– Ничего не говори… И не проси повторить, – добавила я смущенно и уткнулась лицом ему в шею, пряча глаза. – Мне страшно испытывать это чувство…

Дадиани прижал меня к себе еще крепче. Молча наклонил голову и поцеловал меня в шею. А потом тихо произнес:

– Я люблю сильнее.

И в будущем на каждое мое «Я люблю тебя» он всегда отвечал: «Я люблю тебя сильнее».

– А еще, – добавил он, – теперь ты должна мне три желания.

И кто бы мог подумать, каким окажется второе желание того, кто «любил» меня сильнее…

Глава 10

Ираклий

Блеск загорелой кожи, жгучие черные волосы, томный взгляд карих глаз и блядская улыбка.

Блядский образ.

Блядская она.

Вернулась прямиком из ада.

Весь ее облик, все поступки и слова кричат о том, кем она стала.

«Я не для семьи и не для серьезных отношений. Жизнь с тобой – это не то, о чем я мечтала».

Теперь я вижу, о чем она мечтала. Сигареты, клубы и внимание. Много мужского внимания.

Одного было недостаточно.

«Я не кусаюсь», – кажется, это первое, что Косова произнесла, увидев меня спустя шесть лет, пока я стоял в проеме и не мог пошевелиться. Смотрел на нее, совсем другую, и пытался осознать увиденное. А она? Она смотрела нагло, самодовольно, уверенно. Без тени сожаления в глазах.

Нет, детка, ты не кусаешься. Ты разом проглатываешь жертву, словно змея.

И сейчас она доказывает это. Стоит на подиуме, покачивая бедрами в такт музыке, которая только что зазвучала из колонок. Она и вправду решилась на это… Я недооценил ее.

Косова смотрит прямо мне в глаза с кривой ухмылкой на губах. Хочется сорваться и стереть эту улыбку с идеального лица. Она стала еще красивее – факт, который даже я не смогу отрицать. Однако красота теряет свою силу, когда уничтожает все глубокое и настоящее внутри.

Но стерва определенно не жалеет об этой утрате.

Она вообще ни о чем не жалеет. Даже о том, что стоит сейчас здесь – передо мной и пятерыми незнакомыми ей парнями. Хотя со Стасом она уже знакома. Не так близко, как им обоим явно хотелось бы, но все же знакома.

Все наши когда-то общие друзья ушли сразу, как только поняли, что происходит. Пытались остановить меня, достучаться до нее. Но бесполезно.

– Мы не будем участвовать в этом безумии, – твердо заявили они напоследок и покинули приватку.

Но мне было плевать.

Пусть стерва танцует. Пусть наслаждается мужским вниманием. Очевидно, ей нравится крутить задом перед незнакомцами. Так пусть крутит.

А я просто понаблюдаю. И постараюсь понять: осталось ли хоть что-то от той Косовой, которую я когда-то возводил на пьедестал? Той самой, которую я считал святой?

С губ слетает хриплый смешок. Глупый вопрос. Ответ на него передо мной как на ладони: я сижу в приватной зоне клуба, а передо мной у шеста стоит та самая святая, чье имя я не готов даже в мыслях произносить.

До моего слуха доносятся знакомые ноты. Я узнаю эту песню. Стерва включила мою любимую мелодию, под которую когда-то танцевала для меня стриптиз. Только для меня. Один на один. Без посторонних глаз.

Ну что ж. Святая стала грешной и грязной. А я? Сегодня я по локоть испачкался, связавшись с ней по пьяной дури.

Музыка заполняет пространство, и ведьма начинает свое выступление, но не использует шест по назначению. Движения плавные, соблазнительные, будто она сама музыка, сам танец. Она не утратила свой талант. Наоборот, стала ярче, горячее, сексуальнее.

Интересно, скольким она так танцевала за эти годы?

Этот вопрос прожигает дыру в мозгах. Ни к чему искать ответ на него.

Я уже знаю как минимум двоих.

«Янис…» – это имя крутится в сознании. Услышал его сегодня в их разговоре с Ромой.

Кто он? Сомневаюсь, что пастырь в церкви, которому она исповедуется. Скорее, очередной дурак, который ждет ее где-то за границей, слепо веря в ее верность. А она? Она здесь. Танцует перед компанией мужчин, флиртует и играет на нервах. Все в духе Косовой.

Она закрывает глаза и растворяется в танце. Каждое движение отточено до идеала и бьет по моему самоконтролю. Бедра плавно качаются в такт, руки скользят вдоль тела, наслаждаясь собственным совершенством. Она знает свою силу. Знает, как заставить смотреть на нее.

И я смотрю. Не могу оторваться.

Дерзкая. Раскованная. Не знающая границ.

– Кажется, пора остановиться, – голос Стаса сбоку режет слух, напоминая о чужом присутствии.

Я поворачиваюсь к нему. Внутри все кипит. Сегодня впервые мне захотелось расквасить его голову об стену.

– Тебе что-то не нравится? – холодно спрашиваю я. – Ты ведь сам хотел танец этой «прекрасной девушки». Вот, получай.

– Ираклий, – он цепко смотрит на меня. – Я понятия не имею, кто она и что между вами происходит, но это уже перебор. Я не хочу на это смотреть.

– Ты знаешь, где выход, Стас!

Он сжимает губы в тонкую линию, но остается на месте. Конечно, остается. Потому что хочет смотреть. Потому что до того, как решился спуститься к ней, он час не сводил с нее глаз. Наивный идиот. Слишком простой, искренний и милый. Косова таких съедает между делом – даже на полноценный ужин ей подобное не годится. Она ненасытна, амбициозна и тоже слишком…

Что слишком?

Перевожу взгляд обратно на нее. Она открывает глаза и смотрит на меня. Прямо, нагло, без единого намека на смущение.

Она слишком во всем.

«Сдайся! Уйди прочь!» – мысленно заклинаю ее.

«Я дойду до конца, если ты меня не остановишь!» – с вызовом в глазах бросает в ответ.

Медленно, словно дразня, она касается ног, ее пальцы скользят вверх по коже, задерживаясь на бедрах, а затем продолжают путь выше. Косова обводит грудь ладонями, чертя на ней узоры. Ее тело все такое же гибкое, пластичное, завораживающее.

Секунда – и пиджак соскальзывает с ее плеч. Ткань падает на пол, обнажая тонкие линии ключиц. Она разворачивается спиной, неторопливо стягивает топ. Под ним – ничего. Абсолютная нагота.

Я чувствую, как все внутри напрягается до предела. Рефлекторно подаюсь вперед, готовый сорваться с места, чтобы остановить ее, но в последний момент одергиваю себя.

Мельком замечаю остальных парней: их напряженные взгляды перебегают от нее ко мне и обратно. Они ждут разрешения или хотя бы намека на то, что им позволено наслаждаться этим зрелищем. Но им не разрешено. И они это знают. Чувствуют на всех уровнях.

Мой взгляд цепляется за ее спину. Знакомые очертания, которые я когда-то знал наизусть. Тонкая линия позвоночника, плавный изгиб талии, бархатная кожа. Но теперь я замечаю то, чего раньше не видел: татуировку. Черные линии прячутся в полумраке комнаты, а я слишком далеко, чтобы разглядеть рисунок.

Косова опускается на корточки с грацией хищницы и вдруг накидывает пиджак обратно на плечи. Я тяжело выдыхаю, как будто только что пробежал марафон, и откидываюсь назад, пытаясь взять себя в руки.

Она разворачивается ко мне лицом. Ее движения резкие, почти агрессивные. Топ летит прямо к моим ногам.

Смотрит на меня холодно, презрительно, с оттенком разочарования. Она сделала это специально. Хотела, чтобы я сорвался. Чтобы поддался ее провокации и вышел к ней.

«Заканчивай!», – вновь требую взглядом, стараясь сохранить контроль.

Но она растягивает губы в насмешливой и дерзкой улыбке, а в глазах ее теперь искрится злорадство.

Стерва продолжает свой танец. Музыка становится громче, ритм ускоряется вместе с моим сердцем. Она тянется к молнии юбки, расстегивает ее. Медленно-медленно. И вот короткий кусок ткани падает к ее ногам. Косова остается в одном удлиненном пиджаке, который едва прикрывает ее зад. Но при каждом ее движении ткань поднимается вверх, и я вижу кружевные трусики под ним.

Несмотря на весь самоконтроль, в штанах становится чертовски тесно. Я сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони. В комнате становится душно. И мне не нужно оглядываться на остальных, чтобы быть уверенным, что они тоже напряжены до предела.

Но она не смотрит на них. Играет только со мной: опускает пиджак с плеч и тут же возвращает его обратно. Дразнит, размазывая в моей голове границы между ненавистью и желанием.

Тянусь к стакану с коньяком и залпом осушаю его. Холодный алкоголь обжигает горло, но не помогает остудить жар внутри. Я смотрю на Косову и задаюсь сейчас только одним вопросом: как далеко она готова зайти?

Ответ приходит быстрее, чем я ожидаю. Ее пальцы тянутся к пуговицам пиджака. Плавными, завораживающими движениями она расстегивает первую.

Неужели она реально сделает это?

Я шокированно поднимаю взгляд к ее лицу и всматриваюсь в него. Кажется, мой мозг до сих пор не осознает, что передо мной она. Что спустя шесть лет я снова вижу Косову. Что она согласилась на это безумие вместо того, чтобы влепить мне пощечину и уйти.

Я вглядываюсь в ее глаза. Они блестят, словно от влаги. В них кипит острая, жгучая злость и безмолвное: «Останови меня…».

Или это просто я пытаюсь найти оправдание тому, что она творит?

Я уже не слышу музыку. Не вижу, что происходит вокруг. Только ее глаза.

Ее пальцы продолжают двигаться. Вторая пуговица расстегнута. И когда Косова касается последней пуговицы, я сдаюсь. Резко поднимаюсь с места. На ходу подбираю с пола женский топ и сквозь зубы приказываю парням:

– Все вон!

Она выиграла. Я проиграл.

Снова.

Кто-то однажды сказал: «Горячее сердце всегда ослепляет и проигрывает. Во всем». Этот человек был прав.

Ребята молча встают и уходят, не решаясь произнести ни звука. Но стерва остается стоять на сцене, довольная своей победой.

– Я медленно, да? – интересуется она с наигранной легкостью. – Прости, сейчас ускорюсь.

Игнорирую ее наглый тон. Подхожу ближе, хватаю ее за руку и тяну вниз со сцены. Как только мы оказываемся лицом к лицу, я слышу ее рваное, сбивчивое дыхание.

– С тебя достаточно, – выдавливаю я сквозь зубы и, подняв с пола юбку, всучиваю ей в руки вместе с топом. – Одевайся и проваливай.

– Почему? – ее губы снова растягиваются в этой мерзкой кривой ухмылке. – Ты ведь знаешь, как красиво я умею заканчивать танец…

– Да, я прекрасно знаю, на что ты способна! Ты только что продемонстрировала весь свой талант! – с презрением выплевываю я.

Мой взгляд скользит по ее лицу, шее, фигуре. Я не узнаю эту женщину перед собой. Она вроде похожа на ту, которую я когда-то безумно любил, но это лишь обманка, жалкая пародия. От той, настоящей, не осталось и следа.

– У меня осталось еще одно желание, и мне вот что интересно… – начинаю я холодно, безжалостно глядя ей прямо в глаза. – Если я скажу, что хочу, чтобы тебя здесь пустили по кругу, ты тоже согласишься?

Косова резко отшатывается, будто получила удар под дых. Самодовольная ухмылка мгновенно слетает с ее лица, остается лишь неподдельный ужас в карих глазах.

– Я просто пытаюсь понять, до какой степени ты готова опуститься, – добавляю я жестко.

И тут наконец она со всей силы отвешивает мне звонкую пощечину. Я даже не вздрагиваю. Этот удар не вызывает у меня никаких эмоций. Косова должна была сделать это раньше – до того, как согласилась на унизительный стриптиз перед всеми.

– Ты помнишь, о чем просил меня, когда я впервые для тебя станцевала? – ее голос дрожит то ли от гнева, то ли от обиды. – Я дала тогда тебе клятву, что никогда и ни перед кем не буду танцевать приватный танец. Шесть лет я держала ее. Ради чего? Чтобы ты вот так плюнул во все, что было когда-то важным для нас?

Резким движением она выхватывает из моих рук свои вещи и разворачивается к выходу. Но я не даю ей уйти. Ловлю ее за руку и разворачиваю лицом к себе.