Тщательно дозируя силу, Мелен нарисовал на груди заклинание и на секунду засветился звездой – рвущийся из тела свет мгновенно высушил и одежду, и обувь, окружив его облаком пара. На ткани, правда, остались солёные разводы, зато стало гораздо теплее. Северный подшёрсток, над которым любили подшучивать южные коллеги, неплохо выручал – тело мгновенно согрелось, а сознание обрело ясность.

Эта ясность и подсказала, что маяк ему попался такой же убогий, как местная луна, – не светил ни рожна. Однако выбором судьба не баловала, поэтому Мелен двинулся к нему. По крайней мере, в башне можно спрятаться от ветра и примерно понять уровень технологий этого мира. Если найдутся остатки масла или другого топлива, то можно и костерок затеять.

Крупной растительности на островке практически не было – так, несколько увядающих кустов да два скрюченных деревца, пожелтевших то ли от паршивой жизни, то ли по случаю осени. Однако при приближении к башне Мелен отметил некое подобие грядок. Значит, маяк не заброшен. А почему тогда не горит? Или горит?

Что-то неявное мерцало в фонарной комнате – то ли отблески местной слабосильной луны, то ли источник света.

К башне Мелен подходил осторожно, внимательно осматривая территорию на предмет ловушек и других сюрпризов, но опасения оказались напрасными – магии он не ощущал, а тяжёлая, обитая листовым железом бронированная дверь, ведущая в маяк, была закрыта. Зато окна выглядели достаточно беззащитно – ни артефактов, ни банальных решёток. Хотя кого тут опасаться, на этом убогом островке? Преступного птичьего синдиката?

Башня возвышалась над скалистым островом этажей на пять и вблизи казалась ещё у́же и заброшеннее, чем издалека, но одно окошко мягко светилось, приглашая заглянуть внутрь.

Судя по всему, на дворе всё-таки осень. Штормовой ветер трепал рубашку, и Мелен очень сильно пожалел, что надел на роковую свадьбу Ртутника цивильное. Униформа куда плотнее и удобнее – в ней было бы не так холодно.

А погодка шепчет: займи и выпей.

Устрашающего вида дверь оказалась заперта, а конструкция замка́ не поддалась с первого раза. Мелен обошёл башню по кругу и посмотрел на изливающееся тёплым светом окно на уровне третьего этажа. Захотелось заглянуть. Он прикинул путь, мысленно отмечая щели и выбоины в старой кладке, по которым смог бы забраться даже новичок, а потом растёр руки, нашёл мыском ботинка упор, ухватился за ближайший выступ рукой и полез вверх.

Будучи подростками, они с братьями по каким только скалам не лазили, пренебрегая и запретами, и страховкой, и здравым смыслом. Теперь Мелен стал куда осторожнее, но уж на такую высоту смог бы забраться даже во хмелю. Да и стена попалась удобная – местами с глубокими выщербинами между крупных камней, из которых было сложено основание. Выше второго этажа каменная кладка переходила в кирпичную, по которой лезть сложнее, но с его ростом до окна дотянуться вполне реально.

Так и вышло. Он уцепился за подоконник, нашарил ногами опору, немного подтянулся, заглянул в окно и замер, едва не сверзившись вниз от неожиданности.

Спиной к нему стояла, пританцовывая, девушка с длиннющей – до самого пола – косой, одетая в плотно обтягивающие сочный зад бархатные брючки.

Воображение тут же подкинуло пару развратных вариантов: намотать такую шикарную косу на кулак, стянуть брючки и пристроиться сзади. Подобные непроизвольные мысли Мелен сразу же отогнал, внимательно осматривая явно кухонное помещение с кучей незнакомых приборов и предметов.

Девушка, словно нарочно дразня, провокационно вильнула тем местом, о котором Мелен запретил себе думать, и сосредоточенно продолжила готовить. Повыше талии из одежды на ней был лишь ярко-розовый лиф, открывающий практически всю спину.

Пугать незнакомку с шикарной косой не хотелось, поэтому Мелен осторожно спустился вниз и постучал в бронированную дверь – громко и продолжительно, давай девушке время одеться и привести себя в порядок.

За дверью слышалось отчётливое гудение, природу которого разобрать не получилось.

Мелен постучал ещё громче, а вернее затарабанил изо всех немалых сил.

Ноль реакции.

Незнакомка то ли одевалась слишком долго, то ли решила не принимать незваных гостей. Несколько десятков выстуживающих до зелёных соплей порывов ветра спустя Мелен решил, что недостаточно хорошо воспитан, чтобы замерзнуть насмерть в ожидании, пока ему откроют.

Он снова взобрался на стену, заглянул в окно и выяснил, что девица с шикарной косой даже не сдвинулась с места – всё так же готовила и даже подпевала, вертя аппетитным задом в такт одной только ей слышимой музыке.

Мелен осторожно потянул створку окна на себя, и она неожиданно поддалась, открывая путь в тепло, напоенное вкуснейшим ароматом выпечки. Приглашения он ждать не стал – слитным движением нырнул в окно и замер, подняв руки вверх, показывая, что нападать не собирается.

Незнакомка повела плечом, словно отмахиваясь от потока холодного воздуха, но не обернулась.

Она что, глухая? Или просто беззаботная?

Мелен закрыл за собой окно и снова замер, отогреваясь и наблюдая, как плавно двигается девушка. Она здесь что, одна?

Он громко кашлянул, привлекая к себе внимание, но незнакомка лишь поправила косу, и её кончик маятником качнулся из стороны в сторону, гипнотизируя.

Точно глухая.

Мелен шагнул к девушке, преодолев небольшое расстояние, но незнакомка так и не обернулась. Он аккуратно коснулся её обнажённого плеча, уже понимая, что вспугнёт, но какие у него оставались варианты?

Незнакомка резко дёрнулась, обернулась и с размаху саданула ему по лицу чем-то чёрным и обжигающе горячим. Он увернулся и заблокировал удар, хотя не ожидал от неё такой прыти. Кисть ожгло болью, и словно по команде заныли все остальные раны, зазвучав в теле саднящей симфонией.

В стену сбоку от него влетел комок сыроватого теста и с влажным чавком к ней прилип.

– Извините, я не хотел вас напугать! – отступил Мелен, одной рукой демонстрируя безоружность, а второй инстинктивно потряхивая в воздухе. На ребре ладони наливался розовым ожог.

Вид девушки спереди оказался даже аппетитнее, чем сзади – в тугом лифе вздымалась полная грудь, а симпатичное личико вытянулось от удивления. И без того большие зелёные глаза распахнулись до пределов, и она выронила своё оружие – раскалённую сковородку – на деревянный пол, а потом завороженно прошептала на чистом лоарельском:

– Мелен? Неужели это ты?! Боги, как же долго я тебя ждала!

К такой апории служба его не готовила. Он вытаращился на незнакомку, ещё раз прокручивая в голове факты: он явно находился в другом мире, портал однозначно вышвырнул его прочь из Довара – он физически ощущал несоответствия. Воздух, магический фон, небо и звёзды – всё было иным.

Откуда тут взялась свободно говорящая на лоарельском девица, к тому же знавшая его имя?!

Мелен терпеть не мог вещи и обстоятельства, увеличивающие энтропию в его привычном мире, и теперь напрягся, вглядываясь в показавшееся смутно знакомым лицо.

– Кто ты? – глухо спросил он, явственно ощущая, что ухнул в дерьмо по самые ноздри – от ситуации тянуло тем самым душком.

У него даже зубы заныли, видимо, в предчувствии, что быть им выбитыми, а этому ощущению он всегда верил безоговорочно – оно ещё ни разу его не обмануло.

– Что? – девушка вынула из ушей странные затычки, из которых лилась тихая музыка.

– Кто ты? – повторил вопрос Мелен, уже подсознательно зная ответ.

– Валериане́лла Лоарельская, – скромно ответила практически раздетая принцесса.

Самая разыскиваемая девушка всего мира, похищенная из собственной спальни восемь с половиной лет назад и многими признанная погибшей.

Мелен шагнул к ней ближе, коснулся лица и развернул правой стороной к себе, чтобы разглядеть родовую височную печать, едва различимую в скудном на магию мире. Густые светлые пряди закрывали её почти целиком и пришлось заправить их за розовое ушко, чтобы не мешали.

Принцессу подобная фамильярность не разозлила, она покорно подставила лицо под изучающий взгляд, а спустя несколько бесконечно долгих секунд спросила:

– Убедился?

Мелен сделал оперативно-тактическое лицо – одинаково тупое и задумчивое одновременно, зато не позволяющее читать эмоции. Ему впервые в жизни стало дурно настолько, что на секунду закружилась голова, а в ушах непрошенной звуковой галлюцинацией снова зазвенел задорный божественный хохот. Если так разобраться, выбитые зубы – не единственное, что ему теперь грозит.

Он влип, причём влип так, что выпутаться теперь вряд ли получится даже чудом. За единственную дочку император лично снимет с него шкуру, покрытую не особо ценным мехом, а потом постелит у подножья трона в назидание другим нортам.

Старая клятва, столь опрометчиво данная по юности, заиграла в сознании новыми, кровавыми красками.

– Убедился, – кашлянул Мелен, убирая руки от принцессы и не зная, куда их теперь девать.

Может, вообще не стоило её трогать?

– Можешь звать меня Ва́лери, – улыбнулась она, глядя на него с нежностью, которая не понравилось ему ещё сильнее, чем вся эта ситуация.

– Откуда ты знаешь моё имя? – спросил он, нахмурившись и мысленно пытаясь найти выход из западни, в которой очутился.

Вариант сдохнуть в момент детонации портала больше не казался таким уж плохим. Хороший был вариант, если так подумать. Быстрый, почти безболезненный, а главное – окончательный. Чего уж привередничать – отличный вариант.

Может, пойти рядом с Ртутником прилечь? Там, между валунов, место ещё есть…

Однако принцесса уйти не позволила бы – уже подняла с пола сковородку и вернула на плиту, а потом вцепилась в его обожжённую руку и принялась извиняться:

– Прости, я не специально, просто испугалась. Зря музыку в наушниках слушала…

– Я стучал снизу, ты не открыла. То есть вы не открыли, Ваше Высочество. А в я окно залез, потому что снаружи очень холодно.

Получается, у него было целых два практичных и простых варианта сдохнуть этой ночью, но он ими бездарно не воспользовался и выбрал третий – затейливый.

Коносьер, мать его!

– Мелен, пожалуйста, давай обойдёмся без вот этого официоза. Нам ещё предстоит много чего пережить вместе и вернуться в Кербенн, – промурлыкала принцесса глубоким, завораживающим своей приятностью голосом. – Сядь, я обработаю ожог и вот эти царапины у тебя на лице. Или у тебя не только царапины?

Она беззастенчиво воспользовалась его шоком, усадила на стул, мягко надавив на грудь, и осмотрела.

– Сними рубашку. У тебя бок сочится кровью и на плече рана. Нужно осмотреть и промыть.

– Я промыл. В море, – ответил Мелен, всё ещё не до конца веря в реальность происходящего.

Может, он всё-таки умер или галлюцинирует?

– Нет, это не годится, – решительно не согласилась принцесса, становясь серьёзной и собранной, и принялась стягивать с него рубашку.

Он безропотно позволил, ведь тот факт, что его раздевала принцесса, как-то мерк по сравнению с тем, что он случайно обнаружил её в другом мире, а она его, оказывается, ждала.

Пальчики принцессы ласково прошлись по плечу, а потом она достала аптечку и залила раны какой-то шипучей дрянью. Места порезов запекло, но Мелен не особо обращал на это внимание – перед глазами маячил глубокий вырез бесстыдно открытого лифа.

Интересно, кто именно изобрёл эту одежду, а главное – как убедил женщин её носить и не стесняться? Спасибо этому гению.

– Магии у меня не так много, либо обезболивать, либо лечить. Потерпишь? – спросила принцесса, наклоняясь ещё ниже.

Он послушно кивнул, поднимая вверх руку, чтобы дать ей доступ к ране на боку.

Наконец его посетила разумная мысль, что пялиться в венценосный кливидж не стоило, но её на подлёте сбила другая – разве кто-то надевает такую одежду, если не хочет продемонстрировать свою грудь во всей красе? В таком случае зачем обижать хорошего человека преступным невниманием?