Глава 2

Суббота, 6 июля 2024 года

– …вот правда, ночью, часа в четыре, проснулась – в голове пульсирует мысль, что выпадет либо третий билет, либо тридцать третий. И я прямо как будто уверена в этом – не знаю, почему. В итоге сидела, учила до семи утра эти билеты от первой до последней буквы. И… Мне выпадает третий билет из первой половины вопросов. Я прямо в шоке была. И двадцать девятый, правда. Который я… ну учи-и-ила, но он довольно сложный, по судебной практике уголовных преступлений, там много всего, нюансов всяких. Так вот! Преподу выпаливаю тот самый третий вопрос, и он, впечатленный моим ответом, ставит мне отлично за экзамен! Ничего не спросив по второму вопросу… – тараторила без умолку Милана, рассказывая утром следующего дня о последнем экзамене летней сессии, делая паузы лишь на то, чтобы перевести дыхание и глотнуть сваренного мамой ароматного кофе. Единственный закрытый ею на отлично.

На часах было уже двенадцать часов, но Милана лишь совсем недавно, наконец собравшись с силами, выползла на кухню, потягиваясь и зевая. Родители же, хоть и в субботнее утро, проснулись по привычке довольно рано, но не стали будить сладко спящую в своей комнате дочь. Отец Миланы, Игорь Степанович Лугарден, в прошлом военный, дослужившийся до звания полковника, теперь работал специалистом по защите информации на научном предприятии, на базе которого в свое время и разросся городок Менделеевский. Некогда стройный и статный, после стольких лет сидячей работы, да и из-за возраста, катящегося к пожилому – весной ему исполнилось пятьдесят восемь лет – Игорь Степанович начал горбиться и увеличиваться вширь. В молодости угольно-черная пышная шевелюра теперь седела и редела, но он не обращал на это практически никакого внимания. Изменил лишь прическу: теперь зачесывал волосы вбок, прикрывая тем самым начинавшую образовываться лысину. Маме Миланы же, Алине Владимировне, исполнилось лишь пятьдесят два. Невысокая, слегка полноватая блондинка с прямыми волосами по плечи, кончики которых она каждую ночь завивала при помощи бигуди. В прошлом учительница, давно не работала, приняв на свои плечи весь домашний быт. А также занималась сдачей в аренду двух квартир, одна из которых досталась в наследство, а другую они с мужем приобрели когда-то на всякий случай для той дочери, которая первая решит жить отдельно. Так и решили обе дочери, но правда не в Менделеевском. Зато эта квартира позволяла отцу с матерью в числе прочих доходов помогать дочерям финансово. Они очень гордились как старшей, Светой, так и Миланой – ведь обе получали высшее образование, пусть Милана и училась на платной основе. Зато на юриста – а в этой специальности всегда была огромная конкуренция на бюджетные места, но зато и высокий спрос на выпускников.

– А у вас тут как? Хоть что-то новое произошло? – закончив рассказ и развалившись на диванчике за столом, подтянув под себя ноги, спросила Милана, сконцентрировавшись теперь на любимых ею маминых ватрушках с клубникой и кофе.

– На предприятии из-за недостатка комплектующих нескольких парней-сборщиков в отпуск за свой счет отправили, – вздохнув и почесав подбородок, принялся рассказывать Игорь Степанович. – В принципе если меня отправят, то ничего, жить есть на что, но как-то не нравится мне все это. Еще и коммунальщики обещают со среды следующей недели какие-то ремонтные работы по трубам делать. Опять, небось, воды нормально не будет какое-то время… хоть бы не на два месяца все это растянулось, как в прошлом году. А ну еще Витька, друг мой из института, окончательно спился, как вернулся… сама знаешь откуда. Каждую неделю звонит, в долг просит. Каждый раз у него повод, понимаешь. То один, то другой. В общем, я его в черный список добавил. А так жаль, конечно, хороший был паренек в свое время, толковый…

– Да ну тебя, все, хватит тут бурчать. Тебя как жизнь спросили, а ты панихиду устроил. У нас все по-старому, более-менее. Интересного мало, но все хорошо, одним словом. Так что лучше будет отмечать твой переход на второй курс института, а не нырять с головой в наш менделеевский омут, ведь правильно? – перебила мужа мама Миланы и, вынимая из духовки новую порцию свежеиспеченных ватрушек, вдруг хлопнула себя по лбу. – Я совсем забыла! Мила, буквально во вторник или среду навестить своих приехала Женя. Подруга твоя со старшей школы. Как там…

– Салтыкова?

– Да, она самая. В общем, если что, может, сходите погулять вместе, тебе не так скучно хоть будет. А то я-то знаю, что тебе в Менделеевском в этом плане… скучновато.

После завтрака Милана отправилась в свою комнату переодеваться – родители решили отпраздновать возвращение дочери шашлыками на даче, которая располагалась в небольшом поселочке километрах в десяти от Менделеевского. Двухэтажный домик из кирпича с летней верандой и пустоватым участочком в десять соток. С самого детства Миланы ее мама все хотела заняться садом и огородом: копать грядки, сажать цветы, привести в порядок растущие по забору яблони и сливы, но так до сих пор и не погрузилась в полноценную дачную жизнь. Поэтому все поездки на дачу непременно были наполнены только лишь вкусной едой, лежанием на траве или в гамаке и чтением книг. Сначала родители прятались от полуденного солнца в тени веранды, усевшись в глубокие кресла и шелестя страницами, а затем с годами и сестры последовали их примеру, найдя каждая в мировой литературе что-то интересное для себя. Остальное пространство участка состояло из газона, который было нужно лишь изредка подстригать газонокосилкой – что чаще всего выполняли разнорабочие за умеренную плату, – и сарая, заваленного купленными в магазине сухими бревнышками, пачками с углем, барбекю, мангалом и иными принадлежностями для все того же шашлыка.

На полу в комнате Миланы, прислоненный к ножке стола, стоял неразобранный рюкзак. Вещей девушка взяла с собой немного, зная, что дома остался почти весь ее гардероб, который она носила вплоть до самого конца одиннадцатого класса. А с тех пор совершенно не выросла и не поправилась. В конце концов, даже из зеркала, встроенного в дверцу шкафа, на нее смотрела не девятнадцатилетняя девушка-студентка, а все та же шестнадцатилетняя школьница-подросток: тонкие губы, маленький аккуратный носик, острые черты лица и серо-зеленые глаза, которыми Милана гордилась с самого детства. В отличие от остальной своей фигуры, кажущейся ей всегда неказистой, слишком миниатюрной, без нужных «выпуклостей». Даже кудрявые, со средней школы длиной по плечи, русые волосы скорее раздражали Милану, а по отношению к обладательницам прямых, да еще и цвета блонд волос, она испытывала чуть ли не черную зависть. При этом некоторые подруги наоборот говорили Милане, что завидуют ее всегда такой объемной и выделяющейся прическе. Но до дисморфофобии, да и даже кардинальных попыток поменять что-то в своей внешности, у Миланы никогда не доходило. Проще говоря, это была обыкновенная, довольно распространенная особенность психологии человека по отношению к своей внешности, когда он не ценит того, что имеет. И считает, что иначе было бы намного лучше, завидуя кому-то – а те, вполне вероятно, в то же время завидуют по тому же элементу внешности обратно ему.

По левую руку от стола, наполненного всякой всячиной – от разложенных в ряд карандашей и ручек, до персонального компьютера, монитор которого был подвинут вплотную к стене, – стояла полутораспальная кровать Миланы, казавшаяся ей огромной не только в детстве, но и теперь, в девятнадцать лет. Застеленная розовым, со звездочками, постельным бельем, с двумя подушками и разложенными у ног вереницей различных плюшевых игрушек, каждая из которых успела побывать у Миланы самой-самой любимой. У изголовья – книжный шкаф со стеклянными прозрачными дверцами, забитый сверху донизу книгами и привезенными из поездок маленькими сувенирчиками: шарами с блестками, кружащимися и искрящимися, словно снежный вихрь, если потрясти; фигурки ангелочков и зверят; оловянный солдатик; и несколько куколок, сшитых самой Миланой на уроках труда. Все сохранено точно также, как и было с год назад, когда Милана выпорхнула из родительского гнезда. Только нигде не было ни фантика, ни пылинки. Милана не смогла сдержать улыбку от чувства благодарности и тепла к маме, когда представила, как та аккуратно вытирала пыль, стараясь не потревожить ту обстановку, что оставила в своей комнате дочь.

Милана, чуть не заснув пару раз пока расчесывалась, сидя на стуле напротив дверцы с зеркалом, наконец надела на себя растянутую белую футболку с Т-образным вырезом, потертые джинсы бренда Lee цвета морской волны, которые носила с девятого класса и легонькую черную толстовку Adidas с серыми тремя полосками. Затем взглянула на свой прикид и вновь улыбнулась – за целый год она ни разу не позволила себе одеться во что-либо подобное, тщательно выбирая еще с вечера одежду на утро, наглаживая ее и после аккуратно развешивая на многочисленных вешалочках. Никакой косметики, никакого стиля. Зато Милана почувствовала себя настоящей. Той самой, какой она была в детстве: девчонкой-сорвиголовой.

В дверь комнаты раздались три уверенных стука.

– Да-да, можно! – звонко крикнула Милана, садясь обратно на стул и натягивая коротенькие носки-лодочки.

– Ого, ты уже готова, – вскинув кустистые брови, заметил отец. – А вот твоя мама все еще думает, надеть ли ей синюю футболку или бежевую. Если добавится еще и третий вариант – пиши пропало все…

– Нулевая дисциплина, понятное дело. Все же ее отец был инженером. Это у меня – полковник. Надеюсь, сэр, я все успела, пока горела спичка? – отшутилась Милана, саркастично отдав честь левой рукой.

– Ха-ха-ха, очень смешно. Я таким бредом не страдал никогда. И да, надень носки подлиннее. Будем забрызгиваться средством против клещей, конечно, но и такая защита не помешает, а то их из года в год все больше… А наши безголовые эффективные идиоты расформировывают лесничества и не могут ничего придумать на замену излишне вредному дусту. Вот помню раньше… ладно, неважно. В общем, надевай носки как можно длиннее, иначе если клещ вопьется в пятую точку – я тебя в больницу не повезу.

– А что, портянки уже не в ходу?

– Я попробую уговорить маму оставить тебя дома, – закатив глаза ответил отец и вышел из комнаты дочери.

Дожидаясь, пока соберутся родители, вернее, мама, Милана залезла в свой смартфон и, пролистав список друзей в социальной сети, примерно из середины выудила страничку Жени Салтыковой. Последним сообщением была благодарность Миланы на поздравление с днем рождения в декабре. И с тех пор – тишина. Поразмыслив пару секунд, Милана все же вбила, быстро перебирая большими пальцами по виртуальной клавиатуре, сообщение для школьной подруги: «Привет! Жень, я тут в Менделеевском, мама сказала, что ты тоже. Может, встретимся, погуляем? Как в старые-добрые». Отправила, затем отредактировала сообщение, добавив в конец смеющийся смайлик. И вновь изменила его, поменяв смайлик на две обыкновенные скобочки. Судя по значку над аватаркой, Женя была онлайн, но сообщение не читала. Отбросив странное волнение, зародившееся ни с того ни с сего где-то в глубине души, Милана отключила мобильный интернет и, спрятав телефон в карман джинсов, направилась в комнату родителей, чтобы поторопить их.

Глава 3

Понедельник, 8 июля 2024 года

– Какая же ты красавица! Прямо вся распустилась, едва узнаю!

Восторженные комплименты подруги смутили Милану. К тому же она чувствовала в них некоторую лесть, да и в принципе ни на йоту не верила Жене, которая стояла напротив Миланы, внимательно рассматривая ее. Сама Женя была в туфлях на длиннющем каблуке, видимо, компенсирующим коротенькую юбочку поверх колготок в крупную сетку. Такой же короткий топик подчеркивал грудь третьего размера, из-за декольте даже виднелась большая часть татуировки ангела, сделанного Женей еще в десятом классе. Яркая красная помада, тени, идеально симметрично и ровно подведенные стрелки. И Милана, пришедшая на первую после столь долго перерыва в общении встречу с подругой в хоть и хорошо сидящих на ней и обтягивающих, но обыкновенных джинсах и бежевой висящей футболке, подходящую под стиль оверсайз. Без единого грамма косметики.