Я вновь и вновь пытался оценить нависшую над нами степень угрозы. Раз этого американца дистанционно охраняли, значит, его статус явно не ниже военного советника. Но какого черта он делает в Дамаске? Я точно знал, что правительство Хафеза Асада с американцами не сотрудничало – курс уже был взят на просоветское направление. И это тоже неспроста, ведь СССР последние два десятилетия активно помогал сирийскому народу. Строил аэродромы, мосты, дороги, заводы… А у американцев все было иначе: прийти и забрать себе кусок пожирнее, а если нельзя, то разрушить. К тому же США пришли сюда недавно, без официального приглашения. Как бы они ещё не интервенты, но до этого момента уже недалеко.

Но какого же черта ЦРУ тут распустило свои щупальца и насколько все это серьезно? Город большой, его контролировать только силами полевых сотрудников невозможно.

Сколько их тут? Десять человек? Двадцать?

Мы с Игнатьевым наивно полагали, что мы проведем операцию тихо, возьмём «языка» и спокойно покинем город до того, как кто-то спохватится и поднимется шум. Более того, мы больше всего проблем ожидали от мятежного представителя сирийской армии – ведь у того есть людской и материальный ресурс. Несложно объявить нас врагами и кинуть ресурсы на поимку… Без подозрений такую деятельность можно провернуть как угодно – это же армия, правительственные силы. А в итоге мы смотрели совсем не туда! И все же я не думал, что ситуация безвыходная…

Поезд показался в прямой видимости – он уже тронулся с места! Из верхней трубы красного тепловоза валил густой черный дым – они там на самой грязной солярке, что ли, работают? Дешево и сердито, кого там экология волнует?

– Поживее! Шевелите копытами!

Однако бежать по открытой территории вокзала было странно… Да, предположить, что мы обычные пассажиры и просто опоздали на поезд – вполне можно. Но только если не брать в расчет тот факт, что противник знал о нашем примерном местонахождении. Мы как бы уже наследили.

Перешли на спортивную ходьбу – вот это уже точно странно. Теоретически, мы успевали.

В нас никто не стрелял. Никто не кричал вдогонку. До последнего вагона мы добежали без проблем, я первым ухватился за поручень последнего вагона-платформы, на которой везли штабеля досок.

Помог забраться Петру, а Шут запрыгнул сам.

Первым делом я оценил пространство позади поезда – все нормально. Никто не бежал… До нас как будто бы вообще никому не было дела! Надо же, неужели получилось?

Я тут же поймал себя на мысли, что слишком расслабился.

Рано судить, получилось или нет… сначала нужно окончательно выбраться из Дамаска, а уже потом думать, что делать дальше и куда двигаться. Есть замечательная пословица на этот счёт: не говори «гоп», пока не перепрыгнешь.

– Гром, нам нужно в вагон… – заметил Шут. – Мы тут как на ладони!

– Согласен!

Состав двигался медленно, около пятнадцати километров в час. Скорость постепенно росла, однако это происходило слишком медленно.

Добрались до конца платформы, дальше пошли ряды стальных водопроводных труб… Их обойти было сложно, но мы справились. А когда добрались до вагона-купе, то поняли, что оказались на том самом месте, где ранее мы накрыли всю эту компанию…

– Так… – прислушиваясь, задумчиво пробормотал я. – А вот это мне совсем не нравится!

– В первом же свободном купе можно переждать время…

Так и сделали. Все трое ввалились в первое же купе, где сидела пожилая женщина. Сирийка. В традиционных светлых одеждах, лицо скрыто.

На наше появление она отреагировала самым предсказуемым образом – чуть было не заорала. Но я вовремя среагировал и обратился к ней с просьбой не поднимать шум. Мол, мы из Мухабарата, на специальном задании.

Она вроде поверила, но неохотно. Все же мой арабский был плоховат по чистоте. Сначала сидела молча, забившись в угол.

Поезд постепенно набирал скорость. Вскоре в окне все начало мелькать, превратившись в сплошную серо-коричневую массу. Шли прямиком через город – насколько я помнил, километров через двенадцать, будет большой крюк.

– Гром, что дальше? – спросил Шут. – Покинем поезд при первой же остановке?

– Да. Но, придется немного подождать. До Хомса из столицы примерно километров сто пятьдесят, может, чуть больше. Но на половине пути будет небольшая железнодорожная станция – вот там мы и выйдем. Тепловоз работает на соляре и мазуте, это вовсе не скоростной электровоз. Учитывая нашу текущую скорость, а это около пятидесяти километров в час, стало быть, в нашем распоряжении есть примерно минут сорок. Зависит от того, будут ли проблемы на пути. А они будут – как-то все слишком просто получается!

– Просто? – искренне изумился Петр. – По-вашему, это вот было просто?

– Да! – в один голос ответили мы.

– М-м… я все еще не верю, что мы выбрались оттуда! Как же так вышло, что нас не преследовали?!

– Холодная голова! – снова в один голос ответили мы с Шутом. – Эти слова поймет только настоящий разведчик!

Несколько минут было тихо. Вдруг снова дала о себе знать моя верная чуйка – бляха-муха, чтоб я без нее делал бы?

Приоткрыв купейную дверь, я чуть выглянул наружу. По проходу шли трое – судя по всему, кто-то из персонала и двое неизвестных, в гражданской форме – джинсах и черных куртках.

Они громко стучали в двери, требовали открыть.

Я аккуратно вернул дверь на место, тяжко выдохнул. Ну вот, кто говорил, что будет легко?

– Шут, у нас гости! – негромко произнес я, глядя на напарника…

Глава 2. Наивный дурак

Мы подготовили стволы к бою. А что еще делать?

Заняли позиции – если, конечно, так вообще можно выразиться, учитывая размеры тесного купе.

Женщина-сирийка испуганно зажалась в угол. Ее можно понять. Сидела, никого не трогала, а тут ввалились какие-то непонятные черти с оружием и… тьфу! Все, чего ей сейчас хотелось, поскорее сбежать.

Шут справа, я слева. Завяжется бой, придется идти до конца – иных вариантов я не вижу! Впрочем, их всего двое – используя фактор неожиданности, ликвидируем обоих и валим отсюда поскорее! Ну, хоть какой-то план, учитывая общую чрезмерно напряженную обстановку.

На Петра было страшно смотреть – весь бледный, глаза по пять копеек. Несмотря на нормальную температуру, на лбу у ефрейтора выступили капли пота. Он не просто нервничал, он боялся!

Честно говоря, его немолодой возраст слабовато вязался с поведением. Что-то меня смущало. Вроде и не тряпка, но что-то такое было в нем, крысоватое. Да-а… И это его генерал-майор отправил на столь важное задание? Вести переговоры? Да оно уже провальное, только потому что ефрейтор… вернее, сержант, если верить ему на слово, своим присутствием мог все пустить коту под хвост. Или же…

Хм… ну не верю я, что у Калугина других, более подходящих кандидатов для такой задачи не нашлось. Впрочем, ему виднее. Правда, я допускал и тот момент, что Петр скрытный, но хороший актер… Тогда почему этот актер так себя вел на платформе перед поездом? Ведь он не знал, что мы уже его пасли!

Дверь неожиданно вздрогнула. По ней постучали снаружи.

Мы ждали, что она вот-вот приоткроется – открытая задвижка в свободном положении позволяла это сделать без проблем. Время словно загустело – шли секунды, а дверь не открывалась.

Поезд, ни с того ни с сего, вдруг резко сбросил скорость. По инерции нас потащило вперед. Весь состав заходил ходуном, а то, что плохо лежало или не было закреплено – все полетело на пол. Люди, что были в коридоре, тоже не удержались – судя по звукам, кто-то из них точно впечатался в пол или дверь. Послышались возгласы, ругань. Там, кстати, туалет совсем рядом был. Ну, судя по запаху.

Даже страшно представить, что происходило со всем грузом из досок, стальных труб и остального барахла, что вместе с нами сейчас ехало в Хомс… Это не землетрясение там случайно?

От неожиданности мы и сами едва удержались. Петр ударился головой о столик, зашипел от боли.

Нет, это точно не землетрясение! Но что могло послужить причиной такого торможения? Проблема с тепловозом? С машинистом? Повреждённое железнодорожное полотно? Опасное препятствие на пути?

Там могло быть все, что угодно. Главное, это как нельзя кстати, послужило поводом для того, чтобы противнику не входить в наше купе. Они и не вошли. Ни сразу, ни минутой позже.

А резко сбавивший ход поезд, практически полностью остановился. Будто бы кто-то из пассажиров потянул стоп-кран. Очень интересно, только совсем непонятно. Кто и почему?

– Что за ерунда? – хмыкнул Корнеев. – Гром?

– Нужно разведать.

Прошло около минуты. Шум за дверью быстро утих.

Мой взгляд упал на нашу пассажирку.

– Извините, но я рекомендую вам покинуть купе прямо сейчас! Для вашей же безопасности! – произнес я, обращаясь к сирийке по-арабски.

Та очень быстро сообразила, что мое предложение ее очень даже устраивает. Она и рада была уйти.

Не произнеся ни слова, она поднялась и, протиснувшись между санинструктором и столиком, открыла дверь. Вышла наружу и не оборачиваясь, скрылась из виду. Я выглянул из-за двери, следом за ее уходом.

В коридоре никого. Все нормально.

– Чисто! Нужно уходить, пока вообще есть такая возможность.

Поезд едва покинул черту города. За окном ещё различались редкие отдельные строения, но это уже не Дамаск. Вокруг холмистая равнина, почти степь.

– Куда? Обратно на грузовую платформу?

– Да, там спустимся вниз. Получится ‒ выждем, пока состав вновь начнет движение. Дальше уже будет проще… Если это тоже охрана того ЦРУшника, то нас искать точно не станут. Главное, чтобы они информацию о нас не передали никуда. А то еще кто нагрянет. Я и так не ожидал, что противник подстраховался таким коварным образом.

– Логично! Я первый?

Мы вышли в коридор. Уже тише я добавил:

– Нет. Жди здесь, присмотри за Петром. Не доверяю я ему, слишком много но…

Шут кивнул. Вернулся в купе, а я прежним маршрутом вернулся на грузовую платформу со стальными трубами.

Поезд встал окончательно. Вагоны замерли на отрезке пути в виде большого полукруга. С этой позиции было хорошо видно все остальные вагоны и даже сам тепловоз. Впереди, буквально в тридцати метрах от него, на дороге горело что-то красное… Валил густой, черный дым.

Вглядевшись получше, я похолодел. Проклятье, это же наша Тойота! Именно в ней наши товарищи везли американца и араба… но какого черта? Что тут случилось?

Рядом с переездом стояла ещё пара темных пикапов, тут и там люди. Это еще кто такие?

Я не верил, что Смирнов, Герц и остальные погибли. Не могли их так просто уничтожить… Да ещё и так глупо, на переезде. Как они вообще тут оказались?

Поезд уходил на северо-восток, а автомобильная дорога, по которой наши помчали в Тартус, шла на северо-запад. Что это, совпадение? Как они тут оказались? Разве что их реально преследовали.

Я спустился на землю, подошёл к нашему купе и постучал в окно, привлекая внимание Корнеева.

Знаками показал ему, что отойду на разведку и быстро вернусь. Тот подтвердил.

Многие пассажиры тоже выбрались из вагонов, смотреть – что же там произошло, и почему состав прекратил движение. Сирийцы – еще те зеваки. Так как я по-прежнему был в лёгкой одежде, смахивая на студента, да ещё и грязный от пыли, то не очень-то вписывался в общую массу. Пришлось принять меры.

Заскочил в следующий вагон, оказавшийся уже плацкартным. На третьем отделении разжился утеплёнными шмотками. Нет, не украл, а позаимствовал – я же благородный. Пассажирам было не до меня, все внимание наружу.

Облачившись, я вышел с другой стороны вагона. Вдоль всего состава пробрался почти до самого тепловоза.

Ну точно, это наша Тойота. Номерной знак тот же.

Жертв вроде бы не видно, сама машина выглядит более-менее целой. Последствий внешнего подрыва я не увидел, хотя дыры от пуль на корпусе заметны. Вероятно, их всё-таки преследовали. Кое-как оторвавшись, они приняли решение избавиться от машины и подожгли брошенную Тойоту для отвлечения внимания, а сами ушли. Черный дым, поднимающийся в серовато-голубое небо ‒ отличный ориентир на многие километры вокруг. Странно, что машинист тепловоза затормозил резко, будто бы не видел дыма… Вероятно, человеческий фактор – тот вполне мог отвлечься на что-то.

Я обратил внимание, что к тепловозу шли двое ‒ те самые, что едва не вошли в наше купе. Ну, точно – сотрудники американской разведки, а заодно и охрана того военного советника…