Мира Форст: Женщина к 8 марта

ПРОЛОГ

– Парни, я не понял. Вы не шутите?

– Донской, какие шутки? – зашептал Сашка, чтобы она не услышала.

– Ты же просил женщину на день рождения, – издевательски ухмыльнулся Артём.

– Просто так брякнул, не подумав.

– Так думать надо было, приятель, – обиженно высказался Санёк, притом во взгляде его плясали чертики.

– Мы же все буквально восприняли, – поддакнул Тёма.

– И что мне с ней делать? Она совсем не похожа на проститутку.

– Дим, Вера не проститутка, – развеял Саня мои сомнения на сей счет. – Она очень хорошая женщина. Порядочная. Просто обстоятельства у нее так сложились, что ей пойти сейчас некуда. Пусть у тебя поживет немного. Ты такой коттедж большой выстроил, неужели места для женщины в беде не найдется?

Выгнать хорошую женщину, попавшую в беду, на улицу на ночь глядя, да еще и на восьмое марта, я, конечно, не мог.

Друзья ушли, а мы с ней остались вдвоем. Стояли в просторной прихожей моего дома и молча разглядывали друг друга.

ГЛАВА 1. ВЕРА

Хлесткий ветер бросает снежинки в лицо. Рукам без перчаток холодно. Но перчатки остались в квартире. И вернуться туда я не могу. Гордость не позволит.

У меня такое чувство, будто я нахожусь на краю обрыва и смотрю в пропасть, всего шаг – и тебя больше нет.

На самом деле я стою на оживленном проспекте, сжимаю замерзшими пальцами ручку светло-салатового чемодана на колесиках. Вокруг мужчины с цветами. Спешат к своим возлюбленным. Некоторые улыбаются мне, поздравляют с праздником. Вряд ли отныне восьмое марта станет для меня синонимом праздника. Скорее уж будет ассоциироваться с предательством. Не знаю, чье предательство ранит больше. Мужа? Дочери? Да и Андрей Владимирович хорош… такая неблагодарность за мою помощь.

В груди печет. Колени дрожат. Я дезориентирована, плохо понимаю, как быть дальше и куда идти. Первый шок отступает, зато явственное приближение истерики и паники. Оказывается, память хранит воспоминания, связанные с тем или иным ощущением. Паника и истерика – это тугой узел в солнечном сплетении.

Открываю дамскую сумочку и достаю блистер с таблетками, которых не пью уже несколько лет. Но всегда ношу с собой упаковку, как посоветовал врач при моей тогдашней ситуации. Сейчас ситуация другая, но случай подходящий. Глотаю сразу два кругляшка. Без воды в горле остается неприятный осадок.

Антидепрессанты действуют довольно-таки скоро. Мне уже не хочется броситься с обрыва, кошмар случившегося притупляется, и я могу вдохнуть.

Надо куда-то пойти, иначе совсем околею. Вариантов у меня немного. К сестре или в гостиницу. Сестра улетела в Турцию. Не стану звонить ей, портить отдых своими проблемами. Поживу до возвращения Каролины в гостинице.

Нажимаю на экране телефона иконку нужного приложения. Поблизости две машины такси, один из водителей быстро берет мой заказ, и я слежу на дисплее, как нарисованный автомобиль с шашечками движется в мою сторону.

Уже через пару минут крепкий таксист закидывает мой чемодан в багажник и услужливо открывает передо мной дверцу.

В салоне работает печка, и я постепенно отогреваюсь. Шофер попался не из болтливых, мы молча слушаем музыку, предлагаемую популярной радиостанцией.

До выбранной мною гостиницы добираемся без дорожных заторов.

– Оплата не списалась, – исподлобья глядит на меня мужчина, когда я отстегиваю ремень безопасности.

В животе скручивает холодным спазмом. Неужели Ренат заблокировал мою карту? Отказываюсь верить. Это было бы совсем подло с его стороны.

– Простите, сейчас проверю, – надеюсь на недоразумение, вводя пароль мобильного банка.

Карта действительно заблокирована.

– Возьмете наличными? – вспоминаю, что в кошельке есть немного купюр.

– Давай, – потеплел взгляд таксиста.

Он пробивает мне чек, а я натянуто улыбаюсь, когда слышу поздравление с восьмым марта.

Вновь стою на улице. Ветер и снег лишь усилились. Поплотнее натягиваю на уши берет и с сожалением гляжу на яркий фасад здания. Заходить внутрь теперь нет смысла. Я не смогу расплатиться за номер.

Мелькает шальная мысль попросить кров у свекрови. Но Зифа Гейдаровна не отличается сочувствием, а ее злые насмешки добьют меня.

Пролистываю в телефоне список контактов. Все мои друзья из окружения мужа. Палец зависает над именем сына. Жил бы Тимурчик в Москве или области, у меня и вопроса такого не возникло, куда податься. Но сын давно обосновался в Португалии.

Наконец нахожу одно имя, никак не связанное с Ренатом. Бывший одноклассник – Саша Астраханцев. У нас с ним достаточно теплые взаимоотношения, основанные на общем увлечении химией. Когда-то мы вместе ходили в школьный кружок химических опытов и за столько лет не потерялись.

– Саша, – радуюсь, что приятель взял трубку.

– Привет, Мелешина! Я вроде тебя сегодня не забыл поздравить.

– С самого утра сообщение прислал, – не удается говорить мне бодро, и Астраханцев улавливает мое настроение.

– Вер, у тебя все хорошо?

– Не очень, Саш. Прости, совсем не хочу грузить тебя своей бедой, но сестра в Турции, а моя карта заблокирована.

– Вер, я чего-то ничего не понимаю, – меняется тон Саши с веселого на собранный. – Что за беда у тебя приключилась?

– Меня муж выгнал, – выпаливаю я. – Можно у тебя немного пожить? Пять денечков всего.

От возникшей паузы на глаза наворачиваются слезы. Еще немного, и меня поглотит отчаянье.

– Верунчик, какое счастье, что ты позвонила именно сегодня, – вдруг произносит давний приятель. – Присылай локацию, мы сейчас за тобой приедем.

Я не уточняю, кто это «мы», главное, Сашка не отказал. Трясущимися пальцами печатаю в сообщении адрес гостиницы. Надо мной сжалился секьюрити, и сорок минут ожидания провела в ее холле.

Астраханцев прибыл на белом седане, подхватил мой чемодан и велел устраиваться в машине на заднем сиденье.

– Артём Комин, – представился мужчина, сидевший на кресле рядом с водительским.

– Вер, – вырулил с парковки Саша. – К себе я тебя не могу привести. Жена не поймет. Приревнует. У Тёмы тоже супруга. Ты как раз позвонила, когда они к нам в гости пришли. Но ты не волнуйся, – вероятно, заметил он мое вытянувшееся лицо в салонном зеркале. – У нас с Тёмой есть хороший друг. Димой зовут. Так совпало, что у него день рождения восьмого марта. Мы его на днях спросили, что ему подарить. А он женщину пожелал. Вот мы тебя ему и подарим, – явно радовался своей идее Астраханцев.

– Саш, я не по этой части, – испугалась непонятной авантюры. Не хватало мне еще в одну неприятность вляпаться. – Если меня муж бросил, это не значит, что я теперь другого мужчину ищу.

– Вер, я не то имел ввиду, – хмыкнул Александр. – Извини. Напугал тебя, наверное. Донской отличный мужик. Не обидит тебя. У него дом большой. А он один живет. Не то, что мы – семеро по лавкам.

– А вы ему уже сказали? – спрашиваю с опаской.

– Не-а. Сюрприз будет, – подмигивает мне светловолосый Артём.

ГЛАВА 2. ДМИТРИЙ

Я, конечно, не мог предположить, что моя шутка обернется таким вот подгоном. Парни совсем сбрендили. Весело им. А мне-то что теперь со всем этим делать?

Пару недель назад приятели поинтересовались, какой подарок желаю получить к дню рождения. Мы тогда грелись в сауне после заплыва в бассейне, куда стараемся выбираться раз в неделю. Мышцы приятно гудели после спортивного кроля, кожа блаженствовала, впитывая влажный кедровый пар.

– Не откажусь от красивой женщины, – ляпнул я. – А то мне на восьмое марта и поздравить некого, кроме сотрудниц офисных.

О пустых словах я позабыл, стоило им слететь с языка. Но двое великовозрастных остолопов не забыли.

Теперь мы стоим у лестницы, ведущей на второй этаж коттеджа, и тихо шипим друг на друга, в то время как женщина, сжимая ручку чемодана на колесиках, застыла у входной двери моего дома.

– Дим, поверь, Вера тебя не обременит, – шепчет Сашка. – Позволь ей остаться.

– Ну… не знаю даже.

– Ты же сам хотел красивую, – ухмыляется Тёма. – Посмотри на нее.

Осторожно оборачиваюсь и сразу натыкаюсь на пытливый взгляд. Она красивая. Тут я с приятелями согласен. Светлые волосы волной спускаются ниже плеч. Лицо привлекает аристократичностью, нежностью и уязвимостью. Темные брови выгнуты аккуратной дугой. Полные губы едва тронуты блеском. Точеные скулы, вероятно, подчеркнуты румянами. Она очень ухожена.

Странно, что при таких внешних данных и явных материальных возможностях чувствует себя неуверенно и беспомощно. Я кожей ощущаю ее растерянность.

– Она наша ровесница, Дим, – добавляет Санёк. – Тебе будет, о чем с ней поговорить.

Значит, ей сорок восемь, – вновь оборачиваюсь. Она больше не смотрит на меня. Кажется, не сомневается, что я откажу. Как у нее так получается – вроде несчастна, а держится гордо, с прямой спиной, плеч не опускает.

– Так что у нее случилось? – уже понимаю, что разрешу ей остаться.

– Она сама тебе расскажет, – исчезает веселье из голоса Сашки. – Там просто жесть, друг.

Парни ушли, а мы с ней остались вдвоем. Стоим в просторной прихожей и молча разглядываем друг друга.

Вблизи я смог увидеть цвет ее глаз. Чудной такой – лазурно-незабудковый. Такие глаза раз увидишь – никогда не забудешь.

В приоткрытую форточку проскользнул ветер, Вера поежилась, а до моего носа дотянулся аромат ее духов. Аромат сирени.

– Тебе холодно? Я закрою форточку.

– Не надо, – остановила она меня. Голос мягкий, будто гладит. – Это же ваш дом. Вы простите. Глупо так вышло. Я сейчас уйду.

– Во-первых, не будем выкать друг другу, – произнес строго, как говорил со своими подчиненными, когда требовалось кого-либо образумить. Обычно меня слушались с первого раза. Как поведет себя эта женщина, предугадать было невозможно. – Во-вторых, я уже пообещал нашему общему другу, что предоставлю тебе кров.

– Спасибо, – скользнула благодарность в печальном взгляде. – У меня нет денег заплатить за проживание, но я ненадолго задержусь. Пять дней всего. Потом моя сестра из Турции прилетит, и я больше не стану беспокоить вас…, тебя, – поправилась она и добавила: – Я Вера Мелешина.

– Дмитрий. Донской.

– Как князь? – наконец-то увидел, пусть и мимолетную, но улыбку. Улыбка делала ее молоденькой, и я запросто мог представить, какой миловидной девчонкой она когда-то была. Миловидная девчонка превратилась в обворожительную женщину. Жаль только, грустную.

– Не представляешь, какая ответственность жить с таким именем, – забрал из ее рук чемодан, больше не ощущая неловкости между нами. – Вера, снимай пальто. Я тебе дом покажу. Выберешь комнату себе.

Она послушно сняла сапожки и пальто. На ней было надето нарядное платье, да и комплект украшений – перстень, длинные серьги, подходили скорее для выхода в свет, чем для будничного дня.

– Дима, выбери сам для меня комнату, пожалуйста, – попросила она. – Не хочу никак утруждать и стеснять тебя. И я могла бы готовить, пока тут живу, я умею.

– Ладно. На втором этаже вид из окон красивее, – решил выделить гостье комнату с треугольным потолком, к которой примыкали душевая и санузел. Подумал, так ей будет комфортнее. – Бери тапочки, – указал на корзину, где лежали тапки всяких размеров.

– Как удобно придумано, – извлекла Вера пару на маленькую ступню.

– Ага. У японцев подсмотрел, когда в командировку в Токио летал. У большинства населения там совсем крохотные квартирки, и они изыскивают способы для экономии пространства. Все тапки в одной корзине.

Мы поднялись на второй этаж, показал Вере, где что находится, и поставил чемодан в теперь ее комнате.

– Я собирался ужинать. Присоединишься? – предложил ей.

– Не отказалась бы от горячего чая, – похоже, стеснялась она того, что вынуждена меня о чем-либо просить.