Михаил Теверовский: Утес над озером

Пролог

Четверо мальчишек шли по тропинке, петлявшей меж одиноких стволов уходивших ввысь сосен и погруженных в землю громадных валунов, словно рассыпанных по всему лесу неведомым великаном. Троим из них четырнадцать лет, и лишь самому худенькому и низкорослому – тринадцать.

– Мне мама запрещает сюда ходить, – потупив глаза, признался как раз последний, когда лес расступился и мальчики вышли на пологий утес, возвышавшийся над кронами остальной части леса. Где-то там, под ним, пролегало небольшое озеро.

– Да ла-а-адно тебе, Сём. Тут же не опасно совсем, – пренебрежительно махнул рукой мальчик по имени Саша, в очках и с брекетами на зубах. Он попытался успокоить друга. – Мы ей не расскажем.

– Она говорит, тут опасно. Очень опасно, – продолжил стоять на своем Сёма, став от волнения совсем уж красным как рак.

– То есть ты не матери боишься, а типа того, что опасно здесь? – рассмеялся третий мальчик. Коротко подстриженные волосы были растрепаны ежиком, а слегка пухловатые щеки колыхались, когда он во весь голос хохотал над другом. – Тогда зачем пошел с нами, если трусливый такой? Шел бы к мамочке тогда уж.

– Не будь сволочью, Федь, – вступился за самого младшего второй мальчик из компании.

– Ладно-ладно. Может, его мама и права. Ведь тут, говорят, властвуют потусторонние силы! – напуская излишнюю загадочность, произнес Федя, таинственно понизив тон. При этом он внимательно следил за реакцией друзей, переводя взгляд с одного изумленного лица на другое. – Что, не слышали?

– Не-а… – хором ответили те двое.

– А ты, Никит? – обратился Федя к четвертому мальчику, который во время всего этого спора сохранял молчание и держался слегка поодаль.

У Никиты были острые черты лица, карие глаза и черные, словно уголь, волосы средней длины, колыхавшиеся под порывами учащающегося к позднему вечеру ветра. Одет он был в красную байковую рубашку в крупную клетку, широкие синие джинсы и белые кроссовки.

– А что в твоей байке должно произойти? Давай поподробнее. Или на факте существования неких сил типа ставится точка? – недоверчиво ответил Никита, присев на выступ одного из валунов и не сводя немигающего взгляда с Феди.

Тот задумался, засуетился, покусывая краешек губы, и лишь спустя пару минут затянувшегося молчания принялся рассказывать. При этом в его голосе слышалась твердая уверенность в своих словах, а в блестящих глазах словно замерцали искры.

– Говорят, что когда рабочие здесь занимались добычей чего-то там, то прокопали слишком глубоко. Их вроде как даже предупреждали, что так делать нельзя – но алчность взяла верх! И тем самым они пробудили страшное древнее зло. Иначе почему, думаете, карьер этот заброшен?..

– Всё выкопали, что могли? – предположил Сёма, почесывая затылок и своей репликой разрушая атмосферу, столь неумело созданную Федей.

– Да нет же! Блин, зачем говорить, если не знаешь нифига? – вспылил тот, насупившись. – Так вот, это зло все еще обитает здесь. И вызвать его можно, если встать на краю утеса и, не отрывая взгляда от озера, трижды произнести: «Древнее зло, приди ко мне».

Саша громко рассмеялся, согнувшись пополам:

– Федь, ну и бред же ты напридумывал. Какие потусторонние силы, какая заброшенная разработка… Какой призыв темных сил?!

– Не веришь, тогда подойди к краю и произнеси трижды, – побагровев, процедил сквозь зубы Федя. – Что, страшно?

– Мне? – смутился Саша, рассматривая лица товарищей. – Не страшно, конечно. Просто зачем этот бред делать? На слабо разыграть решил?

– Я так и понял – испугался. Можешь не оправдываться.

– Нет, не испугался! – нахмурив брови, выкрикнул Саша.

– Так сделай! В чем проблема-то?

– Ладно, фиг с тобой. Я сделаю, но если ты после меня не пойдешь, то до конца жизни будем называть тебя трусом. Договорились? – бросил в ответ встречное пари Саша.

– Договорились! – с жаром крикнул Федя и, пожимая руку своему оппоненту, обратился к Никите: – Разбей наш спор.

После чего Саша, поправив очки, уверенным быстрым шагом направился к краю утеса. Но чем ближе был этот самый край, тем слабее становились его ноги, а шаг замедлялся. Один раз он едва не поскользнулся на все еще влажноватых после прошедшего дождя камнях. За три метра до уходящего вниз обрыва Саша пригнулся и теперь очень внимательно смотрел, куда ставит начавшую затекать и подрагивать ногу. Наконец, чуть ли не ползком, он подобрался к краю и, вытянув шею, смотрел на темно-синюю гладь озера, простиравшуюся внизу.

– Древнее зло, приди ко мне… – произнес Саша едва слышно.

– Надо громче, а то не сработает! – прокричал Федя.

– Ладно, хорошо! – обернувшись через плечо, ответил Саша. Стараясь держать голос твердым и не давая ему дрожать, он трижды крикнул как можно быстрее: – Древнее зло, приди ко мне!

После чего все также ползком двинулся обратно. Сначала спиной, затем, когда его от края отделял целый метр, повернулся, сделал еще несколько шагов и, чуть ли не вскочив на ноги, вприпрыжку широкими шагами вернулся обратно к друзьям.

– Ну что, вот я здесь. Не забрал меня никто, – победно бросил он, обращаясь к Феде и протирая вспотевшие линзы очков. – Твоя очередь.

– М-моя? – запнулся Федя. Его глаза бегали из стороны в сторону. Мальчик судорожно пытался придумать выход из ситуации, ведь у него самый настоящий страх высоты, доходивший чуть ли не до фобии. – Договаривались же, что все проверим. Вы все. И после я. Теперь очередь Сёмы. Или Никиты, пусть сами решают.

– Не было такого! – запротестовал Семён. Его, разумеется, поддержал Саша.

– Понятно все. Нет, ну если договор отменяем, то и я не пойду – какой смысл? – картинно закатив глаза, сказал Федя и скрестил на груди руки.

– Не было такого уговора!

– Хорошо, я тоже пойду. Но Сёма пусть не ходит, он… слишком волнуется, – вступил в спор Никита.

– Так не пойдет… – вновь запротестовал Федя.

– Он младше. Мало ли, поскользнется или еще что. Иду я, потом ты. И уходим отсюда, – продолжал стоять на своем Никита. Остальные мальчики уже чуть ли не кричали друг на друга, а на лице Никиты не дернулся ни один мускул – внешне он оставался совершенно спокойным и равнодушным. И даже было скорее похоже на то, что он устал от всей этой ситуации, чем злился, в отличие от других.

– Ладно! Но только делай все правильно, а не как Саша. Он почти шепотом слова произнес. Конечно же ничего не сработало.

Смерив Федю презрительным взглядом, Никита сделал первый шаг. С утеса открывался потрясающий вид на простиравшийся до самого горизонта смешанный лес. Деревья мерно покачивались и убаюкивающе тихонько шелестели кронами. Глубоко вдохнув, стараясь успокоить разыгравшиеся нервы, Никита сделал еще один шаг, затем еще. Мальчик успокаивал себя мыслью, что если Саша справился, то и он справится. Шаг за шагом он приближался к краю утеса. От волнения вспотели ладошки, а чем ближе был край, тем усиливалась дрожь в коленках и все непослушнее и скованнее казались ноги.

Надо сделать это быстрее. Подошел, прокричал, пошел обратно!

Так думал про себя Никита, но, когда до края оставалось метра полтора-два, он так же, как и Саша, опустился на четвереньки и остолбенел. Понял, что из-за сковавшего его страха не может сделать более ни шага…

– Древнее зло, приди ко мне! Древнее зло, приди ко мне! Древнее зло, приди ко мне! – скороговоркой прокричал Никита, вытянув шею так, чтобы как можно сильнее приблизиться к краю – ему едва виден кусочек озера.

После чего поворачивается к мальчикам и уже собирается идти к ним, но окрик Феди останавливает его:

– Не считается! Ты так далеко стоишь, что и озера, небось, не видел!

– Вот урод… – прошептал под нос Никита, поворачиваясь обратно к краю. – Хорошо, фиг с тобой!

Никита приподнимается, наклоняет вперед корпус, делает шаг. После чего оступается – и камнем летит вниз…

Часть 1. Возвращение домой

Чуть протоптана тропинка,
В нужный час уйду по ней,
Только утренняя дымка
Укрывает свет огней.
Тех, что светят днем и ночью,
Освещают этот путь…
Не задумывайся очень:
Я вернусь когда-нибудь.

Теверовская Е. Г.

Глава 1

Пятница, 5 июля 2024 года

Спустя практически сорокаминутную поездку на такси, напоминавшую, судя по ни разу не отпущенной водителем педали газа, скорее попытку сокрытия от погони, Милана наконец пулей выскочила из машины, обклеенной поободравшейся желтой пленкой. За практически год она успела отвыкнуть от таких поездок – все же в Москве и Санкт-Петербурге улицы, утыканные камерами для измерения скорости, отучили многих водителей от «гоночного» стиля вождения.

На улице стояла уже глубокая темная ночь, слабо освещаемая лишь полумесяцем, выглядывавшим из плывущих по небу темной волной облаков, и несколькими тусклыми фонарями, пользы от которых было немногим больше.

Целый год… Когда-то ей казалось, что она всю свою жизнь проведет в Менделеевском. В детстве эта мысль грела ей душу – тогда Милана не понимала, почему ее старшая сестра, как только закончила девятый класс, упорхнула в столицу, поступив в медицинский колледж. И теперь успела уже окончить институт по специальности врач-стоматолог и даже пройти первичную аккредитацию – разумеется, все вдалеке от Менделеевского. В подростковые же годы Милана возненавидела родной городок. За однообразность, затхлость, за начинавшие сыпаться дома и споры с коммунальщиками, наполовину деревенские обычаи, когда все обо всех всё знают. Да и другие вечные проблемы небольшого захолустного городка в шестистах километрах от столицы. И сейчас большие города скорее влюбили в себя Милану, чем оттолкнули. Особенно те, что были застроены интересной архитектурой, имевшей корни в тех эпохах истории, когда странами еще управляли цари, императоры и иные монархи. Ей нравились изящные фасады зданий, длинные улицы с тротуарами, мощеные плиткой. Кафе, рестораны, торговые центры. Вся городская суета. В Менделеевском же теперь Милане еще больше показалось как-то пусто, грязно и тускло. Особенно этой, пусть и летней, темной ночью.

Вдохнув полной грудью свежий, даже какой-то приторный июльский воздух, Милана, поправив на плече лямку рюкзака, уверенным шагом направилась к двери подъезда. Она представляла себе, как обрадуются ее непредупрежденные о визите родители – единственные, ради кого она приехала сюда после сданной, пусть и еле-еле, сессии. Конечно, с одной стороны, девушку слегка тревожила совесть, что она разбудит их столь поздно. Но с другой – скажи Милана им о своем приезде, те наверняка бы сами потащились встречать ее аж на железнодорожную станцию. Нервничали, переживали. Да и, в конце концов, родителям пришлось бы еще и ждать, придумывая, как убить время. Ведь Милана должна была приехать на два часа раньше, но из-за какой-то неурядицы на путях поезд сильно отбился от расписания.

В любом случае деваться было некуда. Потому, преодолев расписанный граффити и побитыми почтовыми ящиками подъезд, Милана поднялась на лифте на родной десятый этаж, после чего открыла своим ключом всю ту же железную массивную дверь, которую помнила с самого детства.

– Это я, не пугайтесь! Ваша дочка, – щелкнув выключателем в коридоре, не очень громко, как бы не зная, будить ли ей родителей, сказала Милана в темноту их спальни, а через несколько мгновений уже утопала в объятиях хоть и сонных, но безумно счастливых отца и матери.