Хантер Томпсон: Ангелы Ада

Hunter S. Thompson

HELL'S ANGELS

Печатается с разрешения The Gonzo Trust и The Wylie Agency (UK) Ltd.

© Hunter S. Thompson, 1966, 1967

© Copyright renewed, Hunter S. Thompson, 1994, 1995

Школа перевода В. Баканова, 2024

© Издание на русском языке AST Publishers, 2025

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

* * *

Хантер С. Томпсон (1937–2005) – американский писатель и журналист. Его считают основателем гонзо-журналистики – жанра предельно субъективного, основанного только на личных впечатлениях. Его романы и статьи – всегда провокация, всегда бунт, всегда взрыв. Вся его жизнь – череда самых неожиданных поступков, даже из собственной смерти Томпсон умудрился сделать спектакль. Он ворвался в литературу с романом «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», который переиздавали десятки раз, перевели на множество языков и по которому Терри Гиллиам снял всем известный фильм «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» с Джонни Деппом в главной роли.

* * *

Незаконное потребление наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов причиняет вред здоровью, их незаконный оборот запрещен и влечет установленную законодательством ответственность

* * *

Посвящается друзьям, ссужавшим мне деньги,

милостиво позволяя не работать.

Без таких друзей не состоится ни один писатель.

Еще раз спасибо.

* * *

Идею книги подсказал редактор The Nation Кэри Макуильямс. Он попросил меня написать статью о причудливом феномене байкерских группировок. Статья вышла в The Nation в апреле 1965 года. Мысли и предложения Кэри определили план и направление книги, которые, если бы не он, вряд ли бы появились.

* * *

В своем краю беглец из дальних стран,
Не греет жар пылающих углей;
Я гол, как червь, в одеждах королей.
Без веры жду и хохочу в слезах;
Мне хорошо, когда терплю я крах;
А веселясь, не радуюсь совсем^[1].

Франсуа Вийон

Поехали, ребятки

1

Калифорния, уик-энд накануне Дня труда… с утра пораньше, пока улицы еще окутаны океанским туманом, байкеры-изгои в цепях, темных очках и засаленных «ливайсах» выкатываются из пропитанных сыростью гаражей, круглосуточных кафешек и замурзанных временных лежек во Фриско, Голливуде, Берду и Ист-Окленде и тянутся в сторону полуострова Монтерей, что севернее Биг-Сура. Нечисть опять гуляет – «Ангелы ада», герои смачных заголовков, шумно, стремительно несутся на заре по автостраде, низкая посадка, никто не улыбается, сломя голову рассекают поток транспорта по центральной разделительной линии, выжимая «сто-пятьсот», чудом избегая столкновений. Что твой Чингиз-Хан на железном коне – жеребце-чудовище с бьющем из задницы пламенем, с ходу проскочат в дырку пивной банки, залезут под юбку вашей дочери, ни у кого не попросят пощады и сами никого не пощадят. А ну-ка, покажем класс терпилам, пусть почуют хотя бы сквозняк от кайфа, какого никогда не испытают сами. Ах, какие правильные чуваки, любят прокатиться с ветерком… Малявка Иисус, Доходяга, Джордж-Шоколадка, Канюк, Зорро, Елдарь, Чистюля, Малыш, Терри-Бродяга, Френчи, Марвин-Плесень, Мамаша Майлз, Грязный Эд, Чак-Дак, Жирный Фредди, Грязнуля Фил, Чарли-Заряжала по кличке Педофил, Бешеный Крест, Пых, Шишка, Зверюга и не меньше сотни других… соскучились по движу, развеваются длинные патлы, бороды и банданы ерошит ветер, кольца в ушах, голые подмышки, ключи-хлысты, свастики, «харлеи»-стрипперы сверкают хромом в окна соседних машин, чьи водители нервно уступают дорогу кавалькаде, налетевшей как неожиданный раскат грома.

«Они называют себя «ангелами ада». Носятся, насилуют и совершают набеги, как конная банда разбойников, и вдобавок хвастают, что полиция не в состоянии сломить их преступное братство на колесах».

«Каждый из них по отдельности неплохой парень. Я вам одно скажу: лучше иметь под надзором шайку “ангелов ада”, чем борцов за гражданские права. Когда нам хотят устроить шухер, демонстранты ведут себя намного хуже».

«Некоторые из них настоящие зверюги. И останутся зверьми в любом обществе. Этим парням закон не писан, им надо было родиться сто лет назад – они бы тогда шмаляли из револьверов на дуэлях».

«Мы составляем один процент, чувак, один процент тех, кто не вписывается и кому по хер. Так что не надо мне тереть про счета от врача или дорожные штрафы – берешь свою бабу, байк, банджо, и ты сам себе хозяин. Мы пробили себе дорогу в сотнях разборок, нам помогли выжить ботинки и кулаки. Среди байкеров-изгоев мы королевская кровь, бэби».

Пробег начался, изгои со всего штата стаями катят в Монтерей: с севера от Сан-Бернардино и Лос-Анджелеса по 101-й, с юга от Сакраменто по 50-й, а от Окленда, Хейварда и Ричмонда по 17-й, из Фриско по прибрежной автостраде. Хардкор, преступная элита – вот кто такие «Ангелы ада». Крылатый череп сзади на безрукавках, «мамочки» на задних сиденьях чопперов-поросят^[2]. Они едут в ореоле возвышенного, немытого зазнайства, уверенные в своей дурной славе самой порочной банды мотоциклистов в истории крещеного мира.

Из Сан-Франциско отдельной командой общим числом три дюжины прибыли «Цыганские шутники» – байкерский клуб Калифорнии номер два, голодный до паблисити, состоящий из одной-единственной чапты. Однако даже «шутники» могут позволить себе смотреть свысока на таких, как «президенты», «дорожные крысы», «ночные всадники» или «вопросительные знаки», тоже обитающих в районе Залива. Или в Гоморре… Содом находится в ста милях южнее, в огромной бешеной лохани Лос-Анджелеса, домашней территории «рабов сатаны», третьего клуба в иерархии байкеров-изгоев, спецов по самопальным аппаратам, питающих слабость к собачьему мясу, броским повязкам для волос и ласковым юным блондинкам с тупым обожанием в глазах. «Рабы» – высшее сословие Лос-Анджелеса, их бабы жмутся к кожаным спинам чмырей-собакоедов с набухшими ширинками, когда те двигают на север на ежегодный загул «ангелов ада», с самого начала относившихся к «шобле из Эл-Эй» с дружеским снисхождением. Рабы не обижаются, потому что могут безнаказанно крошить батон на другие южные клубы – «Обманщиков смерти», «Железных всадников», «Скачущих гусей», «Команчерос», «Бродячих дьяволов» и всякий неприкаянный периферийный элемент, представленный проходимцами такого низкого пошиба, что их не принимал к себе ни один клуб изгоев, что на севере, что на юге, – разве только для участия в драке, когда чашу весов могли склонить лишняя цепь или пивная бутылка.

«С упорством, достойным лучшего применения, я продолжаю твердить, что из создавшегося тупика нет выхода. Очнись мы от спячки, то ужаснулись бы кошмару повседневности. Мы бросили бы орудия труда, работу, отказались бы выполнять свои обязанности, платить налоги, соблюдать законы и так далее. Разве стали бы полностью очнувшиеся от оцепенения мужчина или женщина делать те безумные вещи, которые от них сейчас требуют в любую минуту дня?»

«Народ должен усвоить – нельзя мешаться у нас под ногами. Мы отмудохаем любого, кто встанет у нас на пути».

Утром в день пробега в Монтерей на День труда 1964 года Терри-Бродяга очнулся голый и избитый. Накануне вечером около бара в Окленде его отпинали и отхерачили цепями девять бойцов «Дьяблос», мотоклуба-конкурента из Ист-Бэя. «Я раньше дал в морду одному из них, – объяснил Терри. – Им не понравилось. Я был в баре с двумя другими “ангелами”, но они свалили немного раньше. Как только наши ушли, эти ушлепки из “Дьяблос” наехали на меня около бара. Я неслабо огреб, мы их потом полночи искали».

Поиски не увенчались успехом, и на рассвете Терри вернулся в маленький домик Тощего в Сан-Леандро, где жил с женой и двумя детьми. Тощий, боксер тридцати семи лет, который однажды рубился с самим Бобо Олсоном, был в то время самым старшим среди «ангелов» и тоже имел жену и двух детей. Когда Терри приехал летом из Сакраменто искать работу в районе Залива, Тощий предложил ему стол и ночлег. Их жены подружились, дети стали не разлей вода, Терри нашел место в сборочном цехе завода «Дженерал моторс» по соседству, что само по себе говорило о скудости рабочих кадров низшей категории, потому как Терри на вид выглядел безнадежно неспособным к трудоустройству и смахивал на гибрид героя комиксов боксера Джо Палуки и Вечного Жида.

Рост – метр восемьдесят восемь, вес – девяносто пять кило, массивные ручищи, окладистая борода, черные патлы до плеч, необузданный, трескучий нрав, не рассчитанный производить благоприятное впечатление на кадровиков. Кроме того, в свои двадцать семь он успел накопить длинный зловещий список приводов – куча задержаний и арестов по разным поводам: от мелких краж и побоев до подозрения в изнасиловании, наркотиков и куннилингуса в общественном месте. И в то же время ни одной отсидки за тяжкие преступления, ни одного официального приговора за что-либо похлеще того, что мог выкинуть разгоряченный выпивкой или в припадке животной агрессии обычный гражданин.

– Да херня этот ваш список, – огрызается Терри. – Большинство обвинений дутые. Я никогда не воображал себя преступником. Это не мое. Меня жаба не душит. Все, что я делаю, получается естественно, потому что мне так надо. – И через мгновение: – Но я хоть и не преступник, все равно хожу по грани. Когда-нибудь меня упекут за один из чертовых фортелей, и тогда досвиданьица, Терри, посиди несколько годков. Пора завязывать, валить куда-нибудь на восток, может, в Нью-Йорк или в Австралию. Ты еще не знаешь – у меня одно время был членский билет профсоюза актеров, в Голливуде жил. Бля, я хоть и раздолбай, где угодно своего добьюсь.

В другое воскресенье Терри мог бы продрыхнуть до двух или трех пополудни, пойти снова гулять с дюжиной братанов на поиски «дьяблосов» и раскатать их в лапшу. Однако День труда – главная дата в календаре «ангелов ада». В этот день проводится ежегодная встреча всего клана изгоев, мощный трехдневный загул, который всегда заканчивается какой-нибудь дикой, безбашенной выходкой на страх и ужас терпил. «Ангел» мог пропустить такое событие, только если сидел в тюряге или стал инвалидом. Для байкеров пробег на День труда – эквивалент встречи Нового года, время пустить по кругу кувшин вина, отметелить старых знакомых, потрахаться с кем получится и в целом знатно покуролесить. В зависимости от погоды и количества сделанных неделей раньше звонков на сходку могли явиться от двухсот до тысячи изгоев, причем половина из них будут пьяны в стельку уже по прибытии.

Терри и Тощий с девяти утра были на ногах. Месть «дьяблосам» подождет. Сегодня – пробег. Терри закурил сигарету, ощупал шишки и ссадины, натянул пару задубевших от грязи «ливайсов» без нижнего белья, тяжелые черные ботинки и красную толстовку, воняющую прокисшим красным вином и потом. Тощий пил пиво, пока его жена кипятила воду для растворимого кофе. Детей отправили к родственникам еще накануне вечером. На улице жарило солнце. Сан-Франциско на другом берегу залива все еще был окутан припозднившимся туманом. Байки заправлены и начищены. Оставалось собрать завалявшуюся мелочь или дурь, навьючить спальные мешки и надеть прикид с «маркой».