– Ничего, – отмахнулся Сергей. – Говорю, что и после смерти он мне покоя не дает.

– Но ты же понимаешь, что это не он? – серьезно спросил шеф.

– Понимаю, – ответил Сергей. – Я же не дурак.

– Ну так что? Вернешься на службу? Ты только скажи. Мы твой больничный закроем еще вчерашним числом. Тебе даже приезжать не нужно будет. Меня волнует только твой ответ, ну и твое, разумеется, самочувствие. И мнение на этот счет.

Сергей вспомнил свой сон, вспомнил, как видел Шилова в отражении в зеркале в ванной в квартире матери, как боялся пройти около вешалки, где, и он был готов поклясться, живой или мертвый стоял именно Шилов. Сергей понимал, что приехать ему все же придется. Вот только не на работу, а к доктору, который пока не рекомендовал своему несговорчивому пациенту выходить на службу.

– Вернусь, – сказал он шефу. – Но мне нужны будут все материалы по этим делам.

– Пока ты будешь чистить зубы, местные ребята тебе уже все подготовят. Будь уверен.

Часы показывали двенадцатый час. Сколько же он проспал? Матери дома не было, брата тоже. Сергей пошел в ванную, проходя мимо вешалки и невольно шарахаясь от нее. Сейчас там висела только его куртка: куртка брата и пальто матери отсутствовали.

Голова гудела, Сергей чувствовал себя паршиво. Липкое тело хотелось вымыть, зубы вычистить, щетину сбрить. Пару лет назад в ванной комнате мать сделала ремонт: младший сын в то время проходил службу в армии, и ей было проще скопить денег. Старая ванна была выброшена и заменена на новую душевую кабину. Однако Сергею эти перемены не нравились: он предпочитал простор ванны замкнутому пространству душа. Но выбирать не приходилось.

Горячая вода, падавшая на него сверху, приводила в чувства и расслабляла одновременно. Сергей, закрыв глаза, вспоминал свой сон, пытаясь ничего не упустить. Он боялся, что девушка, чье тело в его сне выпотрошил маньяк, это та самая девушка, которую этим утром обнаружили в городе. Хоть он и привык всегда мыслить здраво и рационально, сейчас что-то ему подсказывало, что его сон был нечто большим, чем просто случайным посланием подсознания. Сергей бы не думал об этом, если бы его сны и видения не сопровождались новостью о двух трупах девушек в его родном городе, которых убили точно так же, как до этого семнадцать раз убивал Шилов.

Он вспенил на волосах шампунь, этой же пеной, не открывая глаз, умыл лицо. Когда всю пену смыло водой, Сергей, приоткрыв глаза, взглянул в запотевшее зеркало, что было прикреплено к одной из стенок душевой кабины. Вода была слишком горячей: пар заполнил все пространство. Протерев ладонью «запотевшее» зеркало, чтобы взглянуть на себя, Сергей оторопел, но лишь на мгновение: спустя это бесконечно длинное мгновение, он закричал и, что ему было абсолютно несвойственно, захотел сбежать из кабины – в отражении он снова увидел Шилова, стоявшего за его спиной, вот только теперь убийца стоял почти вплотную к Сергею. По бледной, мертвой коже стекала горячая вода, казалось, разъедая ту, словно кислотой. Мокрые волосы все так же нависали на лоб, а глаза светились желтым светом. Убийца, который был мертв, всего в паре сантиметров от своего убийцы, улыбался ему, глядя в их совместное отражение в маленьком овальном зеркальце.

В панике Сергей не смог открыть дверь душевой кабины и выбил ее, выпав на пол ванной комнаты. Душ продолжать лить, пар расползался по ванной, а Сергей, громко заорав и выругавшись, несколько раз стукнул кулаком по полу, злясь на себя из-за потери самообладания и контроля над своими действиями.

– Ты сдох, – прорычал он, поднявшись на ноги, озираясь по сторонам и вытираясь полотенцем, – ты сдох…

По квартире разнесся жуткий смех. Но Сергей был уверен, что слышен этот смех на самом деле был только ему.

Разумеется, появлению Сергея в местном отделении полиции были отнюдь не рады, особенно после того, как накануне он сюда приходил в качестве, как выразился его младший брат «простого смертного». Ему нехотя предоставили все материалы по убийству в заброшенном доме и ввели в курс дела.

– Ольга Петрова, – не глядя в глаза, сказал Сергею следователь, с которым он разговаривал в прошлый раз, – учительница из деревушки, что неподалеку. В школе были каникулы, после которых она сразу же ушла на больничный, вот ее исчезновения и не заметили. Но и на этой неделе Петрова в школу не вышла – вот все тревогу и забили. Жила одна недалеко от того места, где ее нашли. Двадцать пять лет, не замужем, детей нет. И не будет.

– Лех, – обратился Сергей.

– Для тебя – Козленко Алексей Леонидович, – с раздражением в голосе перебил его полицейский, так и глядя куда-то на стол.

– В таком случае не для тебя, а для вас, – Сергей тут же изменился в голосе и выпрямился, хотя перед этим стоял расслабленно, опираясь руками на стол следователя. – Обращайтесь, Алексей Леонидович, к старшим по званию согласно порядку: ни «Эй, че приперся?», а «Медведев Сергей Максимович».

Сергей, говоря это, враз переменился не только в голосе, но и в лице: он больше не был здесь гостем, не был парнем с пробитой головой, который только совсем недавно выписался из психиатрической клиники, куда попал после продолжительного, тяжелого запоя. Теперь он снова стал капитаном Медведевым, у которого вчерашнем днем уже был закрыт больничный лист.

– Капитана тебе дали за то, что ты якобы маньяка того грохнул, – с легкой обидой в голосе сказал ему Козленко, впервые за эту встречу поднимая на Сергея неуверенный взгляд.

– Что значит: «якобы»? – Сергей, снова уперевшись руками в стол старшего лейтенанта, навис над ним, как коршун над добычей. – Я с дыркой в башке отстрелил этому уроду пол-лица. Он был убит на месте преступления, и в том, что Шилов – именно тот самый маньяк, никаких сомнений ни у кого быть не могло и не может. Я свою работу сделал, и на моих глазах погиб полицейский…

Сергей запнулся, на мгновение отвел взгляд, а затем снова посмотрел на Козленко, который, судя по всему, был на пару лет старше самого Медведева: невысокий, полноватый и уже лысеющий мужичок, мешки под глазами и отеки на щеках у которого свидетельствовали о том, что вечерами он, вероятно, не брезгует прикладываться к алкоголю. Глядя в глаза коллеге, Сергей строгим, командирским голосом сказал:

– Не тебе меня судить, Алексей Леонидович, не тебе эту тему мусолить. Шилова я долго выслеживал, но все же выследил и убил, хотя и хотел взять живым, да обстоятельства так сложились. И да, вероятно, у вас здесь завелся подражатель. То, что ты говорил мне, что якобы я его сюда привез – это полнейший бред. Убийца не мог знать о моих передвижениях. Отсюда до центра – чуть больше часа езды. Подражатель мог быть знаком с Шиловым, мог наблюдать за ним со стороны и притом жить здесь. А когда я того убил, он, наконец, решил выйти из тени. До этого догадается и первокурсник. А ты, Алексей Леонидович, вместо того чтобы выказывать мне свою зависть, пряча ее за напыщенностью и раздражением, лучше прояви профессионализм и начни, наконец, искать настоящего, нового маньяка, а не мериться крутостью. Мы с тобой не в седьмом классе и не в раздевалке перед уроком физкультуры.

Козленко злился, сдавливал пухлыми пальцами шариковую ручку, но ответить так, как ему того хотелось, старшему по званию он не мог.

– Сегодняшний труп уже увезли? – спокойно спросил его Сергей, убрав руки со стола.

– Да, – кратко ответил Козленко.

– Могу я взглянуть на фотографии, сделанные на месте преступления?

– Еще не распечатали. Подойди… подойдите к Димке. К Кислицыну. Он должен был все загрузить в компьютер.

– Благодарю, – ответил Сергей. Он протянул старшему лейтенанту руку и даже улыбнулся ему. Деваться было некуда: тот в ответ протянул свою.

Кислицын чем-то напомнил Сергею Сашку: нет, не внешностью – они были абсолютно разными. Чем-то другим. Медведев и сам не мог понять, чем именно. Возможно, возрастом. Возможно, легкой наивностью, возможно, «живыми» глазами, которые, глядя на совсем непривлекательные фотографии, горели и видели в этих изображениях азарт: каждое фото – это подсказка к разгадке, некий квест, в прохождении которого в данном случае Дмитрий Кислицин участвует лично.

В отличие от Козленко, Димка, как он сам представился Сергею, был очень рад поработать с тем, кто выследил и убил серийного маньяка. Он признался капитану, что еще не перенес сделанные им на месте преступления фото в компьютер, и как раз сейчас этим и занимается.

– Три минуты, – сказал он Сергею, – буквально три минуты, и все будет готово.

– Где у вас можно сделать кофе?

Кислицын сказал Сергею, где стоит чайник и банка растворимого кофе, и пока капитан готовил горячий напиток, который потом ему совсем не пришелся по вкусу, Дима загрузил все фотографии.

– Готово? – спросил Сергей, ставя перед молодым человеком бумажный стаканчик.

– Вот, полюбуйтесь.

На весь экран открылась фотография, увидев которую Сергей чуть не выронил свой стакан, непременно облив бы при этом спину Кислицына кипятком. Это была она: девушка из его сна. Он боялся увидеть именно ее и все же увидел: блондинка, что лежала на грязном полу нежилой квартиры. Ее волосы, выкрашенные в желтый блонд, были разложены на полу, словно специально для этой посмертной фотосессии. Синие тени на веках были ненамного синее губ, на которых совсем не осталось помады. На шее был виден тонкий след от лески, которой жертва была задушена перед тем, как разрезана и зашита. Шов на теле был аккуратным: таким, словно тот, кто зашивал разрез, заботился о будущем внешнем виде шрама, который обязательно остался бы, если бы это была плановая операция, а не гнусное надругательство над трупом. Сердце, желудок, печень, селезенка, обе почки, матка… Все это лежало рядом с телом. Все это Сергей уже видел, от всего этого его уже тошнило.

Дима нажимал на клавишу, перелистывая фотографии одну за одной, но Сергей и так знал, что будет на них изображено.

– Василевская Елена, – сказал Дима. – Работала в магазине здесь неподалеку. Двадцать семь лет.

– Уже было опознание? – удивился Сергей.

– А чего ее опознавать? – пожал плечами Кислицин. – Ее многие знали. Даже я. Мы все в тот магазинчик забегаем – он к нам ближе остальных. И сотрудникам никогда просрочку никто не подсунет, – ухмыльнулся парень.

Сергею казалось, что он тоже знал эту молодую женщину: он уже видел все, что с ней сделали. По какой-то сверхъестественной, непонятной ему причине, он стал первым свидетелем страшной смерти очередной блондинки. Почему? Каким образом? Почему тот, кто совершает эти жуткие вещи, теперь транслирует свои действия в подсознании Сергея? Какие силы здесь управляют?

Еще ночью, когда за силуэтом вешалки ему мерещился силуэт убийцы, Сергей верил и даже надеялся на то, что это – последствия его травмы, как физической, так и психоэмоциональной. Ему проще было бы признать резко развивающуюся у него шизофрению, чем принять факт, что это все было на самом деле. Но потом ему приснился тот сон… А теперь еще и эти фото. Неужели Шилов вернулся с того света и теперь не только сводит с ума своего убийцу – Сергея, но и продолжает свое черное дело, выслеживая и жестоко расправляясь с девушками, которые так похожи на его мать в молодости.

Кислицын продолжал листать фото, сделанные им на месте преступления, а Медведев, не слыша комментариев Димы, думал об одном: возможно ли поймать призрака и как это сделать?

Глава 3

– Я уже договорился: завтра все починят, – сказал Сергей матери. – Я поскользнулся. Не рассчитал габариты. Говорю же: не привык к ограничениям в ванной.

Старший сын попытался улыбнуться, разливая чай по кружкам себе и маме, но та смотрела на него, совершенно не улыбаясь.