– Гос-по-ди! – негромко выдохнул он.

– Вот именно, – подтвердил Норман Пейси. – Похоже, что вся наша планета находится под наблюдением… и уже довольно давно.

На мгновение Хант был слишком ошарашен, чтобы дать хоть какой-то ответ. Неудивительно, что все это происходило под грифом строжайшей секретности.

– Это предположение подтверждается первыми сообщениями, полученными обсерваторией «Бруно», – продолжил Колдуэлл. – Там прямым текстом говорится, что информация о контакте не должна передаваться при помощи лазеров, коммуникационных спутников, компьютерных сетей и любых других электронных носителей. Получившие сигнал ученые из «Бруно» выполнили эти указания и сообщили о послании, отправив на Землю курьера. Затем я тем же способом передал информацию через НавКомм в Коллегию КСООН, а ребятам из «Бруно» велел продолжать работу на месте, пока к ним не доберется кто-нибудь из наших.

– По сути, это означает, что система наблюдения как минимум отчасти задействует нашу коммуникационную сеть, – добавил Пейси. – А трансляцией сигналов и наблюдением занимаются разные… «люди», ну или кто они там такие. Плюс те, кто с нами говорит, не хотят, чтобы об этом узнала другая сторона.

Об этом Хант уже догадался сам и просто кивнул в ответ.

– Дальше я предоставлю слово Карен, – сказал Колдуэлл, кивнув в ее сторону.

Карен Хеллер наклонилась вперед и слегка оперлась руками о край стола.

–Ученые из «Бруно» довольно быстро установили, что действительно вступили в контакт с цивилизацией ганимейцев, предки которых мигрировали с Минервы, – сообщила она, тщательно модулируя интонацию голоса, который естественным образом повышался и шел на спад, упрощая восприятие речи. – Отправители сигнала живут на планете Туриен в системе Звезды Гигантов, или «Гиги», если следовать устоявшемуся сокращению. Тем временем представительство КСООН в Вашингтоне передало это дело в Организацию Объединенных Наций.

Карен сделала паузу и взглянула на Ханта, но вопросов у того пока что не было, и она продолжила:

– Для обсуждения вопроса создали особую рабочую группу, отвечающую непосредственно перед Генеральным секретарем ООН. В результате была выработана директива, признающая подобный контакт, в первую очередь, делом политического и дипломатического толка. А затем – и решение, согласно которому дальнейший обмен информацией должен происходить в условиях секретности и быть доступен лишь небольшой делегации представителей, избранных из числа постоянных членов Совета Безопасности ООН. Для сохранения конфиденциальности привлекать к делу посторонних или сообщать им о контакте временно запрещается.

– Когда спустили эту директиву, мне пришлось держать информацию в тайне, – вмешался Колдуэлл, поглядывая на Ханта. – Вот почему я не мог рассказать об этом раньше.

Хант кивнул. Теперь, когда ситуация прояснилась, он почувствовал некоторое облегчение.

Впрочем, большой радости это знание ему не принесло. Случившееся было сродни параноидальной реакции, типичной для многих бюрократов. Перестраховываться – отличная стратегия, но лишь до поры до времени, а вся эта сверхсекретность явно зашла слишком далеко. Мысль о том, что ООН держала инопланетный контакт в тайне от всех, кроме горстки избранных, которым едва ли доводилось иметь хоть какие-то дела с ганимейцами, приводила его в ярость.

– И в это больше никого не хотели посвящать? – с сомнением уточнил Хант. – Даже парочку ученых – из тех, кто был знаком с ганимейцами?

– Особенно ученых, – ответил Колдуэлл, но добавлять больше ничего не захотел. Вся эта ситуация начинала смахивать на какой-то бред.

– Как постоянный член Совета Безопасности, США получили уведомление от верхушки ООН и оказали существенное давление, чтобы попасть в состав делегации, – продолжила Хеллер. – Это задание поручили нам с Норманом, и с того момента большую часть времени мы проводили на базе «Джордано Бруно», где принимали участие в ведении диалога с туриенцами.

– То есть процесс целиком осуществляется прямо там, на месте? – спросил Хант.

– Да. Запрет на передачу информации при помощи электронных носителей соблюдается со всей строгостью. Люди с доступом к этим сведениям проверены и надежны.

– Ясно. – Хант откинулся на спинку кресла и обхватил руками стол. С одной стороны загадка, с другой – повод для беспокойства, но сказанное никак не объясняло, зачем Хеллер и Пейси прибыли в Хьюстон. – Так что же произошло? – спросил он. – О чем вы говорили с Туриеном?

Хеллер кивнула на лежавшую у ее локтя папку с замком:

– Здесь стенограммы всех принятых и переданных сообщений. У Грегга есть полная копия, и поскольку вы теперь наверняка будете участвовать в этом деле, то вскоре сможете с ними ознакомиться. Если говорить вкратце, то в первых сообщениях туриенцы запрашивают информацию о «Шапироне»: о его состоянии, о благополучии экипажа, о том, как ганимейцы провели время на Земле, и все в таком духе. Тот, кто посылал эти сообщения, похоже, беспокоился об их судьбе… будто по какой-то причине считал нас угрозой.

Хеллер замолчала, увидев расползающееся по лицу Ханта недоумение.

– Хотите сказать, что они ничего не знали о корабле до того, как мы отправили им первое сообщение с обратной стороны Луны? – спросил он.

– Похоже на то, – ответила Хеллер. Хант ненадолго задумался.

– Итак, уточню еще раз: тот, кто занимается наблюдением, не контактирует с тем, кто посылает нам сообщения, – сказал он.

– Именно, – согласно кивнул Пейси. – Если те, кто за нами наблюдают, имеют доступ к земным сетям коммуникации, они никак не могли упустить из вида «Шапирон». Он достаточно мелькал в заголовках.

– И это далеко не единственная странность, – добавила Хеллер. – У туриенцев, с которыми мы вступили в контакт, по-видимому, сложилось совершенно неверное представление о недавней истории Земли. Они думают, что мы готовимся к третьей мировой войне, только на этот раз это будет война межпланетных масштабов – якобы у нас повсюду развернуты орбитальные спутники, а с Луны на Землю нацелено лучевое оружие… список можно продолжать.

Слушая ее, Хант испытывал все большее недоумение. Теперь он понимал, откуда взялась убежденность в том, что туриенцы – во всяком случае, те, что вели диалог с Землей, – так и не перехватили «Шапирон», ведь ганимейцы на борту корабля моментально развеяли бы любые подобные недоразумения. Но, даже если туриенцы не перехватывали «Шапирон», у них тем не менее имеется вполне определенное мнение насчет Земли, которое они в таком случае могли составить лишь со слов тех, кто контролирует систему наблюдения. Их представления о Земле неверны. А значит, либо система наблюдения не так уж хороша, либо они стали жертвами дезинформации. Но если входящие сообщения составлены на английском языке, то эффективность методов наблюдения довольно высока, а отсюда следует, что туриенцы, отвечавшие за предоставление отчетов, искажали факты. Что тоже кажется бессмыслицей. Ганимейцы никогда по собственной воле не играли в макиавеллиевские игры, не плели интриг и не обманывали. Они просто не мыслили в таком ключе; для этого их поведение было слишком рациональным… С другой стороны, ганимейцы, которые сейчас населяют Туриен, могут сильно отличаться от своих предков на борту «Шапирона», ведь их разделяют двадцать пять миллионов лет. Что ж, это вариант. За такое время многое могло поменяться. Сейчас к однозначному выводу все равно не прийти, решил он и просто отложил эту информацию в памяти, чтобы позже вернуться к ней и как следует обдумать.

– И правда, звучит довольно странно, – согласился он, уложив все эти факты в голове. – Туриенцы, наверное, всерьез сбиты с толку.

– Они и без того были сильно озадачены, – заметил Колдуэлл. – Диалог они возобновили по той причине, что хотят посетить Землю во плоти – видимо, чтобы разобраться во всей этой путанице. Именно этого они и пытались добиться от ООН.

– Втайне, – объяснил Пейси в ответ на вопросительный взгляд Ханта. – Никаких публичных представлений и тому подобного. Если вкратце, то они, по-видимому, хотят провести быструю проверку, не привлекая внимание фракции, отвечающей за систему наблюдения.

Хант кивнул. План выглядел вполне логичным. Но что-то в голосе Пейси давало понять, что на деле все оказалось не так гладко.

– Тогда в чем проблема? – спросил он, переводя взгляд на Пейси и Хеллер.

– Проблема в политике, которую навязывает верхушка ООН, – ответила Хеллер. – По сути, они боятся последствий, с которыми может столкнуться человечество, если мы просто откроем планету для цивилизации, опережающей нас на миллионы лет… нашу культуру может вырвать с корнем; наша цивилизация затрещит по швам; на нас обрушится лавина технологий, к которым мы еще не готовы… и прочее и прочее.

– Но это же смешно! – возразил Хант. – Туриенцы ведь даже не заявили, что хотят нас захватить. Они просто хотят нанести нам визит и поговорить. – Он нетерпеливо махнул рукой. – Ладно, я согласен, что нам нужно действовать мягко, не забывая про осторожность и здравый смысл, но то, что вы описываете, больше похоже на невротическое расстройство.

– Так и есть, – согласилась Хеллер. – ООН ведет себя иррационально, по-другому и не скажешь. К тому же делегация на обратной стороне Луны следует этой политике до последней запятой, а потому они не торопятся и только и делают, что тянут-тянут-тянут время. – Она махнула на папку, которую показывала чуть раньше. – Сами увидите. Их ответы уклончивы и многозначны и ничуть не помогают исправить превратное мнение, которое сложилось у туриенцев насчет Земли. Мы с Норманом пытались этому помешать, но оказались в меньшинстве.

Хант в отчаянии огляделся по сторонам и поймал на себе взгляд Лин. Та ответила ему слабым подобием улыбки и едва заметно пожала плечами, намекая, что понимает его чувства. Он помнил, как одна из фракций ООН по той же самой причине яростно добивалась прекращения передач с обратной стороны Луны после того, как туриенцы прислали первый, неожиданный сигнал, но в итоге их взгляды не нашли поддержки на фоне оглушительных протестов со стороны мирового научного сообщества. Похоже, что теперь эта же фракция взялась за дело с новой силой.

– У нас есть подозрения насчет скрытых мотивов делегации, и это самая неприятная часть всей истории, – продолжила Хеллер. – По распоряжению Госдепартамента, мы должны были аккуратно способствовать максимально быстрому, с учетом обстоятельств, расширению связи между Землей и Туриеном и при необходимости отстаивать интересы нашей страны. На самом деле Департамент не поддерживал идею об исключении третьих лиц, но был вынужден согласиться из-за протоколов ООН. Другими словами, пока что Соединенные Штаты пытались играть честно, но действовали под давлением.

Хеллер сделала паузу.

– Я понимаю общую картину, – сказал Хант. – Но это лишь говорит о том, что вас все больше раздражала их медлительность. А судя по вашим словам, в этой истории кроется нечто большее.

– Так и есть, – подтвердила Хеллер. – В делегации есть и представитель СССР – некто по фамилии Соброскин. Учитывая текущую обстановку в условиях глобальной конкуренции между нами и Советами – за термоядерную сделку в южной Атлантике, за франшизы по производственному обучению в Африке, за программы научного субсидирования и так далее, – доступ к ганимейским ноу-хау мог бы принести любой из сторон колоссальное преимущество. Логично предположить, что СССР, как и нам, не терпится поддать делегации живительного пинка. Но они этого не делают. Соброскин действует согласно официальной линии ООН, и притом без малейших возражений. Больше того, половину своего времени он тратит на то, чтобы чинить препятствия, которые еще больше замедляют работу делегации. Так вот, какое впечатление складывается, если сложить эти факты вместе?

Хант немного обдумал ее вопрос, а затем раскинул руки, одновременно пожав плечами.