Горан Скробонья: Флорентийский дублет. Сфумато

Серия «Nova Fiction. Зарубежное городское фэнтези»

Ivan Nešić, Goran Skrobonja

FIRENTINSKI DUBLET – SFUMATO

Published by agreement with Laguna, Serbia

Copyright © 2020 by Goran Skrobonja & Ivan Nešić

© Диченко Ж. А., перевод на русский язык, 2025

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2025

Предисловие от авторов для читателей из России

Во «Флорентийском дублете» использован образ ряда реальных исторических личностей конца девятнадцатого века. Среди них много знакомых читателям по всему миру: королева Виктория, детектив Эдмунд Рид, писатель Брэм Стокер, Джозеф Меррик (Человек-слон), археолог Жан Делафо и другие, но есть и такие, которых сербский читатель знает по истории своей страны, в то время как их имена могут мало что значить для иностранного читателя. Именно поэтому мы даем здесь краткий обзор наиболее важных персонажей романа, их роли в реальной жизни и биографии, отмечая, что действия этих людей и события, в которых они участвуют, описаны по возможности достоверно.

Милован Глишич (1847–1908)

Главный герой книги был одним из самых известных писателей и переводчиков своего времени в Сербии. Он переводил с русского, английского и французского языков наиболее известных современных писателей мира (Толстого, Гоголя, Гончарова, Верна, Бальзака, Эдгара Аллана По – которого он транскрибировал как Идгара Пу), а его произведения, такие как рассказ «Сахарная голова», представляют собой высочайшие достижения сербского реализма того периода. Глишич использовал в своей прозе элементы сербского фольклора, и его рассказ «Спустя девяносто лет» является одним из первых серьезных сербских произведений, посвященных легенде о вампирах. Имя персонажа из этой истории, Сава Саванович, до сих пор синоним вампира у сербов (хотя здесь мы видим его немного иначе). Первый современный сербский фильм ужасов «Бабочка» (1973) режиссера Джордже Кадиевича был снят по мотивам этой истории. Конечно, нет никакой информации ни о том, что Сава Саванович был серийным убийцей, инсценировавшим свои преступления как атаки вампиров, ни о том, что Глишич – в роли «профайлера» – помогал сербской полиции поймать этого серийного убийцу… Но и доказательств обратного тоже нет.

Танасия Таса Миленкович (1852–1918)

Друг Глишича в книге, Таса Миленкович, был сербским юристом, писателем и начальником полиции во время правления сербского короля Милана Обреновича и его сына и наследника Александра. Он автор первого сербского криминального романа под названием «Полночь, или Страшное убийство на Дорчоле», а также историографически чрезвычайно ценного «Дневника», который стал неоценимым источником при написании «Флорентийского дублета». В 1878 году по просьбе российского правительства Миленкович стал сербско-русским чиновником и отправился в Россию, а по возвращении стал первым секретарем полиции с высочайшими полномочиями. На официальном сайте сербского Агентства безопасности и информирования (BIA) Миленкович указан как второй руководитель в истории этой организации.

Чедомиль Миятович (1842–1932)

Миятович был сербским экономистом, писателем, историком, политиком и дипломатом – шесть раз министром финансов Княжества/Королевства Сербия, дважды министром иностранных дел и президентом Сербской королевской академии. Во время его правления в Сербии была введена метрическая система и валюта динар, созданная по образцу сербских средневековых денег. Миятович был одной из ключевых фигур в создании Центрального банка Сербии, а также установил дипломатические отношения Сербии с Соединенными Штатами и Великобританией. Советуем почитать его увлекательные мемуары, опубликованные на английском языке, – «Мемуары балканского дипломата».

Король Милан Обренович (1854–1901)

Первый (и предпоследний) сербский король из династии Обреновичей, чья бурная биография стала неисчерпаемым источником вдохновения для всех авторов, интересующихся этим периодом сербской истории. С его репутацией игрока и повесы, Милан легко мог встретиться с дочерью королевы Виктории в Тоскане, соблазнить ее и стать отцом внебрачного ребенка – и тем самым спровоцировать события, описанные во «Флорентийском дублете».

Юре Грандо (1578–1656)

Сельский житель из Истрии (современная Хорватия), который, возможно, был первым реальным человеком, описанным в исторических документах как вампир. Некоторые называли его стригоем или ведьмаком. Истрийская деревня Кринга, расположенная неподалеку от города Пазин, – объект паломничества многих туристов, приезжающих посетить родину старейшего вампира Европы, а Горан Скробонья один из лауреатов литературной премии Jure Grando за вклад в литературу ужасов, и он возвращается к Юре – как и к вселенной «Флорентийского дублета» – в своем рассказе «Падение дома Кински» (2021).

G. S. и I. N.

Белград, 2024

Пролог

Сильный ливень хлестал стены монастыря Святого Мартина. Гром эхом разносился между массивными скалами, вершины Юнг-фрау, Эйгер и Монк в кромешной темноте хмуро нависали над долиной Гриндервальд, где расположилось здание, построенное в тринадцатом веке членами ордена сервитов, переселившимися в Швейцарию.

Во время протестантской Реформации монастырь пришел в упадок и опустел, но сорок лет назад старое здание восстановили благодаря щедрым пожертвованиям цюрихских купцов и кальвинистской церкви. Сейчас здесь, под покровительством синода евангелистов-реформаторов из церковных приходов кантона^[1] Цуг, проживало около тридцати монахинь и пятнадцать послушниц, которые учились аскетизму в соответствии с принципами Кальвина и постигали благородные науки: математику, духовную музыку и катехизис. От остальной части долины монастырские владения отделяла высокая и толстая каменная стена, освещенная лишь редкими бело-голубыми вспышками молний.

После вечерней службы сестра Вильгельмина задремала и пропустила обход отдельно стоящей постройки, где располагались кельи послушниц монастыря. Не проверила она, все ли канониссы^[2] легли в свои узкие, неудобные кровати, чтобы выспаться, дать отдых телу и разуму и приготовиться к новому дню, который они посвятят учебе и физическому труду в саду, в конюшне, на поле. Ведь послушницы, особенно пожилые, любили зажигать свечу после ужина и тайком читать книги, которые приносили родственники или невыносимый Ганс, раз в неделю привозящий из Цюриха предметы первой необходимости для спокойной жизни в монастыре Святого Мартина.

Вильгельмина вытерла деревянный обеденный стол в трапезной, позволила себе выпить стакан хорошего рейнского рислинга и устроилась поудобнее. Она думала о том, что завтра придется выбирать среди послушниц тех, кто устроит лужайку и посадит цветы в монастыре, тех, кто уберет крыльцо и библиотеку, кто подготовит общие комнаты к визиту аббата Леннерта, который хотя бы раз в год посещает всех сестер кантона и проверяет, труд скольких из них действительно угоден Богу. На сорок девятом году жизни, после тридцати лет преданности Христу и учению церкви, Вильгельмина осознала, что у нее все меньше и меньше терпения к таким людям, как Леннерт. Прошлой осенью он наказал сестричество дополнительным месяцем поста из-за небрежно лежащих мотыг и других инструментов в сарае. Старая аббатиса Беате знала, как обращаться с церковными сановниками, подобными Леннерту, но она скончалась зимой, а официальное разрешение на замену аббатисы еще не пришло, поэтому Вильгельмина выполнила свои обязанности и…

Задремав, Вильгельмина опустила голову с первыми звуками дождя, но раскатистый удар грома со стороны Альп вырвал ее из полусна – за громом последовало эхо, показавшееся ей похожим на удары дверной ручки-кольца. Она прислушалась – звук повторился. Вильгельмина поспешно встала, в холле у двери сняла с вешалки плащ, зажгла керосиновую лампу и шагов тридцать прошла по каменным плитам под проливным дождем.

Перед большими закрытыми деревянными воротами стоял некто в просторном черном плаще и шляпе, низко сдвинутой на лоб. Человек этот настойчиво и сильно стучал кольцом по металлической пластине на окованной железом деревянной двери. Когда гром затихал и катился в сторону Лаутербруннена, приглушенные и глубокие удары звучали словно стоны похоронных колоколов.

Посетитель колотил и колотил, пока не заметил сквозь решетку маленького окошка ворот и завесу дождя слабый свет керосиновой лампы. Тогда человек ударил по мокрой двери последний раз, опустил бледную, почти бескровную руку и терпеливо подождал, когда приблизится свет и из-за оконной решетки появится румяное лицо монахини средних лет.

– Кто вы? – спросила Вильгельмина, подняв фонарь так, чтобы рассмотреть человека по ту сторону ворот. – Что вам нужно в такой час?

Высоко над монастырем сверкнула молния, а следом за ней сквозь тяжелые тучи прорвался раскат грома. Вспышка осветила темную человеческую фигуру, стоящую на мощеной дороге, и двух высоких верховых лошадей рядом с ней, которые были неестественно спокойны. Как животные могли быть настолько неподвижны? Они даже ушами не прядали от грозовых разрядов с небес. Вильгельмина перевела взгляд с совершенно мокрых черных крупов на лицо гостя, спрятанное под тенью полей шляпы.

– Кажется, я заблудился, – сказал незнакомец. – Как называется это место?

Его немецкий был с едва заметным акцентом. Вильгельмина наклонилась ближе к оконной решетке, еще немного подняла фонарь. Дождь, кажется, начал утихать.

– Монастырь Святого Мартина и школа для девочек от Евангелической церкви швейцарского кантона Цуг, – ответила она, всматриваясь в тени под полями шляпы незнакомца, с которой капала вода.

Тот, словно отвечая на ее желание рассмотреть его получше, подошел ближе к воротам, его глаза сверкнули в мерцающем свете фонаря.

– Ах.

На лице мужчины Вильгельмина увидела налитые кровью глаза и огромные черные зрачки, столь же глубокие, как колодцы, в которые язычники из этих мест бросали молодых девственниц в жертву злым богам.

– Значит, я все же не заблудился.

По взору этих глаз, которые ни разу не моргнули, сестра Вильгельмина поняла, что этот поздний, незваный гость пришел к воротам монастыря с темным, бесчестным и страшным делом. Она хотела перекреститься свободной рукой, но, к своему ужасу, увидела, что вместо этого рука, будто внезапно одаренная собственной волей, потянулась к щеколде, открывавшей дверь в массивных воротах. Вильгельмина закричала, но ни малейший звук не вырвался из ее горла. Она попыталась ударить рукой с фонарем свою «ожившую» руку, но и та ее больше не слушалась. Онемевшими пальцами Вильгельмина почувствовала холодный и влажный металл защелки, крепко схватила ее и резким движением отдернула в сторону. Рука беспомощно опустилась, дверь скрипнула и качнулась внутрь, открываясь перед незнакомцем.

Глаза Вильгельмины расширились, когда мужчина ступил на плиты двора. Высокий, как гора, черный, как смерть, он склонился над побледневшей Вильгельминой.

– Теперь ты покажешь мне, где находится та, кого я ищу. А потом… потом мы немного повеселимся, все вместе: настоятельницы Святого Мартина, послушницы и моя малышка.

Вильгельмина неистово молилась Деве Марии, думая, что для нее и сестер наступил день Страшного суда, пока ноги против воли несли ее по камням, скользкой траве и жидкой грязи двора к входу в безмолвное строение, где жили послушницы монастыря. Далекие вершины Альп, покрытые ледниками, равнодушно наблюдали, как она и ее молчаливый черный спутник приближались к длинному каменному двухэтажному дому, а раскаты грома неслись им вслед, словно злобный смех давно изгнанного языческого божества.