Но он знал, что не был в порядке. Сегодня утром после трехчасового сна Сергей испытал ужас, какого, пожалуй, не испытывал никогда: бреясь в ванной перед зеркалом, он наклонил голову вперед, после чего ему показалось, что за спиной кто-то стоит. Он обернулся – никого. Но, снова повернувшись к зеркалу, он ясно увидел за своей спиной его: Шилова, того самого, которого он пару месяцев назад самолично застрелил. Шилов стоял у двери ванной комнаты и с довольной ухмылкой глядел на человека, который его убил. Этот взгляд Сергей не смог бы забыть никогда: глаза Шилова светились желтым на фоне мертвенно-бледного лица. Уголки жуткой улыбки тянулись вверх, а черные волосы, которые при жизни маньяк причесывал, делая идеальную укладку, грязными паклями свисали на лоб и скулы. Сергей вскрикнул, но даже после его крика тот, кто стоял у него за спиной, не пропал.

– Что случилось? – спросила за дверью мать.

– Порезался, – ответил через дверь Сергей и не слукавил: он действительно нанес себе бритвой небольшой порез на левой щеке.

Шилов приложил к своим неестественно растянутым губам указательный палец одной руки, а пальцем другой стал медленно двигать в разные стороны, как бы говоря Сергею: «Нет. Молчи».

– Уходи, – прошептал Сергей. – Тебя нет здесь. Я убил тебя. Это все в моей голове. Проваливай.

Шилов сделал шаг вперед. Сергей напрягся, сжал в руке бритву, продолжая смотреть в зеркало на того, кого здесь быть не должно. Повернуться снова он не решался. На лбу проступил пот. По щеке из пореза текла кровь и капала в раковину. Шилов приближался, а Сергей не мог оторвать взгляда от его желтых, жутких глаз. Когда мертвец вплотную подошел к Сергею, продолжая улыбаться, он склонился к его правому уху и шепнул: «Ты ошибаешься».

– Сереж, – окрикнула мать, что стояла под дверью, – все нормально?

Сергей обернулся – никого. Сердце бешено стучало.

– Да, – дрожащим голосом ответил он. – Нормально. Просто порезался. Сейчас выйду.

Отец умер несколько лет назад, когда младший брат Сергея Вовка еще учился в школе. Братья были похожи между собой: оба среднего роста, коренастые, с коротко стриженными русыми волосами. Зеленые глаза и слегка курносый нос они унаследовали от отца, пухлые губы и длинные ресницы – от матери, которая даже на шестом десятке жизни имела стройную фигуру, следила за собой и выглядела превосходно. Окружающие всегда говорили, что оба парня очень похожи друг на друга и на своего отца, потому, когда старший брат пятнадцать лет назад уехал из родного города, Вову, младшего на тринадцать лет, соседи, знакомые, а позже и учителя в школе часто путали со старшим братом и называли Сережей. И это не могло не раздражать парнишку.

Год назад Вова пришел из армии и крепко, как выразился его брат, присел матери на шею: он не устроился на работу, не поступил ни в одно учебное заведение, перебиваясь мелкими подработками и живя полностью за счет матери, которая тридцать лет работала в местной городской администрации госслужащим. В те периоды, когда младший сын в очередной раз разочаровывал мать своими поступками, она снова невольно сравнивала его с Сергеем, ставя того в пример, и это выводило Вову из себя. Именно поэтому он не был рад тому, что Серега, на которого ему всю жизнь все рекомендовали равняться, переедет к ним с матерью, пусть даже и на время. А еще Вова прекрасно понимал, что брат непременно начнет учить его жизни и предъявлять претензии за то, что он не работает. И хотя Вова сам знал, что поступает неверно, менять пока ничего не собирался, ведь его самого как раз все и устраивало.

– Ты чего так закричал? – спросила мать за завтраком. Сергей уже открыл рот, чтобы ответить, но мать перебила. – И не говори, что порезался. Ты в детстве руку ломал, арматура из ноги торчала, весь подбородок до мяса был ободран, когда ты с груши падал, и ни слезинки. А здесь ты, взрослый мужик, который сам застрелил серийного маньяка, будешь так кричать из-за какого-то пореза на щеке?

Сергей молчал. Во рту лежал кусок блина, испеченного мамой на завтрак, но проглотить он его не мог.

– Ты можешь обмануть кого угодно, но только не меня, – добавила мать. – Я же вижу, что с тобой что-то не так: ты плохо спишь, утром подолгу сидишь на диване, держась за голову. Ночью выходишь из дома. Что тебя тревожит? Я понимаю, что то, через что ты прошел, забыть сложно. Все это не могло не оставить свой отпечаток. Но ты дома. Вокруг все тебе родное и знакомое, ты в безопасности. Что не так?

– Мне нужен свежий воздух, – ответил Сергей. – Да, я сплю плохо. Извини, что мешаю по ночам. Мне хочется выйти, подышать. Так легче. Мысли проветриваются. А голова так и болит.

– Ты пьешь таблетки?

– Мам…

– Ты пьешь таблетки?

– Мама! – Сергей повысил голос.

– Хорошо, – сказала мать. – Делай как знаешь. Ты мне только скажи вот что… Ты будешь ввязываться в это дело?

– Не знаю. Почерк очень похож. Да еще и теперь в нашем городе… Такое чувство, что тот, кто это сделал, преследует меня.

– Но ведь ты поймал настоящего маньяка? – спросила мама.

– Убил, – уточнил Сергей. – Я убил его. И это, без сомнений, был он.

– Ладно, подробности мне не нужны. Предпочитаю быть просто женщиной и оставаться в неведении мужских дел. Но знай: я всегда буду за своих детей. Живи тут, сколько потребуется. Пользуйся всем, что видишь. Это твой дом. Места хватит.

– А когда-то детская комната была и моей тоже, – Сергей улыбнулся.

– Детки выросли, – вздохнула мать. – И вот что-что, а комнату Володя тебе уже точно не вернет.

– Всем привет, – на кухню зашел Вова. – А мне блинов оставили?

– Конечно же, нет, – с ухмылкой пошутил Сергей. – Кстати, позже нужно будет нам с тобой перетереть… – сказал он и вышел из кухни.

Проходя мимо открытой ванной, он ненароком бросил взгляд на зеркало. В ванной было темно, но света в коридоре вполне хватило, чтобы разглядеть себя в отражении. За спиной у Сергея шла черная тень. Не его.

После разговора с начальством Сергей направился в местное отделение полиции. Зачем? – он и сам не знал. Приняв перед выходом из дома обезболивающие препараты, он подумал, а не написать ли все же лечащему врачу психиатру о галлюцинациях не только слуховых, но уже и визуальных, однако решил повременить. Целую, еще запечатанную баночку с антидепрессантами, которые и прописал доктор, Сергей спрятал в свой чемодан, что лежал под столом. Алкоголь он после прошлого запоя больше не употреблял, но делал это не столько из-за принимаемых им весьма сильных обезболивающих препаратов, сколько из-за сознательного решения быть в трезвом уме: в его родном городе завелся маньяк. А потому писать или звонить доктору Сергей не стал.

– Это ты нам этого утырка привез? – ухмыльнулся ему местный опер, которому поручили расследование дела о найденном в заброшенном доме выпотрошенном теле. – А говорили, ты его грохнул.

– Грохнул, – вздохнул Сергей, – да, видимо, у него появился подражатель.

– Вот чего ты хочешь, а? Зачем к нам приехал? Выпендриться? Ну так выпендрился уже. Езжай обратно. Если эта мразь начнет наших девчонок местных резать, мои люди тебе этого не простят, ты же понимаешь? Он же за тобой пришел. Ты его кумира замочил, вот он и выбрался из преисподней на свет Божий. А если он захочет переплюнуть того ублюдка? На счету у Шилова сколько было? Пятнадцать?

– Семнадцать, – поправил следователя Сергей.

– Семнадцать трупов. И все девчонки молоденькие, всем от силы тридцать лет, я ведь прав? Я изучил дело. Девушки, молодые женщины – все блондинки. Душил леской, а затем вспарывал брюхо, как каким-то куклам, вынимал все органы, раскладывал их вокруг, как на алтаре, а затем заштопывал обратно. Зачем?

– Он матери мстил, – спокойно ответил Сергей. – Его мать в детстве била, принудительно отправила в медицинский университет. Шилов восемь лет отучился, отдал ей диплом хирурга и пошел девочек кромсать, чтобы руки не забыли, а больной, воспалённый мозг получал от этого удовлетворение. И все девушки были копией его матери в молодости. Я думаю, ты это и без меня знаешь. Каждый раз он представлял, что убивает мать, доказывая ей, что он стал первоклассным хирургом, как она того и хотела, при этом все же живя ту жизнь, которая устраивала его больше.

– Так, а кто же убил эту девчонку? – закричал на Сергея полицейский, тыча пальцем на фото обглоданного крысами тела, что он достал из ящика стола.

– Я могу помочь вам, – все так же спокойно сказал Сергей, глядя в глаза нервному коллеге, бросив лишь короткий взгляд на жуткую фотографию. – И я все прекрасно слышу, повышать голос вовсе не обязательно. Я выследил Шилова, выслежу и этого. У меня ушло на это два долгих года, но я его нашел.

– А, может, ты просто свалишь отсюда? – сделав вид, что сплюнул на пол, раздраженно сказал полицейский.

– Может, и свалю. А, может, и не свалю. Это я уже как-нибудь сам решу. Но мои знания и мой опыт вам точно не помешают.

– Думаешь, самый умный здесь, самый опытный? – тот ухмыльнулся. – А ты знаешь, что твой братец уже трижды к нам сюда попадал?

– Теперь знаю, – сказал Сергей. – И с этим я тоже разберусь. Обещаю. А по этому делу вам все равно пришлют кого-то из области. Если убийство повторится, сами вы не справитесь. И пусть лучше это будет кто-то местный, кто знает город.

Следователь откинулся на спинку стула, выдохнул и более спокойным тоном сказал:

– Давай сперва узнаем, кому принадлежит тело. О пропаже пока никто не заявлял. Но вполне вероятно, что она жила одна, исчезновения могли сразу и не заметить.

– Или же она не местная.

– Или не местная…

Глава 2

Белокурая девушка, шагая по аллее городского парка, обходила лужи на старом, побитом временем асфальте. Фонарей не было: то ли не хватило городского финансирования на фонарные столбы, то ли на само электричество. Местные привыкли передвигаться по городу в темное время суток в полумраке: дороги были освещены, но лишь на центральных улицах. На окраине, как правило, стоял один фонарь в начале проулка, один – в конце. В старом парке же освещение было лишь в некоторых местах.

Этим вечером она сдавала смену в маленьком магазинчике, где вот уже второй год работала продавцом. График, привычный для местных: две недели рабочие, две – выходные. Вот только выходными они не были: подработка имелась всегда. Впереди был лишь один выходной – отоспаться, ведь пересчитать весь товар после закрытия в магазине, провести полную ревизию, разобраться с недостачей или избытком того или иного товара… Это отнимало много сил, нервов и времени. Именно поэтому Лена шла домой не в половину одиннадцатого, как обычно, а почти в час ночи. Именно поэтому она была такой уставшей и все, о чем она думала – это лишь кровать, подушка и крепкий, долгожданный сон.

Сперва она услышала шаги за своей спиной. Девушка остановилась, оглянулась, но в темноте никого не увидела. Лена ускорила шаг и снова услышала, как кто-то идет следом за ней. Снова остановилась – никого. Сердце застучало быстрее, в уставшее тело проснувшимся организмом в огромной дозе были выброшены кортизол и адреналин, вот только подобные химические процессы внутри Лены саму ее в тот момент мало интересовали, а вот то, что происходило снаружи… Она стояла около трех секунд вполоборота, глядя назад, туда, где дважды слышала шаги, но никого так и не увидела. Обернувшись, девушка вскрикнула, но крик тот был недолгим: темная фигура, что стояла прямо перед ней, молниеносно двинулась на нее, казалось, поглощая перепуганную блондинку. Пакет с продуктами, списанными из магазина из-за окончания срока годности, упал, рассыпавшись, на мокрый, еще не просохший от дневного дождя, асфальт. А сама Елена, которая так мечтала поскорее лечь в постель, домой так и не дошла.