О датской сказке Agnete og havmanden, «Агнете и Морской король»^[41], Эстер и Аура вспоминали в детстве всякий раз, когда кухонные часы, запинаясь, отбивали время. Морской король и его семеро сыновей поддерживали циферблат с обеих сторон, дожидаясь, когда вернется их Агнете. Часы прибыли из самого Копенгагена в плотно набитой посылке, покрытой почтовыми штампами, когда Эстер и Аура были еще маленькими. Их прислала в подарок датская кузина Фрейи и Эрин, Абелона. Та самая Абелона, у которой Фрейя и Эрин останавливались в Копенгагене, когда были подростками, и которая обучила их ритуалу предков. Эстер и Аура знали про Абелону только по письмам, которыми Абелона и Фрейя время от времени обменивались. Она виделась им кем-то вроде Ханса Христиана Андерсена: сказки про снег и лед, море и северное сияние, которыми она наполняла свои послания, написанные на северном острове, казались девочкам знакомыми, но странно зачарованными отражениями их южного дома.

Сидя на кухне, Эстер под тиканье новых часов слушает, как Аура вслух читает письмо Фрейе. В Копенгагене установили новую скульптуру, посвященную балладе об Агнете и Морском короле; в честь события выпустили разнообразные сувениры, в том числе и эти часы.

– «„Агнете и Морской муж“ – самая молодая скульптура в Копенгагене и одна из самых старых и любимых сказок», – читает Аура. Глаза ее блестят. – «Фрейя, мама когда-нибудь рассказывала ее тебе? Однажды девушка по имени Агнете прогуливалась по берегу моря. Вдруг из воды показался Морской муж, он стал просить Агнете уйти с ним. Агнете была смелой девушкой и любила приключения. Она согласилась. Морской муж возложил венок из морских цветов ей на голову, и Агнете забыла обо всем, что оставила в земном мире. Семь лет прожила она в морской глубине, семерых сыновей родила; и все бы хорошо, но однажды Агнете плавала у поверхности озера и услышала, как звонят колокола в церкви. Она вспомнила дом, вспомнила все, что любила, и бросила море, пообещав мужу и детям, что вернется».

Аура замолкает, сжав губы.

– А дальше? – Эстер, опираясь на расставленные локти, подается вперед.

Аура держит театральную паузу.

– А дальше? – умоляюще повторяет Эстер.

Насладившись интригой, Аура низким голосом продолжает:

– «Иные говорят, что Агнете вернулась в свой подводный дом. Но другие, например скульптор Сусте Боннен, считают, что Агнете отвергла подводную любовь и чары, которые завлекли ее на дно морское. Она осталась со своей семьей на берегу и не вернулась в море».

Эстер берет фотографию, рассматривает скульптуру. Восемь фигур – Морской муж и семеро его сыновей, отлитые из бронзы, – сидят на бронзовой платформе, скрытые неглубокой зеленоватой водой. Эстер переводит взгляд с фотографии на часы. Протягивает руку за письмом.

– «Люди, которые идут вдоль канала Фридериксхольм, проходят мимо этого изваяния каждый день, – читает она вслух. – Они и не подозревают, что там есть скульптура, потому что на воде рябь, день слишком пасмурный или солнце светит слишком ярко. Но если вода спокойна, если солнце освещает ее правильным образом, то в воде видны фигуры. Морской муж и семеро мальчиков ждут, когда Агнете вернется домой». Наверное, этот Морской муж был сказочно прекрасен, – мечтательно вздыхает Аура.

Эстер больно глядеть на изваяния Морского мужа и его детей среди бородатого мха. Они застыли в осязаемой тоске. Кто-то уткнулся лицом в сгиб локтя, а кто-то тянется к поверхности, умоляя Агнете вернуться. Самой Агнете среди них нет.

– Старри? – Эрин коснулась руки Эстер.

Та взглянула на тетку:

– Я вспомнила наши часы, вспомнила, как Аура любила сказку про Агнете.

Аура улыбается у выхода на посадку. Она улетает в Копенгаген. «Я найду для тебя Агнете, Старри». А потом она их оставила. И в каком-то смысле тоже не вернулась домой.

Взяв дневник, Эстер провела пальцами по строфе, которую Аура написала на соседней странице, рядом с Агнете и Морским мужем. «Он подарит тебе цветы: забудь. Ты посеешь семена: помни».

– Ты думаешь, что эти строчки – попытка Ауры переосмыслить истории, которые стоят за каждой фотографией или иллюстрацией? – спросила она.

– Тебе виднее. – В глазах Эрин отражался огонек свечи.

Эстер пролистала дневник до третьей фотографии. Еще одна скульптура. На постаменте стояла на фоне деревьев девушка – босая, в крестьянском платье, голова покрыта платочком. Узкие плечи, одна рука на животе, другая касается шеи. Какая она хрупкая! Над фотографией Аура написала:

А на соседней странице – третья строка:

– Нет. – Оттолкнув дневник, Эстер закрыла глаза, но образ безжизненного тела Ауры в морских волнах никуда не делся. Она затрясла головой. – Мне надо проветриться.

– Хорошо, Старри. – Эрин сжала ее пальцы, потом отпустила и сняла с вешалки шерстяной шарф. – Пойдем подышим морским воздухом.

12

Берег серебрился в свете полной луны, чернильно-черное море серебрилось пеной. Маленькие спокойные волны, катившиеся от самого горизонта, казались Эстер похожими на обрывки бумаги, плотики, дрейфующие по лунной дорожке. Идя рядом с Эрин, она полной грудью вдыхала запах соли, водорослей и эвкалипта.

Впереди высились фиолетовые, очерченные серебристым морским светом силуэты семи валунов, надежного оплота всей жизни сестер Уайлдинг. Эстер бросила взгляд через плечо – отпечатки ее следов на мокром песке наливались лунным светом. В ночь, когда она выскользнула из дома и убежала за Аурой к морю, ее следы были куда меньше. Всю дорогу она думала, что ее не видно, но вот сестры вышли на холодный песок.

Аура оглядывается через плечо:

– Хочешь со мной?

Эстер догоняет сестру. Робко протягивает руку – Аура сжимает ее ладонь. Эстер почти десять, Ауре – тринадцать. На плече висит сумка.

– Ты уходишь от нас? – хнычет Эстер.

Аура останавливается и наклоняется так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

– Я никогда не покину тебя, Старри. Как бы ты мне ни надоедала.

Душа у Эстер сияет ярче луны.

– Если не от меня, то куда ты идешь?

Аура указывает на валуны.

– Вон там лагуна, ее не видно. Хочу произнести заклинание и наколдовать любовь шелки.

Эстер сдавленно фыркает. Она ждет, что сестра присоединится к ней или скажет, что пошутила, но сестра молчит. С тех пор как Ауре исполнилось тринадцать, Эстер все чаще видит у нее в глазах особое выражение: как будто Аура обладает неким тайным знанием, недоступным Эстер.

– Ну как? – спросила Эрин, обнимая Эстер за плечи.

– Полегче. Воздух пошел на пользу.

– Может, присядем? – Эрин указала на лежавший на берегу ствол эвкалипта, и Эстер уселась.

– Ты так и не сказала.

– Чего не сказала? – спросила Эрин.

– Что ты думаешь насчет дневника Ауры?

Эрин набрала в грудь воздуха, сложила руки на коленях и отвернулась к морю.

– Мне кажется, в нем каждое слово выверено. Я имею в виду часть «Семь шкур».

– В каком смысле?

– Аура выбрала число семь не просто так. Не просто так выбрала «шкуры» – в некоторых сказках сюжет завязан на шкуре. Не просто так выбирала фотографии и рисунки, и слова, которыми она их снабдила, тоже тщательно обдуманы. Я знаю, Старри, что тебе сложно все это осмыслить, но тут я согласна с твоими родителями: я считаю, что в дневнике Ауры изложена ее история.

Эстер покачала головой, пытаясь угнаться за мыслью Эрин.

– Не все сразу. Семь. Почему семь?

– Ты же знала ее, – твердо ответила Эрин. – Ты помнишь, как страстно Ауру увлекала любая сказка, любой сюжет, которые могли бы помочь ей понять себя. Она отправилась в Копенгаген в первую очередь именно поэтому: там она собиралась изучать свои любимые мифы и сказки, ее жизнь стала бы осмысленной. На сколько лет она застряла в официантках после того, как в восемнадцать бросила колледж? На восемь? Истории стали ее страстью. Аура жила в них, она их проживала. В каком-то смысле она заблудилась в них. – Эрин помолчала. – Вот почему я сказала, что она выбрала число семь не просто так. В мире мифов, в фольклорном, сказочном мире семь – магическое число.

Эстер знаком попросила Эрин продолжать.

– Оно может быть про повседневность, да? Семь дней недели. Или про религию: семь смертных грехов, семь священных скорбей. Семь чакр. Оно может быть и про природу: семь цветов радуги, семь континентов. Миф о семи морях, – объяснила Эрин. – Вспомним и небесную семерку: тебе известно, что в каждой мировой культуре с глубокой древности есть свои истории о семи сестрах Плеядах.

– И семь этапов в жизни звезд, – прибавила Эрин.

Эрин вопросительно взглянула на нее.

– Рождение, зрелость, красный гигант, белый карлик, сверхновая, нейтронная звезда и черная дыра, – перечислила Эстер. – Звезда формируется, горит, взрывается и умирает.

– То есть она меняется. – Эрин внимательно смотрела на Эстер. – Проходит семь стадий жизни?

– Да. – Такой зуд восторга Эстер в первый раз ощутила в затемненной университетской аудитории, в день, когда впервые узнала о жизненном цикле звезды.

– А еще есть бесконечное множество мест, в названии которых упоминается семерка, – продолжала Эрин. – Дом о семи фронтонах в массачусетском Салеме, вдохновивший Натаниэля Готорна на роман, ставший классикой^[42]. Японский лес Семи божеств удачи в тысячелетней роще. Семь священных прудов на Гавайях, Лагуна Семи Цветов в Мексике, Семицветные пески на Маврикии, скалы Семь Сестер в Англии. Могу продолжать.

– В Норвегии есть водопад Семи Сестер^[43], – вспомнила Эстер. – Когда Аура была подростком, у нее в комнате висела фотография этого водопада. – Она вдруг словно наяву увидела страницу, которую Аура вырвала из «Нэшнл Джеографик» Джека и прикнопила к своей пробковой доске.

– Правда? – спросила Эрин.

Эстер кивнула. Ей представились поросшие буйной зеленью фьорды и семь потоков, вспомнилась история, которую рассказывала Аура, и она стала объяснять:

– Высокий водопад по другую сторону реки называется Жених. Отвергнутый после нескольких безуспешных попыток посвататься к сестрам, он проводит свои дни в одиночестве.

– Это зеркальное отражение легенды о семи сестрах-звездах. Безответная любовь – еще одна частая тема в мифах и сказках, – заметила Эрин.

– Думаешь, она тоже как-то связана с дневником Ауры?

– «Он подарит тебе цветы: забудь. Ты посеешь семена: помни», – процитировала Эрин.

– Это про кого-нибудь, кто остался в Дании?

– Кто же знает.

Эстер подобрала плеть Нептунова жемчуга^[44] и стала вертеть ее в руках.

– Значит, по-твоему, Аура выбрала семерку, потому что в ее любимых сказках о любви это число магическое?

– Да. Но интуиция мне подсказывает, что она выбрала семерку еще и потому, что семь – это число трансформаций, сама суть повествования.

– Объяснишь непосвященной?

– В нарратологии…

– Непосвященной, – со стоном напомнила Эстер.

– Хорошо-хорошо. – Эрин рассмеялась. – В академических кругах существует теория о том, что в каждом повествовании есть семь основных точек. Вроде семи этапов в жизни звезд.

– В повествовании бывают не только начало, середина и конец? – спросила Эстер.

Тетка покачала головой:

– Представь себе эти моменты как события, как семь этапов, через которые должна пройти главная героиня. Они понемногу меняют ее, заставляют надеть и сбросить семь шкур, выражаясь словами Ауры. И то, кем она станет в конце, сменив семь шкур, или семь историй, есть результат того, через что она пройдет, нося каждую из этих шкур.

Эстер сосредоточенно нахмурилась.

– Число перемен, – задумчиво проговорила она.

– «Шкура первая. Смерть», «Шкура вторая. Расплата», – проговорила Эрин.

Эстер в голову пришла мысль, которая заставила ее вздрогнуть.

– Думаешь, пронумерованные заголовки означают именно это? Думаешь, они говорят о событиях, которые происходили в жизни Ауры?

– Возможно.

Эстер вспомнила, сколько хрупкости в изваянии девушки на третьей фотографии. «Шкура третья. Приглашение». Почерком Ауры: «Может быть, она выбрала глубину. Может быть, она свободна». Глаза наполнились слезами.

– Третья запись… – Эстер проглотила комок и провела рукой по груди. – Прочитала – и стало больно.