Дарья Макарова: Дерево с глубокими корнями

Кого теперь ты любишь

Когда все понимаешь

Кого теперь ты дуришь

Когда ты не играешь?

Группа «Агата Кристи».

Прожорливые языки пламени остервенело обгладывали остов пылающего внедорожника. А ведь каких-то десять минут назад моя машина сверкала полированными боками под летним солнышком.

Бросив ее на улице, я заглянула в супермаркет за бутылкой минералки. Подумав, свернула к холодильнику с мороженым. А вспомнив о Гаечке, пережидавшей жару с мамой на даче, отправилась на поиски товаров для животных. Выбирая игрушку понаряднее, я и услышала оглушительный грохот.

Взрывной волной повыбивало окна в соседних домах. Витрина супермаркета разлетелась на миллионы осколков. Прохожие и жители тихой улочки испуганно озирались по сторонам. Кто-то пустился наутек, упитанная тетка на углу здания вопила от страха пуще пожарной сирены.

Последние еще слышны не были. Похоже, пожарных, как и полицию, вызвать еще не успели.

Задержав взгляд на рвущемся к небу злом пламени, я тяжко вздохнула. Машину было жалко. Мой предыдущий внедорожник сгинул под лавиной автоматных очередей. А этой машине повезло и того меньше. Едва получив ключи, я улетела в отпуск, но от неминуемой гибели моего железного коня это не спасло.

Хотя мое пребывание на Балканах отпуском назвать можно было лишь в изрядном подпитии. Да и то не факт. Ведь почти три недели я и Американец остервенело гонялись за призраком, мотаясь по жаре из одной страны в другую. Одновременно преследуя тень и спасаясь от тьмы.

Но знать об этом никому было не положено. Даже Пуху.

Все осталось в тайне. Только между ним и мной.

И простившись на пыльной дороге, примиряясь с очередным поражением, но вовсе не собираясь сдаваться, мы разлетелись по разным краям света.

А вокруг все считали, что я бездельничала на берегу моря, наслаждалась ничегонеделанием в Черногории и успокаивала расшалившиеся нервишки после последнего дела.

Подобный ход вещей меня вполне устраивал. Ведь, если подумать, кто я такая, чтобы разрушать чужие иллюзии?

Я вернулась в родной город совсем недавно. Убедилась, что ничего хорошего возвращение к истокам мне не принесет. И скоренько сбежала на дачу к семейству.

Однако мой великий и ужасный босс безделья не любил и велел возвращаться. Чертыхаясь и кляня напавшую на город жару, я покинула гамак под сенью старого дерева у самой кромки реки и вернулась в раскаленный город, где даже воздух был тяжел и обжигал.

А по пути в родимый офис решила прикупить водички. Но что-то пошло не так. И моя новенькая машина взлетела на воздух. Причем, судя по головешке на водительском сиденье, за рулем был некто мне неизвестный. Или известный. Теперь уж и не разберешь…

Оставив покупки на ближайшей ко мне полке, я поспешила убраться до приезда полиции. Разговоров с ментами я никогда особо не искала, а сейчас и вовсе не жаждала.

Осторожно ступая по ковру из битых стекол, я выбралась на тротуар. Благо витрина теперь не существовала и можно было шастать где хочешь.

Лавируя между группками граждан, что уже растеряли страх, но поддались жгучему любопытству, я свернула на проспект. И как раз вовремя – к остановке подъехал троллейбус.

Плюхнувшись на заднее сиденье, я бросила последний взгляд на свою уничтоженную зазря машину. Достала мобильный и позвонила Леньке.

– Привет. Телефон на нуле. Так что коротенько…

Едва обрисовав ситуацию, я хотела было предаться эмоциям. Но увы… жалобно пискнув, мобильный окончательно сел.

Чертыхнувшись, я отвернулась к окну. Таращась в окно, я проехала несколько улиц, пересекла мост и оказалась на другом острове.

Народу в троллейбусе прибыло. И гул чужих голосов стал раздражать. Сойдя на ближайшей остановке, я огляделась. Быстро сориентировалась и взяла курс на маленькую кафешку в соседнем переулке. Здесь всегда имелся отменный выбор итальянского мороженого.

Заказав солидную порцию из горки наивкуснейших холодных шариков, я опустилась в мягкое кресло за столиком у окна. Сосредоточившись на мороженом, я устроила маленький праздник жизни. Ни о чем не думала и лишь наслаждалась вкусом любимого лакомства и прохладой, что оно дарило мне.

Но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Следовало подумать, что делать дальше.

Я бы, конечно, предпочла малодушно вернуться на дачу под крону гостеприимного дерева. Но вряд ли Бергман спустит мне с рук подобную шалость. К тому же сейчас появился действительно важный повод для встречи.

Не то чтобы я сильно переживала за свою жизнь. Но все же мысль о том, что кто-то особо одаренный решил безнаказанно превратить меня в горку пепла, была мне не по душе. Ведь, несмотря ни на что, погибать без боя я не собиралась.

Однако и особых поводов для столь радикальных мер я не видела. В последнее время никаких особо важных дел босс мне не поручал. Впрочем, это ничего и не значило – быть может, сегодняшний взрыв – привет из прошлого. А в прошлом, как и в настоящем, врагов и грехов у меня хоть отбавляй. И каждый из них мог напомнить о себе самым губительным образом. Думать же о том, что день сегодняшний – следствие наших с Американцем балканских каникул, я упорно не желала.

Точнее, интуиция подсказывала, что будь это так – все прошло бы как надо. Никакой осечки. Ни единого шанса выжить.

А я жива, здоровехонька и мороженое за обе щеки уплетаю. Значит, искать надо здесь. Как там говорил известный персонаж? Истина где-то рядом.

Вот-вот. Рядом. И от этого особенно паршиво.

Смирившись с неизбежным, отставила в сторону опустевшую креманку и покинула кафе. Выбирая теневую сторону улиц, добрела неспешно до офиса Бергмана.

В суете буднего дня все попадавшиеся мне навстречу люди попросту меня не замечали. Суетились и спешили, куда-то бежали, кому-то звонили. Всем не до меня. Ни до кого. Слишком заняты. Чем-то важным. Или не очень…

Двери лифта сомкнулись, словно ворота темницы. Отчаянно захотелось сбежать. Так глупо, но все же… Просто сбежать. Просто уйти. Уйти и не оглядываться.

Эх, мечты-мечты…

На верхнем этаже современного бизнес-центра в самом центре города, втиснутого между старинными особняками, располагались кабинеты босса и его боссиков.

В отличие от нижних этажей, где трудились и гудели пчелы улья сего, здесь всегда было тихо. Ну, или почти всегда. Иногда все же рык Бергмана пролетал по коридорам… Но очень и очень редко. И по знатному поводу.

Сейчас все было тихо. Наверное, это хорошо. А может, и не очень.

Войдя в просторную приемную, я машинально бросила взгляд на пустующий стол секретаря Бергмана. Никого.

Впрочем, ничего удивительного. Даже Грета, временами больше походившая на грозного цербера, чем на любезную помощницу, иногда отлучалась с боевого поста.

Грета родилась на приграничной территории. Ее мать была родом из Ивангорода, а отец из Нарвы. В ее богатой родословной уместились русские, эстонцы, шведы и датчане. Быть может, даже своей внешностью, а была она высокой и плечистой, светловолосой и светлоглазой женщиной с немного грубоватыми чертами лица, она обязана кому-то из скандинавских предков. А может, и нет.

Одно точно: разменяв пятый десяток, она неустанно трудилась на секретарском поприще и бдительно охраняла покой дверей священного кабинета.

Как ее свела судьба с Бергманом, я не знала. Когда я, тощая школьница с двумя косичками по плечам, впервые вошла в приемную, Грета уже была здесь. Подозреваю, о некоторых фактах биографии Виктора она знала побольше моего. Но мне никогда не приходило в голову задавать ей неудобные вопросы. Раньше не считала нужным. А теперь, пожалуй, не хватит смелости.

Н-да, со смелостью в последнее время как-то не очень. Видно, села батарейка. Или это про любовь?

Как там в песне пелось?

Миновав двойные двери, я вошла в кабинет. Кажется, явилась не вовремя. Наверное, нужно было постучать. Или вовсе не приходить…

Второе сердцу милее. Но выбирать не мне.

В повисшей тишине я почувствовала себя довольно неловко. Примерно, как в пятом классе, когда меня вызвали читать к доске стих, а я ни строчки вспомнить не смогла, хотя трудолюбиво учила. И все хихикали и шушукались, а грозная русичка показательно вертела в руках указку, будто намереваясь огреть меня ею как следует.

Забавное воспоминание… будто та смешная девчонка – вовсе и не я. Быть может, она мне просто приснилась?

Зато взгляд темно-серых глаз Виктора, сверкнувших, словно сталь отточенного меча, мне не почудился. И обманчивое спокойствие его словно оледеневшего лица меня ничуть не обмануло.

Не было иллюзией и сожаление напополам с презрением, что я заметила на лице его будущей жены прежде, чем она успела нацепить маску участливой заботы.

Шафиров, начальник службы безопасности Бергмана, нахмурился. А стоявший рядом с ним шустрый паренек отчетливо икнул.

Решив, что мое время еще не пришло, я намеревалась уйти, откуда пришла. И поскорее.

Но едва эта мысль появилась в моей буйной голове, как Виктор рявкнул:

– Стоять!

Я послушно замерла на месте. Глазки в пол опустила. И приготовилась к очередному нагоняю.

Но его почему-то не последовало. Все та же гробовая тишина стояла в кабинете. Вот ведь привязалась…

Славка Шафиров театралом не был и значимость пауз не ценил. Оттого от души матюгнулся и сказал не то с обидой, не то с восхищением:

– И пуля тебя не берет, и огонь не трогает. Ты заколдованная, что ли?

– Не переживай, – поспешила утешить я. – Пуля найдет меня непременно. Быть может, она уже в пути.

Прозвучало как пророчество. Впрочем, вполне может быть, им оно и станет.

Колдовская тишина развеялась. Славка поморщился. Его подручный заметно напрягся.

Бергман произнес обманчиво спокойно:

– Вышли. Все.

Дважды повторять не пришлось. Все тут же направились к двери. А я первее всех.

– К тебе не относится, – тут же рыкнул Виктор.

Чрезвычайно сожалея о подобной неудаче, я осталась в кабинете, завистливо проводив взглядом Славку и его приспешника.

Не сводя с меня взгляда, Бергман сказал:

– Стефа, подожди в переговорной.

Невеста Бергмана, выросшая в семье олигарха-металлурга и с младенчества привыкшая к норковым пеленкам и золотым погремушкам, не сразу осознала, что обращаются к ней.

Я бы с удовольствием поменялась с ней местами. Подождала и в переговорной, и на другом континенте. И если бы не дождалась, тоже бы не обиделась. Совсем.

Но мне выбирать никто не предлагал. А прекрасная Стефания уступать не собиралась.

В конце концов капризы – прерогатива всех красивых женщин. Глупо ей не пользоваться.

А она была красива. И отлично это знала. Пользоваться же своей красотой умела еще лучше.

Так что в этой миниатюрной блондинке с точеной фигуркой и ликом голубоглазого ангелочка, что когда-то грамотно обыграл умелый стилист, любая бы нашла опасную соперницу.

Любая, но не я. Бой за место в сердце Бергмана я не вела. Оно принадлежало только ему. Так было всегда. Так навсегда и останется.

У меня ушло много лет, чтобы понять эту простую истину. Надеюсь, Стефа будет умнее. Впрочем, быть может, оно ей и не нужно – достаточно его власти и положения.

Место же в его постели я уступила другим. О чем не жалела.

Но ей этого не объяснишь… А, впрочем, я и не пыталась.

Стефания хлопала пушистыми ресничками и, отлично изображая непонимание, преданно смотрела на любимого жениха.

Бергман невестушку берег и резких движений не делал. Но злить его сейчас все же не стоило.

Лично я отлично это понимала – ведь все шишки в любом случае полетят в меня.

Обреченно вздохнув, я вышла из его кабинета и зашагала по коридору. Толкнула третью дверь от приемной и оказалась в небольшой комнатке с окном, выходящим на крыши города.