Сладкая Арман: Алый рассвет будущего

Глава 1 Клара

Песок. Он везде. Впивается в потрескавшиеся губы, скрипит на зубах, слепит глаза, забивается под обтрепанные обмотки на ногах. Он не просто под ногами – он в воздухе, в горле, в самой душе. Ощущение вечной, непроглядной грязи. Я прижалась спиной к шершавой, раскаленной бетонной плите, единственному укрытию на этом участке, и пыталась перевести дух. Воздух был густым и тягучим, пахший озоном после недавней кислотной бури и вечным смрадом гнили и пепла. Сектор семь. Моя родина. Моя тюрьма. Сквозь щель в плите я наблюдала за целью. Развал старого хаб -центра. Когда -то здесь кипела жизнь, текли реки данных, а теперь это была лишь груда искорёженного металла и пластика, усеянная острыми, как бритва, обломками. Но даже здесь можно было найти сокровища. Неприкосновенный блок питания. Кусок медной проводки. А если очень повезет – консервную банку с тушенкой времен До Катаклизма. Легендарная удача.

Сердце колотилось где -то в горле, выбивая нервный ритм. Каждый выход за пределы условно безопасной зоны – это русская рулетка. Не только из -за обвалов и зараженной радиацией пыли, но и из -за них. Других. Голодные, отчаянные, готовые перерезать глотку за пол -литра чистой воды. Я сжала в руке заточку -длинный, отполированный до блеска обломок титанового сплава. Холод металла успокаивал. Он был частью меня, продолжением руки. Инструмент и оружие. Как и я сама. Инструмент для выживания. Резкий порыв ветра донес со стороны трущоб знакомый звук -приглушенные крики, звенящий, металлический скрежет. Стычка. Я вжалась в бетон, стараясь стать еще меньше, еще незаметнее. Выживание здесь – это искусство быть тенью. Невидимкой. Никем.

Именно в такие моменты я особенно остро чувствовала взгляд. Не физический, а тяжелый, давящий взгляд небес. Где -то там, высоко -высоко, за ядовитыми оранжевыми облаками, висел он. Элиум. Остров – ковчег. Рай, отлитый из хрома и стекла, где нет песка в зубах и боли в пустом желудке. Где живут они. Совершенные.

Мы были для них призраками, тенями на руинах их прошлого мира. А они для нас -жестокими, капризными богами, которые лишь изредка напоминали о себе, сбрасывая с неба гуманитарный блок с просроченными пайками или… объявляя Игры.

Мысль об Играх заставила меня сглотнуть комок пыли. Алый Рассвет. Ежегодное кровавое жертвоприношение, призванное поддерживать миф о справедливости. Десять юных и сильных из Секторов. Пять на пять. Победитель -один. Его ждет жизнь в Элиуме. Его ждет все. Все, кроме правды.

У меня была своя причина ненавидеть и бояться Игр. Лиза. Моя младшая сестра. Ее номер выпал три года назад. Ее сияющие, полные надежды глаза в день отбора. Ее последняя улыбка. И ничего больше. Ни имени в списках победителей, ни тела, ни весточки. Она растворилась в сиянии Алого Рассвета, как и десятки до нее. Съедена красивой сказкой.

Внезапно мои мысли прервал шорох справа. Не случайный, не ветром нанесенный. Целенаправленное, осторожное движение. Я замерла, превратившись в слух. Сердце застучало громче, заглушая вой ветра. Из-за выступа выползла фигура. Тощий, как скелет, подросток с лихорадочным блеском в глазах. Он не видел меня, его взгляд был прикован к тому же развалу, что и мой. В его руке был зажат самодельный нож – ржавая пила, примотанная к палке. Добытчик. Как я.

Он сделал неверный шаг. Раздался сухой, громкий хруст – он наступил на чей -то высохший череп, присыпанный пеплом. В ту же секунду из-за груды арматуры метнулась тень. Большая, быстрая. Это был Брут. Полубезумный гигант из банды «Костоломов», что промышляла в этом районе. Он не говорил, только рычал. Его мускулы вздувались под грязной кожей, шрамы сливались в единую уродливую маску.

Парнишка даже пискнуть не успел. Брут навалился на него, как бульдозер. Раздался отвратительный, влажный хруст, короткий, обрывающийся визг. И потом… тишина. Прерываемая только тяжелым дыханием Брута и звуком разрываемой плоти.

Моя рука с заточкой дрожала. Я закрыла глаза, прижавшись лбом к горячему бетону, пытаясь загнать обратно подкативший к горлу ужас. Это был обычный день. Обычная смерть. Ничего особенного. Когда я снова рискнула выглянуть, Брут уже ушел, волоча за ногу свою добычу. На песке осталось лишь ржавое пятно и несколько осколков кости.

Пора было уходить. Солнце клонилось к горизонту, окрашивая ядовитое небо в цвет синяка -грязно-фиолетовый с кровавыми подтеками. Ночь в Секторе принадлежала не людям. А тем, кто похуже. Я оттолкнулась от плиты и, пригнувшись, побежала прочь от этого места, от запаха свежей крови, от воспоминаний. Ноги сами несли меня по знакомым, гиблым тропам, обходя зыбучие пески с ржавыми иглами, торчащими из них, и провалы, на дне которых шевелилось что -то липкое.

Лагерь. Назвать это лагерем было слишком громко. Несколько полуразрушенных труб теплотрассы, накрытых брезентом и кусками рифленого пластика. Дымок от костра, на котором что -то варилось в продырявленной канистре. У входа сидел старик Ефим, чистил самодельную винтовку. Он кивнул мне, его лицо, испещренное шрамами и морщинами, не выражало никаких эмоций. «Костоломы» находились рядом. Брут уже развешивал на просушку окровавленные тряпки. Я прошла мимо, не встречаясь с ним глазами. В нашей трубе было тихо. Я пролезла внутрь, в почти полную темноту, и с облегчением прислонилась к прохладному металлу. Дрожь наконец начала отпускать. Я вытащила из потайного кармана свою добычу -маленькую, помятую банку. Без этикетки. Внутри что -то болталось. Не угадать, что.

Именно в этот момент по всему Сектору, от края и до края, загудели динамики. Скрипучий, шипящий голос, знакомый до боли. Голос диктора, вещавшего с Элиума.

– Внимание, жители Секторов! Внимание! Завтра наступает день Великого Милосердия! День Алого Рассвета! Приготовьтесь к трансляции!

Я зажмурилась, пытаясь заткнуть уши. Нет. Только не это. Не сейчас.

Голос продолжал, слащавый и торжественный.

– Десять из вас обретут шанс! Шанс на жизнь, о которой вы не смеете и мечтать! Шанс войти в ряды Совершенных! И помните…

Я уже знала, что будет дальше. Знаменитый девиз, который нам вдалбливали с детства – в Элиуме нет слабых. Есть только достойные.

Трансляция закончилась с резким щелчком. В лагере воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь треском костра. Все замерли. В глазах одних -тупое безразличие, других -жадная, безумная надежда. Лотерея. Единственный божий промысел, в который еще верили. Я сжала банку так, что острый край впился в ладонь. Боль была реальной. Осязаемой. В отличие от этой лживой сказки.

– Достойные, – с горькой усмешкой прошептала я в темноту. – Достойные чего? Быть растерзанными на потеху жирующим уродам?

Я посмотрела на свою дрожащую, испачканную в грязи и крови руку. На банку с неизвестной дрянью. На тьму вокруг. Это была не жизнь. Это был медленный, мучительный распад.

Внезапно динамики заговорили снова. Но на этот раз голос был другим. Мужским, гладким, холодным, как лезвие. В нем слышалась неподдельная скука и абсолютная власть. Я никогда не слышала его раньше.

– Коррекция к объявлению, обитатели Секторов. Отбор будет произведен не завтра. Он начнется сейчас, – в воздухе повисло недоуменное напряжение. Что это значит? – Система уже ведет подсчет. Номера будут объявлены немедленно. Приготовьтесь.

Мое сердце заколотилось с бешеной скоростью. Это было не по правилам. Из динамиков послышался механический щелчок, затем мерный, электронный голос, бездушно произносящий цифры.

– Сектор семь. Идентификационный номер: Семь -девять -ноль -три -ноль – один.

Время остановилось. Воздух вырвался из моих легких. Это был не просто номер. Это был мой номер. Где -то вдалеке кто -то взвизгнул. Кто -то зарыдал. Кто -то начал материться. А я просто стояла посреди своей нищей, вонючей норы, сжимая в одной руке заточку, а в другой -помятую банку с пайком, и не могла пошевелиться.

Голос из динамика повторил номер, растягивая цифры, словно вкушая их.

– Семь -девять -ноль -три -ноль -один. Клара. Приготовьтесь к извлечению.

Внезапно снаружи, прорезая багровое небо, ударил ослепительный луч белого света. Он метался по лагерю, выхватывая из мрака испуганные, перекошенные лица, клочья брезента, ржавые трубы. Он искал меня. Я упала на колени, ослепнув от этого адского сияния. Это был луч прожектора тюремной вышки. Он нашел меня, пригвоздил к земле. И в этот миг, заглушая гул двигателей спускаемого аппарата, я услышала его снова. Тот самый, холодный, гладкий голос. Он звучал уже тише, словно обращаясь лично ко мне, сквозь хаос и шум.

– Добро пожаловать на Игры, Клара. Не разочаруй меня.

Сердце замерло. Не «нас». «Меня». И я, дура, заложница собственного ужаса, в последний раз взглянув на свой жалкий «дом», на банку в руке, на окровавленную ладонь, позволила себе на секунду поверить. А потом свет поглотил все.

Глава 2 Дон

Боль была точкой отсчета. Боль в ребрах была первым, что я ощутил, возвращаясь к сознанию. Тупая, разламывающая, с каждым вдохом. Не смертельно. Просто очередной шрам, который скоро станет частью пейзажа моего тела. Я не спал. Дремал, удерживая разум на плаву в ледяной воде усталости. Полузабытье – единственная роскошь, которую я мог себе позволить. Мой отец был солдатом. И дед. Я не знал другой жизни. Меня уважали и боялись. Я лишь выполнял свою функцию чистильщика. Так было проще. Не чувствовать. Не помнить. Не надеяться.

Моя берлога – ниша в бетонной стене на третьем ярусе Блока «Сигма». Сектор три. Не трущобы. Казарма. Воздух впивался в ноздри едкой смесью оружейной смазки, пота и сладковатой лжи дезинфектора. Он никогда не перебивал запах смерти. Лишь маскировал его, как дешевые духи – вонь разложения. Я открыл глаза, отодвинув грубый брезент, служивший дверью. Никакого личного барахла. Весь мой скарб – на мне: потертая униформа, ботинки, в которых можно было раздавить череп, тактический жилет. Винтовка лежала рядом, стволом ко мне, чтобы схватить ее одним движением. Продолжение руки. Надежнее руки. Ребра ныли, напоминая о вчерашнем. Глубины. Встреча с теми, кого мы зовем мутантами. Они уже не люди. Быстрые, зубастые тени. Я прикончил троих. Четвертый успел ударить. Ребра. Моя команда ушла без потерь. Для здешних мерок – праздник.

Спустился вниз, встроился в очередь за пайком. Безвкусная паста, похожая на шпаклевку. Вода, отдающая хлоркой. Я ел, прислонившись спиной к стене, глазами прочесывая пространство. Привычка.

Рядом двое молодых, с еще не потухшими глазами, шептались.

– В Элиуме, слышал, целый модуль на двоих дают победителю…

– Главное – шоу. В прошлом году тот парень с Пятого…

Я отвернулся. Игры Алого Рассвета. Лотерея для идиотов, верящих в сказки. Для меня Элиум – не рай. Он – враг. Самый лживый и ненавистный. Они сидят за своим стеклом, смотрят, как мы горим, и аплодируют. Я видел записи. Это не испытание силы. Это цирк. Психическое растление. Участвовать – значит, признавать их право судить. Я бы предпочел сдохнуть в Глубинах, сражаясь с настоящими чудовищами.

Меня вызвал Гнар. Командир. Его лицо – карта старой войны.

– Дон. Глубины. Сектор Гамма. Пропала группа наших. Найти следы. Вернуть данные. Ликвидировать угрозу. Ты, Рорк, Лиана, – приказал он.

Я кивнул. Лишних слов не было. Глубины. Нижние уровни, где начинается ад. Там свои законы. И свои твари.