– Кстати, скажи, когда можно прийти, чтобы снять про тебя сюжет. Ты же с балетом на межгородской конкурс едешь, это уже победа!

«Откуда она всегда все знает?» – удивилась Аня. Тем более что результаты по отбору на конкурс пришли только вчера вечером.

– Мне папа сказал, – подмигнула Элена, заметив ее удивление. – Его компания – спонсор поездок школы в этом году.

Аня поморщилась.

– Ну да, понятно. Но про съемки лучше у Марины спросить, она не любит, когда на репетициях отвлекают.

– А мы никого не будем отвлекать, мы же профи. – Элена улыбнулась своей широкой красивой улыбкой, которая собрала в ее личном блоге уже более ста тысяч подписчиков. – Так что ты спроси хореографа, а сегодня вечером скажешь. И надень какое-нибудь платье балетное.

– Нам нельзя выносить балетные костюмы, – монотонно забубнила Аня, потому что о таком ее просили уже не раз. Элена замахала руками.

– Ладно, я принесу тебе свое синее, кружевное. Пуанты хотя бы возьми, будет классно сделать сюжет, как ты пробегаешь мимо магазина вся такая летящая, спешащая на репетицию.

– Скорее, с репетиции. Потная и усталая, – хмыкнула Аня. Но Элена ее уже не слышала, она увидела Дана и побежала к нему, вспомнив, что забыла попросить сфотографировать математичку, которая сегодня отмечала день рождения.

Аня заправила невидимую волосинку в свой гладко зачесанный пучок и поспешила в актовый зал, где уже шла репетиция их выступления.

В коридоре она столкнулась с выходящей из медпункта Настей, на лбу у которой блестела мазь, а под мазью отливал голубым большой синяк.

– Ты в порядке? На репетицию пойдешь? – на ходу спросила Аня.

Настю она знала плохо – та стояла во второй линии и выходила один раз вперед в группе из пяти человек. Роль не главная, но сегодня же большая репетиция, нужно, чтобы все были.

– Да, иду, – вяло отозвалась Настя. Аня удовлетворенно кивнула и побежала дальше.

Настя проводила ее взглядом, чувствуя, как поднимается в душе обида. Вроде Аня и заметила ее, и поинтересовалась здоровьем, а все равно ощущение было такое, словно на Настю ей наплевать. А ведь они в труппе вместе три года. И не подождала даже.

– Воображала, – кинула вслед Настя. Потом поймала в стеклянной двери кабинета химии свое перекосившееся отражение: – Жизнь – сплошное унижение.

И нарочно медленно пошла в сторону актового зала, мысленно готовясь остро и колко отвечать на все вопросы по поводу ее ушибленного лба.

– Жизнь – сплошное мучение, – сопел Илья, направляясь в это время на футбольное поле. Если у девочек был выбор между спортивной гимнастикой в зале, балетом и теннисом, то у мальчиков этой весной был только футбол. И никакой возможности от него откосить.

– Князева на ворота поставим, – гоготнули Вася с Костей, когда Илья вошел в раздевалку и с размаху упал на скамейку, подкинув рюкзаки парней, лежавшие на второй ее половине. – Он как раз их собой закроет.

– Его и на бок можно положить: если устанет, никто не заметит, – подхватил остряк Фёдор Клюков, он же основной нападающий. – Что думаешь, Гриш?

Капитан команды, лучший нападающий школы, города и в будущем мира Гриша Букин обернулся. Он как раз зашнуровал бутсы и теперь разминался, слегка подпрыгивая на месте.

– Нет, пусть бегает, – сказал он серьезно, окинув Илью цепким взглядом. – И хватит ржать уже, давайте на поле.

Все притихли. Когда Гриша вышел, Фёдор буркнул:

– А как же поднимать боевой дух команды? Речи толкать? Капитан Мрачняк.

– Ну не зря же он Букин, – прыснул Вася.

Костя подхватил:

– Бука Мрачняк!

В раздевалку ввалились еще мальчишки, и Илья не стал дальше слушать. Он снова натянул свои разношенные кроссовки – бутс у него не было, потому что после весеннего сезона заниматься он не собирался, – подтянул шорты и пошел к выходу на поле. Мальчишки заулюлюкали ему вслед.

_______

– Я больше не могу! – сообщил Илья траве тридцать минут спустя, упав на нее после пробежки и разогрева. Упал он боком, поэтому краем глаза видел, как капитан команды легко пробежал мимо, ведя перед собой мяч. Илья на секунду закрыл глаза, а когда открыл, Гриша уже бежал в обратную сторону.

– Ты зачем разминался – на траве лежать? – кинул он, даже не притормаживая. – Вставай, будем пасы отрабатывать. Скоро тренер придет.

Илья сел, потом, кряхтя, встал и поплелся в центр поля. Обычно тренер, он же учитель физкультуры Иван Маркович, приходил в конце урока, давая Грише возможность потренировать команду. Тот и тренировал, никого не жалея, а потом уже под руководством тренера начиналась сама игра. Осенью Илья ходил на теннис, зиму и полвесны проболел, поэтому счастливо миновал целый триместр футбольной активности, но теперь деваться было некуда.

Илья пропустил с десяток пасов, три раза не попал по мячу и один раз упал, зацепившись за что-то отрывающейся подошвой, – все это, разумеется, под едкие комментарии Фёдора и его товарищей. Гриша не смеялся, однако и не защищал – впрочем, как всегда, – но сегодня это почему-то очень обижало Илью. В конце тренировки он уже не сдерживал возмущения.

– Тоже мне, капитан! Капитан о своей команде заботится, – сердито бурчал Илья, уже забыв, что он месяц не появлялся на физкультуре и в команду не записывался.

Иван Маркович пришел в самом конце сдвоенного урока, когда до звонка оставалось десять минут.

– Ну что, покажите высший класс! – поддел он красных и уставших игроков, и те, пыхтя, принялись катать мяч по полю.

Только Гриша, казалось, парил над землей, едва касаясь ее своими бутсами. Он обошел одного, поднырнул под другого, перепрыгнул ногу третьего. Он не замечал сигналов игроков передать им мяч, а просто несся вперед, к заветным воротам.

– Ты защитник или кто! – заорал вратарь Илье, и тот, испуганно дернувшись, сделал бросок вперед и выскочил перед Гришей. Хотя выскочил – это сильно сказано. Илья снова зацепился отрывающейся подошвой, нелепо подскочил и полетел прямо под ноги капитану. Тот от неожиданности только и успел, что перепрыгнуть крупного защитника, придавившего собой футбольный мяч.

Атака была сорвана, но, когда Илья встал, вместо аплодисментов и криков «Молодец» грохнул хохот. Смеялся даже Иван Маркович, а Фёдор вообще упал на траву и теперь катался, прижав колени к животу. В иной ситуации Илья и сам бы не удержался – просто комедия какая-то: на траве, с которой он только что встал, грустно лежал плоский лопнувший мяч.

– Ты… ты… – Гриша только рукой махнул, потом глянул вниз, на ноги Ильи. – Князев, купи уже обувь, а? Или не мешай играть.

В этот момент Илья понял, что ненавидит Гришу Букина. Ненавидит сильно. Всей своей большой флегматичной душой.

Глава 3
Вечерний променад

Илья с Настей сидели в кафе «Булькофф»: Илья жевал хот-дог с соленым огурцом, а Настя, глядя в зеркальце, пыталась замазать лоб тональным кремом.

– Ты чего такой красный был после уроков? – спросила она и отставила зеркальце подальше, чтобы посмотреть, не нужно ли замазать на лице что-нибудь еще. Комментарий Элены утром ее сильно задел.

– Футболист загонял, – отрезал Илья и сурово вгрызся в огурец.

– Гриша? Да, не зря он на доске почета, – кивнула Настя, не заметив мрачного настроения брата. Илья ничего не ответил.

За окном был виден проспект и идущие по нему люди. Настя отметила, что за последние десять минут людской поток уплотнился.

– Уже без пяти пять, – глянула она на часы. – Дожевывай скорее и пойдем.

– Я не хофю фкорее, – помотал он головой, показав ей половину недоеденного хот-дога. – Я хофю доефть…

Но Настя его уже не слушала. Мимо окна прошла Элена в шикарном комбинезоне цвета фуксии, с микрофоном, торчащим из сумки. Она с кем-то разговаривала по телефону и явно сильно торопилась.

– Вот, сейчас уже будут снимать, идем! – Настя одним глотком допила чай, дернула брата за рукав и почти выволокла из кафе. На улице она, правда, сразу замедлилась и с поскучневшим лицом медленно пошла к соседнему зданию, около которого собиралась небольшая толпа.

Илья чуть поотстал, доедая сэндвич, – он вообще не собирался сюда идти, лучше постоять в сторонке, пока Настя попадает в новости. Но действие, разворачивающееся около магазина, привлекло и его внимание.

Вместо обычной плоской витрины, за которой прячется магазин, часть улицы теперь занимал объемный стеклянный лабиринт. Люди входили в него возле торца здания и выходили через пять метров – прямо у входа в магазин.

Настя шмыгнула в узкий проход лабиринта, и, не удержавшись от любопытства, Илья пошел за ней следом.

Вдоль прозрачных стен лабиринта были установлены стеклянные кубы, внутри которых на разноцветных подложках медленно крутились модели самой разной обуви. Илья заметил ковбойские сапоги с металлическими носками, ботинки из разноцветной кожи, кроссовки таких оттенков, что сразу было ясно: стоят они очень дорого. В одном месте он притормозил перед высоким кедом с темными блестящими шнурками и льдисто-голубыми вставками то ли из фольги, то ли из металла. Мысленно Илья увидел идущего в таких кедах модного худого парня с голубыми глазами и темным вихром и удивился самому себе – фантазером он никогда не был. Чтобы стряхнуть наваждение, он принялся считать обувь и к моменту, когда снова вышел на тротуар, насчитал около двух десятков.

– Но это невозможно. – Он обернулся и посмотрел на лабиринт. Если встать под правильным углом, то можно было рассмотреть вход и людей, идущих по лабиринту. – Как здесь могли поместиться двадцать кубов с обувью?

– Ты проходишь? – Кто-то толкнул его в бок. Илья хотел подвинуться, но оказалось, что кругом толпа. Выйдя из лабиринта, народ не расходился, а все плотнее скапливался у высокой металлической башни с часами, торчащей у самого входа в магазин. Башни этой раньше здесь не было. Наверное, ее тоже установили специально к открытию.

– Илюх, иди сюда, – зашипели ему из первого ряда, и он протиснулся поближе к сестре. Перед башней настраивали микрофон и камеру Элена с Даном, здесь же стояла Аня Стасина в красивом кружевном платье.

– Аня, мы тебя сняли в лабиринте, теперь подходи к башне и опускай заполненный бланк. Да, пуанты повесь на плечо. Отлично!

– Почему везде она? Я бы не хуже вышла, – раздраженно заметила Настя. Но Илья не обратил на нее внимания. Он смотрел, как Аня отрывает блестящий бланк от стопки, закрепленной на стене башни, заполняет имя, фамилию, возраст и бросает его в щель на уровне ее глаз.

Что-то щелкнуло внутри башни, и часы звонко ударили один раз. Народ вокруг зааплодировал. После этого сама Элена подписала и бросила бланк, Дан снял ее с другого ракурса.

– Давайте дальше, мы потом на ускоренное пустим, – поторопила всех Элена, и Настя рванула вперед. Заполнила, бросила, получила свой законный «бом».

Илья опускать бланк не стал. Тем более что у некоторых они вылетали обратно, а часы насмешливо скрежетали. Никто не мог объяснить почему, но позориться еще и здесь Илья не захотел. Он заметил Фёдора и Костю, потом прошли еще трое футболистов.

Минут через десять Элена с Даном ушли снимать лабиринт, Настя убежала за ними, а Илья все стоял, пытаясь понять, почему некоторые бланки выскакивают назад. Когда толпа совсем поредела, он осторожно принялся собирать разлетевшиеся бумажки. Их оказалось восемь. Илья просмотрел все, потом скривился и, скомкав их в большой шар, метнул в стоявшую неподалеку урну. После чего быстро огляделся – не видел ли кто, – но никого рядом не было.

Смеркалось. Зажглись первые фонари, и башня тоже замерцала тусклым серебристым светом. В этом свете Илья вдруг увидел последний бланк, висевший на стене. Поддавшись порыву, он быстро подошел, вписал имя и возраст, после чего опустил бланк в щель. Тот исчез, а через секунду раздался уже привычный «бом».