– Техник, – голос мой прозвучал как ледяная сталь. – Внесите коррективы в сценарий первого испытания. Я хочу, чтобы они оказались вместе. Дон и Клара. Изолируйте их. Создайте интимную обстановку.

Техник замер, удивленный.

– Но первоначальный план… – начал он.

– Первоначальный план – это то, что я говорю в данный момент! – я не повысил голос, но он прозвучал так, что техник съежился. – Создайте туннель с биологической угрозой. Не смертельной. Дезориентирующей. Вызывающей. Повышенную сенсорную восприимчивость. И киньте их туда. Вместе.

Он закивал и застучал по клавишам, торопясь исполнить. Да. Я хотел видеть их наедине. Хотел видеть, как они будут бороться с угрозой, друг с другом, с самими собой. Хотел видеть, как их тела будут соприкасаться в полумраке, в липком, душном страхе. Как ее шелк будет прилипать к потной коже. Как его грубые руки будут хватать ее, чтобы защитить или чтобы навредить. Я хотел посмотреть, выдержит ли их молчаливый союз испытание страхом и плотью. Или он рассыплется, превратившись в грубый, животный секс. А может быть, и то, и другое. Это было бы восхитительно.

Я снова посмотрел на экран. Они все еще стояли в зале, избегая взглядов друг друга, но связь между ними была уже как наэлектризованный воздух перед бурей. Я откинулся на спинку кресла, наконец позволив себе улыбнуться. Возбуждение медленно отступало, сменяясь сладким, томным предвкушением. Я провел рукой по паху, чувствуя под тканью костюма напряженную плоть. Скоро. Скоро я получу свое личное шоу.

– Принесите мне вина, – лениво бросил я ассистенту. – И отключите звук в зале. Мне не интересно слушать их жалкое бормотание. Я хочу просто смотреть.

На экране Клара машинально поправляла прядь волос. Ее пальцы дрожали.

О, моя дорогая. Трепещи. Скоро ты узнаешь, что такое настоящая игра. И я буду там. В каждом твоем вздохе, в каждом прикосновении этого животного к тебе, в каждой капле пота на твоей коже. Я буду там, как бог, как любовник, как палач. И это будет прекрасно.

Глава 10 Клара

Алое платье жгло кожу, как клеймо. Каждый взгляд, брошенный в мою сторону, был уколом. Я стояла, пытаясь дышать ровно, впиваясь ногтями в ладони. Сжатые кулаки скрывались в складках шелка. Я не смотрела на Дона. Его поступок – тот смятый плод, эти слова – висели между нами тяжелым, невысказанным договором. Он меня не защитил. Он отметил. Как волк метит территорию, предупреждая других. И в этом был свой ужасный смысл.

Внезапно сладкая музыка сменилась пронзительным, тревожным гулом. Свет в зале погас, оставив нас в кромешной тьме. Кто-то вскрикнул от испуга. Послышались нервные движения, учащенное дыхание. Голос Кассиана прозвучал уже без насмешки, с холодной, металлической повелительностью.

– Первое испытание начинается. Проследуйте к мигающим указателям. Не отставайте. Отстающие будут немедленно деактивированы.

В стенах загорелись тусклые синие стрелки, пульсируя в такт моему бешеному сердцу. Они вели к одному из проходов – темному, зияющему пустотой. Движение началось сразу, хаотично и панически. Все ринулись к выходу, толкаясь, стараясь не оказаться последним. Меня оттолкнули в сторону, алый шелк зацепился за чью-то руку, раздался неприличный звук рвущейся ткани. Плечо оголилось, коснувшись холодного воздуха.

Я не видела Дона в давке. Я только старалась держаться на ногах, пропуская вперед самых испуганных, самых слабых. Инстинкт, выученный в Секторе: никогда не беги первым в неизвестность, но и не оставайся последним. Темный проход оказался узким туннелем. Стены были липкими и влажными на ощупь, от них исходил странный, сладковато-гнилостный запах. Воздух стал густым, трудно дышать. Сзади донесся резкий щелчок – выход захлопнулся. Мы были в ловушке. Идти пришлось гуськом, почти на ощупь. Я слышала тяжелое дыхание впереди идущего, сзади на меня наступали на пятки. Платье цеплялось за шершавые стены, с каждым шагом обнажая все больше кожи. Я чувствовала себя абсолютно голой, уязвимой. Взгляд ведущего, невидимый, но ощутимый, казалось, следил за каждым моим шагом, за каждым вздохом.

Внезапно туннель дрогнул. С потолка посыпалась мелкая, липкая пыль. Воздух наполнился странным, опьяняющим ароматом – смесью меда и горького миндаля. Я закашлялась, глаза начали слезиться. Впереди раздался крик, потом глухой удар. Шествие остановилось. «Ловушка!» – кто-то прокричал, и его голос прозвучал странно, замедленно, будто пьяный.

Паника, густая и слепая, прокатилась по туннелю. Кто-то рванулся назад, толкая других. Кто-то упал. Я прижалась к стене, пытаясь избежать давки. Сердце колотилось где-то в горле. Липкая пыль оседала на коже, вызывая легкое, покалывающее жжение. Тело стало ватным, мысли путались. Я чувствовала странную слабость, головокружение. И… жар. Разливающийся по жилам томный, опасный жар. Это был не яд. Это было что-то другое.

Внезапно сильная рука схватила меня за запястье. Грубо, почти больно. Я вскрикнула, пытаясь вырваться, но захват был как железные тиски.

– Не двигайся, дура, – просипел знакомый хриплый голос у самого уха. – Это пси-активный газ. Он бьет по мозгам. Двигаешься быстрее – вдыхаешь больше.

Дон. Он прижал меня к стене, своим телом прикрывая от бегущих в панике людей. Его грудь давила мне на спину, его дыхание обжигало шею. Он был огромным, твердым, реальным в этом опьяняющем хаосе. От него пахло потом, пылью и чем-то простым, мужским. Я замерла, ощущая каждый мускул его тела, каждое движение грудной клетки при дыхании. Жар внутри меня вспыхнул с новой силой. Это был не страх. Это было что-то древнее, животное, разбуженное вонючим газом и близостью этого грубого, опасного мужчины.

– Твое платье… черт, – он просипел с какой-то дикой злостью, и его рука скользнула по моей спине, где шелк был порван, обнажая кожу.

Его пальцы, шершавые и горячие, коснулись меня. Я вздрогнула, как от удара током. По коже побежали мурашки. Между ног предательски сжалось и стало тепло и влажно. Он тоже замер, почувствовав мою реакцию. Его дыхание стало еще более тяжелым. Мы стояли, прижатые друг к другу в липкой, душной тьме, и весь мир сузился до точки соприкосновения его руки с моей обнаженной кожей.

–Он… он это видит? – выдохнула я, и мой голос прозвучал чужим.

Дон хрипло рассмеялся прямо мне в ухо, и этот звук отозвался низким вибрационным эхом где-то глубоко внизу живота.

– Конечно, видит, красотка. Для него это и затеяно. Полюбуйся на свое шоу, ублюдок! – это он уже кричал в пустоту, в камеры, с силой сжимая мое запястье. – Нравится? Нравится, как мы тут пляшем?

Но его другая рука все еще лежала на моей спине. Большая, грубая ладонь. И он не убирал ее. Он водил ею вверх-вниз, по границе ткани и кожи, и это движение было уже не случайным. Оно было исследующим. Присваивающим. И самое ужасное – мое тело отзывалось. Предательски выгибалось навстречу этому грубому прикосновению. Жаждало его. Газ кружил голову, стирая страх, оставляя только обостренные, животные ощущения. Запах его кожи. Жар его тела. Жесткость его мышц под тонкой тканью.

Я повернула голову, и в темноте наши губы оказались в сантиметрах друг от друга. Я чувствовала его дыхание. Ощущала его взгляд, тяжелый и полный того же дикого, запретного влечения, что разрывало и меня изнутри. Он наклонился ближе. Его лоб уперся в мой висок.

– Держись, – просипел он, и в его голосе была не злоба, а какая-то отчаянная решимость. – Не дай ему этого. Не дай ему увидеть, как ты ломаешься.

Его слова были как ушат ледяной воды. Я зажмурилась, пытаясь совладать с телом, с разумом. Он был прав. Это была ловушка. Более изощренная, чем любая яма с кольями. Я кивнула, едва заметно, чувствуя, как его рука наконец убирается с моей спины. На коже осталось жгучее воспоминание о его прикосновении. Пространство между нами стало ледяным от внезапной потери тепла.

Газ начал рассеиваться. Впереди послышались голоса, свет фонарей. Испытание подходило к концу. Мы двинулись вперед, не глядя друг на друга. Его спина передо мной была напряженной, плечи – квадратными. На моем плече краснели следы от его пальцев. А под разорванным алым шелком кожа все еще горела.

Он выиграл. Он все это видел.

Глава 11 Дон

Тьма. Вязкая, липкая, сладкая тьма. Она лезла в легкие, в мозги, размягчая кости и волю. Пси-газ. Я знал этот душок. На Третьем уровне иногда использовали подобное, чтобы вымануть мутантов из нор. Ослабляет, дезориентирует, делает податливым. И еще кое-что… поднимает животное нутро наверх, стирая все надуманное. Он разъедал все защитные барьеры, оставляя лишь голые инстинкты, обнажая самые потаенные, самые темные желания, которые я годами хоронил глубоко внутри.

Впереди завопили. Задних затолкали. Стадо запаниковало. Идиоты. Бежать – значит, надышаться еще больше и свалиться первым. Я прижался к стене, пытаясь вдохнуть меньше этой дряни. В глазах плавало. Вспышки каких-то образов – не моих. Чужие. Гадкие. В ушах звенело. И по телу разливался этот стыдный, предательский жар. Сводило живот. Кровь гудела, как разогретый мотор, требуя выхода. Требуя… прикосновения. Требуя грубого, немедленного контакта, чтобы доказать самому себе, что я еще жив, что я все еще могу чувствовать что-то кроме боли и ярости.

И тогда я увидел ее. Алое пятно в полумраке. Она прижималась к стене, и шелк ее платья был порван на спине. Обнаженная кожа светилась мерзким матовым блеском в этом тусклом свете. Она была вся – воплощение того, против чего боролся мой разум. Хрупкость. Женственность. Добыча. И он, черт возьми, все это подстроил. Он ждал этого. Ждал, что я кинусь на нее, как животное. Или она ко мне. Или мы друг на друга. Злость, острая и ясная, пронзила ядовитый туман в мозге. Нет. Не дамся. Я не стану его зверем, его марионеткой, танцующей по первому зову химии. Я буду бороться, даже если мое тело предает меня с каждой секундой.

Я двинулся к ней, расталкивая обезумевших участников. Схватил ее за руку. Кость такая хрупкая под пальцами. Можно было сломать, даже не заметив. Она вскрикнула, пыталась вырваться. Инстинкт. Хороший. Но бесполезный. Я прижал ее к стене своим телом, заслонив от толпы. Газ был тут гуще. От ее шеи пахло теперь не только духами, но и страхом, и потом. Настоящим. Ее спина уперлась мне в грудь. Горячая. Мокрая от испарины. Шелк скользил под моей рукой, а под ним – живая, трепещущая плоть. И тогда я тронул ее. Не чтобы успокоить. Чтобы… почувствовать. Проверить. Рука сама легла на оголенный участок спины. Кожа оказалась на удивление нежной. Гладкой. И обжигающе горячей. Она была как раскаленный уголь, и я чувствовал, как этот жар прожигает меня до самого нутра, разжигая то, что я так старательно тушил.

Она вздрогнула. Не от страха. Иначе бы она вжалась в стену. Она выгнулась навстречу. Едва заметно. Ее тело отозвалось на прикосновение тихим, предательским вздохом. И мое тело ответило ему диким, постыдным напряжением. Меня будто ударило током. Жар хлынул в пах, заставив стиснуть зубы. Черт! Черт возьми! Так вот оно что. Он не просто так надел на нее эту тряпку. Он знал. Знал, что в этой вонючей темноте, под действием газа, я не выдержу. Захочу не убить. Захочу… обладать. Захочу почувствовать ее под собой, услышать ее хрип, почувствовать, как ее хрупкое тело ломается в моих руках, и это желание было настолько же отвратительно, насколько и непреодолимо.