинктивно прикрываюсь руками.

– Это моя ванная, золотце, – мужик облизывается, как хищник, подходит и без усилий отодвигает стеклянную дверцу. – И мои правила.

Он заходит ко мне, и я жмусь к противоположной стене. Зажмуриваюсь.

– Ты никогда не видела голого мужчину? – слышу насмешливый баритон.

– Я хочу уйти… простите, я выберу другую спальню, – лепечу, чувствуя, как горит лицо.

– Нет, у тебя был лишь один шанс выбрать. Ты выбрала мою спальню, золотце.

Я пытаюсь прикрыть грудь и лобок, но чувствую себя абсолютно беззащитной. Герман стоит в полуметре, мокрый, могучий и… он смотрит.

– Тебе говорили, что у тебя красивое тело? – от хриплого низкого голоса по телу бегут мурашки.

Я молчу, стиснув зубы.

– Открой глаза, – жестко приказывает.

Я подчиняюсь. Не могу ослушаться. И замираю. О Боже!

Я думала, он красивый в костюме. Но под дорогой тканью скрывалось… это.

Тело греческого бога. Широкие плечи, мощная грудная клетка с рельефными мышцами, идеальный пресс, бедра… и между ними…

Невольно опускаю взгляд, и глаза выпучиваются сами собой. Он огромный! Толстый. И это он еще… в состоянии покоя? Упс!

Прямо на моих глазах член начинает медленно подниматься, наливаясь силой и становясь еще более пугающим.

– Нина, – возникает мысль, – твои академические познания в сексологии явно не охватывали практику такого… калибра.

Хочется истерически рассмеяться.

– Помой меня, золотце, – приказывает Герман, и его голос возвращает меня в реальность. – Я не буду тебя трахать, обещаю. По крайней мере, сегодня. Но хочу, чтобы ты меня потрогала.

– Извращенец! – вырывается у меня.

Но его это, кажется, даже забавляет.

– Почему? Я же хочу, чтобы меня коснулась красивая девушка. Не бойся… я не трону тебя.

Его голос обманчиво нежен, но я чувствую исходящую от него угрозу. Герман опаснее Макара в тысячу раз. Потому что он умный, терпеливый, и он знает, чего хочет.

И в этот момент я вдруг, к своему ужасу, ловлю себя на мысли: а какой Макар без одежды? Дикий и огромный татуированный зверь? Гоню прочь эти развратные фантазии. Я не такая!

Но руки сами тянутся к флакону с гелем для душа. Выливаю на ладонь ароматную жидкость с ароматом ментола.