Екатерина Андреева: Дело теневого сыска

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Андреева Е., 2025

© Оформление. ООО «МИФ», 2025

* * *

Предисловие

Снег блестел и искрился на ярком солнце. Небо горело лазурью, до того чистой и ясной, что глаза резало даже сквозь узкие щелочки снеговых очков. Оно казалось близким, протяни руку – и дотронешься до его завораживающей глубины.

Земля сотрясалась. Еще едва заметно, мелкой лихорадочной дрожью, словно хотела исторгнуть из себя ядовитую болезнь. Было тихо. Все вокруг словно застыло. Не двигалось и даже не жило. И только глухое биение земли тревожило эту напряженную тишину. Ух… Ух… Ух… – стучало где-то под ногами. Словно само сердце горы отбивало свой тысячелетний ритм. Словно земля делала один глубокий вдох за другим.

Мужчина втянул носом горький воздух – на такой высоте он казался острым, словно в легкие вместе с кислородом заплывали обточенные льдинки. Пахло морозом. И дымом.

Он поднял голову, щурясь от солнечного света и задумчиво разглядывая серый клубящийся столб, беззвучно поднимающийся к небесам. «Давно он не просыпался», – пронеслось в голове. Он снова опустил глаза на плотный слой снежного наста. Красное на белом. Удивительно красивое зрелище. И одновременно удивительно мерзкое.

Кровь быстро впитывалась в снег. Еще горячая, она подтапливала его, заставляя исчезать в воздухе бесцветными завитками пара. Словно маленький оживший вулкан.

Тело лежало ровно. Руки по швам, ноги выпрямлены, подбородок смотрит вверх. Так же, как и глаза. Остекленевшие, мертвые, они насмешливо отражали безоблачное лазурное небо.

Одежды на человеке не было. Ни лоскутка. Голое мужское тело было мускулистым, молодым и сильным. Еще юное лицо гладко выбрито, а черные, как вороньи крылья, волосы неуместно красиво припорошил снег. Вот только тонкая багровая полоса от основания шеи до самого паха портила всю картину. Тонкие струйки крови разбегались по мышцам и ребрам и падали на белоснежный наст.

Он нахмурился, присел на корточки рядом с телом и стянул с головы кожаную перевязь снежных куляров^[1]. В глаза тут же ударило светом, и он часто заморгал. Придется потерпеть, чтобы осмотреть все как можно лучше. Он повернул голову так и эдак, обшаривая убитого глазами. Здесь должно быть что-то еще.

Стянув с руки плотную меховую перчатку, он без тени брезгливости раздвинул пальцами края разреза и сунул руку внутрь. Неприятное тепло и вязкая жидкость облепили ладонь, но он все равно полез дальше. Чуть наклонился, опираясь свободной рукой о плечо мертвеца, и стал бессовестно шарить в неживом теле в поисках ответов. Они обнаружились быстро. Внутри было пусто. Никаких органов. Только кости да мышечная ткань. И что-то чужеродное. Он ощутил под пальцами круглую ребристую поверхность чего-то маленького. Почувствовал, как оно завибрировало в его руке. В тот же миг земля содрогнулась сильнее, в воздухе ощутимее пахнуло гарью, а биение из-под каменных глубин сделалось чаще. Следовало поторопиться.

Он крепко обхватил вещицу пальцами и резко выдернул руку. Красные брызги разлетелись по сторонам, попадая в глаза и на губы. Во рту тут же собралась вязкая слюна, и металлический вкус крови перекатился на языке. Он сплюнул и небрежно стер капли свободной рукой, пачкая вторую перчатку. Поднес окровавленную руку ближе к глазам и пригляделся к находке. Маленький деревянный шарик потерял свой первоначальный цвет и сделался розовым от пропитавшей его жидкости. Вырезанные на нем символы легче было нащупать, чем разглядеть. Он прикрыл глаза и медленно обвел пальцами каждый из них. Пять символов. Четыре из них – незнакомы. А вот последний… Было в нем что-то тревожащее. Значения разобрать он не мог, но смутное предчувствие, будто воспоминание из сна, тут же заволокло его душу. Он тяжело выдохнул и открыл глаза. Вибрация под ногами мешала думать, да и чей-то невидимый взгляд никак не давал сосредоточиться.

Он, конечно, уже давно привык ко всяким странностям. Ко взглядам, ощущениям и даже прикосновениям невидимых духов. Эти земли испокон веков принадлежали им, а не человеку. Но в этот раз что-то изменилось.

Взгляд был иным. Чувство опасности было острее. Ощущение чуждости, неправильности не давало покоя. Он посмотрел по сторонам, цепко оглядывая заснеженные верхушки, золотистый диск солнца, голубое небо и пустоту вокруг. Слишком высоко, слишком далеко от известных людям тропинок. Просто так сюда ни один обычный человек не заберется.

Он снова вздохнул, как мог вычистил руку и находку о снег и, сунув ее в карман, приготовился к спуску. Напоследок вновь огляделся и бросил быстрый взгляд на остывающее тело.

– Пусть боги заберут тебя, – тихо произнес он и развернулся.

За спиной его курился вулкан. Снег под ногами стал чуть заметно дрожать и оползать вниз беглыми серебристыми дорожками. Ничего, он знает секреты этих мест и успеет уйти вовремя.

В затылке неожиданно кольнуло, и он резко обернулся. Белое полотно, голубое небо, серый столб дыма. И больше ничего. Ни крови, ни мертвеца на снегу. Все исчезло, словно было лишь мороком или видением из прошлого.

– Вот и прибрали к рукам, – задумчиво пробормотал он и, более не оборачиваясь, продолжил свой одинокий спуск к подножию вулкана.

Глава 1

Авачинская бухта, Камчатский сектор,

4 февраля 1917 года

Первое, что она почувствовала здесь, – лютый холод. Пароход уже сбавлял скорость, но ветер все равно нещадно обдувал лицо. Резкие порывы вздымали полы длинной стеганой шинели, вихрили раскиданные по плечам темные волосы и без конца пытались сорвать с головы теплую меховую шапку. В онемевшее лицо теперь летели не только колючие брызги воды, но и ошметки снега.

Она сощурилась и раздраженно поджала губы. После тепла каюты этот морозный темный вечер казался еще более суровым и неприветливым. Тяжелое небо нависало низко и растекалось до самого горизонта фиолетовым полотном. А там вдали из сгустившихся сумерек вырисовывались очертания неровного берега и… белоснежные треугольники вулканов. Темнота словно обступала их стороной и только острее вычерчивала снежные склоны. Ей удалось разглядеть три вершины. Целых три! А сколько еще таких гигантов рассыпалось по всему полуострову! Она тяжело вздохнула, надеясь, что ей не придется обследовать их все.

Вид на бухту был, безусловно, красив. Она, быть может, смогла бы им даже полюбоваться, но только при других обстоятельствах. Во время работы для окружающих красот просто не оставалось места.

Пароход дал низкий гудок, в ночной воздух вырвался новый поток черного вонючего дыма, и где-то в глубинах этой неповоротливой и уже порядком осточертевшей машины что-то глухо и недовольно задрожало.

– Прибываем! – раздался тихий голос рядом с ней. – Авачинская бухта.

Она молча кивнула. «Наконец-то!» – облегченно пронеслось в голове.

Машина двигалась все медленнее, взрезая холодные волны и раскидывая по сторонам хрупкие плавучие льдины. Огоньки берега размножились и горели теперь ярче. За плеском волн и гудением парохода послышались хриплые крики чаек и прерывистый лай морских котиков. Она кинула быстрый взгляд за борт и то ли вправду увидела, а то ли придумала себе мелькнувшее в воде толстое тело одного из них.

Полуостров вырастал перед пассажирами, выплывая из темноты покатыми заснеженными склонами и низкими, едва заметными домишками, из труб которых поднимался дым. Слева от бухты вздымались в небосвод острые пики гор, а впереди за холмами городка белели силуэты величественных вулканов.

Она почувствовала оживление команды. Как же им не терпелось сойти на землю. И не терпелось избавиться от… нее. За все время пути они так и не привыкли к ее присутствию. И ее виду, конечно, тоже. Она так и не поняла, что волновало их больше всего – штаны на девке или ее черная, расшитая золотыми нитями форма. Рукава ее шинели были увиты красивыми, но бессмысленными узорами. Медные пуговицы, застегнутые до самого горла, блестели в свете фонарных огней. А на спине, от плеча до плеча, раскинул золотые крылья двуглавый орел – герб священной Российской империи. Даже на круглой каракулевой шапке, то и дело поднимающейся от любого движения, золотился имперский значок.

Высший жандармский отдел, теневой корпус. Слуги императора, вершители закона – так их называли на светских вечерах. Императорские псы, нюхачи или просто теневики – так их звали среди народа. Она уже давно перестала принимать обидные прозвища близко к сердцу. И уже давно устала доказывать, что полиция императора создана не для устрашения, а для защиты каждой, даже самой жалкой и никчемной жизни.

Люди, конечно, веками страшились всего странного и неизвестного, а потому и недолюбливали теневой жандармский корпус. Но все-таки… Она никак не могла взять в толк, отчего ее поливают за спиной грязью, а после слезно просят разобраться в непонятном и загадочном убийстве. Забавно, как быстро меняется мнение, стоит теневикам взяться за очередное расследование. И забавно, что их никогда и нисколько не пугают действия Магистрата. Вот он-то действует во благо народа, говорили люди. Он-то помогает им проживать каждый новый день! А кто поймет, что у этих аристократов на уме? У императоров, князей да их верных псов. Особенно когда последних всегда окружает пугающая аура смерти.

Пароход медленно развернулся черным боком к вытянутому причалу, испустив последний громкий гудок. Послышались голоса вахтенного и матросов, и с двух концов судна полетели вниз швартовые концы. Команда завозилась, откуда-то с земли раздались недовольные крики, заскрипел металлический трап, и рядом с ней раздался низкий голос капитана:

– Приехали, госпожа, Петропавловский Порт. – И через паузу неуверенно добавил: – Добро пожаловать, что ли.

Она вымученно улыбнулась в ответ, поблагодарила за комфортное путешествие и, подхватив свой небольшой саквояж, направилась к трапу. Все это она проделала будто во сне, используя привычные и пустые фразы, хватаясь за поручни, прожигающие холодом даже через перчатки, и ступая наконец на твердую землю. За спиной практически осязаемо разлилось облегчение команды, и голоса зазвучали куда веселее и бодрее прежнего.

Она не успела даже оглядеться, как перед ней выросла широкоплечая, укутанная в меховое пальто фигура, выше нее на целую голову, и, забавно расшаркавшись, выпалила:

– Приветствуем на Камчатке, госпожа! Позвольте ваши документы. У нас тут, знаете ли, все чинно, строго. Всех проверяем.

– Даже императора бы проверили? – усмехнувшись, спросила она.

Мужчина чуть замялся, губы под его густыми усами напряглись, а потом он уверенно кивнул:

– Даже императора. Приказ Магистрата как-никак!

Она задумчиво посмотрела на портового. Вот оно что, приказы Магистрата уже важнее императорских? Но спорить не стала, молча подала паспорт и отвернулась, пытаясь разглядеть город и вулканы у него за спиной.

– Евгения Александровна Стецкая, двадцати девяти лет от роду, – громко прочитал мужчина и поднял глаза на девушку. – Все так?

Она даже не сразу отозвалась. Не успела привыкнуть к новому имени. Сколько их у нее было, и не сосчитать! А настоящее давно уже стерлось из памяти.

– Если скажу нет, скинете в воду? – с очередным смешком спросила она. Но портовой шутки не распознал и нахмурился.

– Отвечайте по всей форме! – строго велел он, хотя голос на последнем слове все-таки дрогнул.

«И с каких это пор они смеют допрашивать теневых жандармов?» – возмущенно подумала девушка, но ответила ровным голосом:

– Все верно.

Мужчина довольно кивнул и передал паспорт его хозяйке.