– Я распоряжусь перевести вас в индивидуальную палату, – чеканю сталью, не позволяя себе более приподнять к ней глаза. Смотрю в пол. Запоминаю все мелкие выбоины. – Курс реабилитации и вся необходимая материальная помощь так же будет вам безвозмездно оказана. Это не подкуп, как могло бы вам показаться. Я не стану просить вас изменить показания. Мне просто необходимо за него извиниться. Хоть как-то. Это мой человек. Это я не досмотрел за ним. Следовательно – это моя вина. Мисс Хелен, я приношу вам свои искренние извинения.

– Что у него произошло?

Её вопрос ставит в тупик и порождает приступ неконтролируемого смеха. Вместо того чтобы качать права и грозить посадить Бажена пожизненно, эта девушка, истерзанная им морально и физически, уточняет, что привело к психологическому срыву этого поганца?!

Она не комментирует моё поведение. Хотя, со стороны оно тоже далеко не выглядит адекватным. Молчит. А куда смотрит, мне не известно. Возможно в окно. Или на свои тонкие длинные пальцы. Или же на дебила, что сидит на казённой постели и запрещает себе на неё пялиться. Чтобы не листать потом кадры по памяти. Не добивать себя сильно.

– Он сломался, – парирую односложно. – Слишком много факторов. Слишком много проблем. Отсутствие желания жить.

Этот список можно продолжать бесконечно. Да только ей, как творческому человеку и без того эти чувства должны быть понятны. Апатия. Депрессия. И по спирали. С каждым витком всё хлеще и тяжелее. Антидепрессанты на поворотах также зашкаливают.

– Вы могли бы сделать для меня одну вещь? – голос остаётся простым. Не имеет ноток яда или подхалимства.

– Всё что угодно, – соглашаюсь глухо.

– Дайте мне интервью. После. Когда всё закончится. Поговорите со мной о чем-то ином. Более отстраненном.

Звучно сглатываю, смутно понимая, могу ли обещать в отношении Всеволода нечто подобное. Она не мешает мне думать. Ни давит. Ни угрожает. Ни просит. Эта девушка просто сидит на больничном подоконнике. Смотрит куда-то в окно или на своих красивые руки. Мягкие черты лица, свежесть, искренность и манерность не смог уничтожить махом даже самый Великий и Всемогущий. К чему лезть с попытками мне?

– Я сделаю всё, о чем бы вы не попросили, мисс Хелен, – присягаю. Как когда-то в былые. Перед дамой, что достойна любого обещания на свете. Клянусь. Верой и правдой. Не хватает атрибутом только кованого меча в её руках. Водруженного мне на плечи крестом. В лучших традициях.

Во имя Отца. И Сына… Аминь.

Может быть встретил свое?

– Кир -

– Пошли, – командую сухо. Лисовская не вступает в уточнения перед свидетелями. Не лезет с расспросами о проведенной беседе. Мне дали десяток минут. Я выжал из них максимум. По крайней мере, именно так это мне ощущается.

Впереди кабинет главного врача. Останавливаюсь, четко высекая приказы:

– Переведёшь всё, что бы я не сказал. Ответно глуши его сразу. Мне не нужны долгие диалоги.

– Кирочка, может быть я всё же имею право…

Пресекаю чужой порыв грозным шиканием:

– Я не стану гасить её, Юль! И сделаю всё, чтобы как можно быстрее смогла с этим справиться! Ты не видела. Реально. Её. Пусть твой адвокат приезжает и сам устраивает им мировое. Я пас. В этой ситуации сторону уже выбрал.

– Кирочка, – льстит сладко и мягко. – Я разделяю твои чувства, но Всеволод…

– Мудак Всеволод! – чеканю неразбавленной горечью. – На таких женщин молиться надо, а он её…! Бл*дь, Юль, у меня даже язык не поворачивается. Её обнять хочется и укрыть ото всех.

– Но мы обязаны его вытащить, – вторит, а сама губы кривит неестественно. Претит мысль, что зло останется безнаказанно? Борец за справедливость внутри неё, уже явно топит за то, чтобы включить зелёный девчонке! А там будь что будет. Ко всем чертям полетим оба. – Кир, а если в рамках закона?

– А если по честноку? Сам нарвался. Пусть сам с ней и разруливает. Она ему симпатизирует. Прикинь? Не то, чтобы, как мужику. Как человеку, которого жалко. Бл*дь, Юль, ей себя не жалко! – повышаю голос, сам того не осознавая. Мысль кажется дикой, но озвучиваю, потому, что она и есть правда. – Ей его жалко. Она во всем так ощущается.

– Тебе хватило для этого десяти минут? – щурит глаза недоверчиво. Присматривается. Сканирует. Словно проверяет на допинг.

– Нет, – качаю головой, отвечая бездумно и честно. Не пытаясь юлить и обманывать. – Одного взгляда, Юль. Этого не объяснить. Словно я всю жизнь её знаю.

– Ты ещё скажи, что влюбился!

– Если бы да, то именно в такую. Не меньше.

– Вот влипли, – комментирует тихо. – Давай. Загинай речь врачу. Только простыми словами. У меня уже мозги набекрень от вас обоих. Сложные обороты не вывезу. И Кир, тебе по-любому тащить Всеволода. Хоть за рога, хоть за что иное. Иначе судимость и реальный срок будет именно на тебе! Станет потерпевшая за тебя такой же горой, как и ты за неё сейчас?

Молчу. Кулаки в карманах привычно сжимаются.

– Я бы поставил всё на зеро. Сама знаешь, первое впечатление…

– Самое верное, Кир. Тогда, погнали. И пусть, если он ещё есть там наверху, то нам хоть немного поможет.

Поправляет очки на носу. Разводит алые губы в широкой улыбке. Как всегда: безукоризненная. Захочешь придраться, а не к чему. Всеволод сорвал Ва-банк, когда выбрал себе Юльку в помощницы. Не будь её рядом все эти годы… возможно Великого и Всемогущего и не было бы. А меня? Вопрос риторический. Эта маленькая зараза и меня ни раз выпутывала из критических ситуаций. Как говорится: муж и жена. Её по праву носит в Северной почетное звание адвоката Дьявола. Жаль, что сейчас его здесь нет. Но, смею верить Лисовской, что это к лучшему!

Несколько раз ударяет в дверь своим маленьким кулачком. Не дожидается ответа. Сама заглядывает за дверное полотно, осведомляясь на местном, можно ли нам войти? Кто же посмеет ей отказать? Блондинке с голубыми глазами, что соответствует мечте истинного арийца. И этот так же сдается. И улыбается ей. Настолько широко, что я вижу его зубы мудрости. Ещё в остатке. Обе пары. Которые реально хочется ему выбить, за столь вожделенный взгляд, направленный сейчас на коллегу.

– Не переигрывай, родная, – шикаю на неё, пока главный занят изучением прелестей. – Ты играешь роль проверяющей, а не моей секретутки.

– Дай мужику хоть немного слюни пустить, – льстит тихо и ласково. – Пусть расслабится. Сговорчивее будет.

Выдерживаю паузу. Стою за её спиной. Или же возвышаюсь скалой, но, походу он меня и не замечает. Всё внимание женскому полу. Муторно и непонятно. Наверное, это просто её талант: уметь обаять, вскружить голову и развести мужиков на всё что угодно, при этом ничего никому даже не обещая. Любые звёзды к её ногам, а вместо того, чтобы пользоваться, Юлька реально гордится тем, что имеет статус глубоко замужней и верной женщины.

Присаживаюсь. Сам. На небольшой кожаный диван у стены. Раз уж приглашения от главного всё равно не дождаться. Лисовская усаживается напротив немца и начинает неспешно вести разговор, в котором улавливаю лишь вежливые слова и местоимения.

– Укажи ему на необходимость перевести журналистку в платную палату и провести все необходимые манипуляции. Пусть мозгоправа хорошего вызовут. Гипнотизёра какого-нибудь, кто замажет ей память.

Юлька улыбается в мою сторону, а взглядом настаивает «не мешай». Запоздало понимаю, что власть и сила здесь ни в почине. Стоило вообще запустить её одну. Она бы смогла постоять за себя, но… Не хочется даже думать. И быть виноватым тоже не хочется. Как в случае с той девчонкой. Мисс Хелен. Эта дурацкая приписка как никому ей подходит. Указывает на хрупкость и аккуратность, с которой необходимо держать в руках. А Всеволод… Чёрт. Как тут перестанешь поминать приспешников преисподней, когда так же служишь их предводителю?!

– Юль, по делу, – осекаю вырывая из контекста отчасти понятные фразы. За два месяца здесь что-то да осело на слух. Английский, необходимый для работы и программирования чем-то схож с ненавистным мне дойтчем. На нем всё грубее и длиннее, а я терпеть не могу долгие и нудные разговоры.

Лисовская изгаляется как может. Не удивлюсь, если по утру, рядом с заводом, будет припаркован миневен с цветами. Главного даже не смущает сверкающее кольцо на её пальце. Или он просто не придаёт значение этому факту, ведь у них носят на левой, что всегда ближе к сердцу?

Маюсь в неведении и недопонимании. Достаю телефон, считывая сообщение от Каца. Старый еврей сел в самолёт. Через три часа надо быть в аэропорту, чтобы его встретить.

– Милая, мы пропустим ужин за твоим флиртом, – бросаю наигранно ласково.

– Когда ты стал таким ревнивым, зайка? – парирует томно, не отрывая взгляда от главного. Тот уже реально стекает лужицей к её ногам. Готов по первому зову начать вылизывать её туфли, от острых носочков до высокой и тонкой шпильки.

– Блюду твою честь, дорогая. Поигралась и хватит. Закажи музыку для нашей потерпевшей. Пусть её облизывают не хуже самой королевы.

– Здесь канцлер, сладкий, – язвит со своей широчайшей улыбкой и шпрехает, мать твою, сексуально и гадко.

– Хоть Император, Юль, – рявкаю несдержанно и устало. – Мне надо, чтобы мисс Хелен завтра была в порядке.

– Этого он тебе обещать не станет. Тут свои нюансы.

– Значит в более хорошем состоянии, чем сейчас. И намекни ему, что нам ни к чему лишняя огласка. Пусть родственникам придумаю какую-то экстренную госпитализацию. Вирус, при котором ограничены посещения.

– Не принижай моё iq, зайка, – давит Лисовская, одаривая таким взглядом, будто в своём фирмовом шпагате уже давно занесла острый каблук к моей сонной артерии. – Я уже всё. Давно. Ему. Обосновала.

– Без ума от тебя. Как никогда, – морщусь, едва сдерживая порыв встать и свалить отсюда. Но сижу. Как телохранитель этой знойной особы, которой при желании по плечу горы. Была бы стоящая мотивация.

– Bis Morgen, – выводит звенящий голос. Вот тут уже я готов расцеловать ей и ноги, и руки. Лишь бы, бл*дь, на воздух быстрее! Или, как минимум, в машину. Да втопить газу!

Немец галантно встаёт, отдавая почести даме. Что-то нашёптывает, прикладываясь губами к протянутой ладони. Ладно хоть не облизывает, а едва прикасается. А я всё равно кривлюсь. Судя по фильмам, с этой нации станется!

– Кирочка, да ты расист, – одергивает Юлька с усмешкой, стоит нам только оказаться на улице.

– Ага, – поддакиваю невольно, – долбаный пацифист, иначе бы давно за тебя свернул ему шею!

– За это я тебя и люблю, – выводит сладко, прикуривая свою ментоловую. – Ты за меня горой в любой непредвиденной. А я за тобой, как за стеной, так что вести себя могу, как только возблагоразумится.

– У твоего мужа железные яйца, – смеюсь, представляя чужую безграничную выдержку. Я бы не потянул. Не Лисовскую. Вообще. Просто. Такую.

– Это доверие, Кирочка, – легко и свободно пожимает плечами. – Ты когда-нибудь непременно поймёшь. Когда найдешь своё. Я бы свихнулась если бы его ревновала.

– А как же собственнические инстинкты? – мысль не укладывается, но вызывает внутри одобрение.

– Мы же не звери, правда? В жизни ещё есть любовь. Среди лжи и хаоса. Я не осмелюсь называть это моногамией, – рассуждает посредственно, а я слушаю как прилипший и реально ей верю. – Скорее, я просто выполняю данные мужу обещания. Они для меня значат больше, чем одноразовый секс. Пусть фееричный и яркий. Или мне для подобного просто другой не нужен?

– Вам повезло, – констатирую пресно. В моём мире хороший секс встречается за хорошие деньги. Чем больше платишь, тем ощущения ярче.

– Отношения —это не везение, Кир. Это сложная работа, – комментирует, между глубокими и расслабленными затяжками. – Если бы всё было так просто, ты бы явно был сейчас ни один! Вообще поражаюсь, как такого крутого мужика ещё никто к рукам не прибрал?

– Так может я сегодня встретил ту самую? – задаюсь, вновь слетая в минор. Перед глазами моментально возникает блондинка. Маленькая. Тихая. Скромная. Самая нереальная из всех, кого раньше видел…

– Посмотрим, зайка, – заключает Юлька с усмешкой. – Время покажет. А пока организуй для меня что-нибудь сладенькое и кофе. Пора отправляться на встречу к Кацу.

Глава 5

– Лисовская -