Что выберет Боец? Он покачнулся, оплетённый моей ногой, и изо всех сил попытался устоять, а я дал давление на «делариву», и Боец рухнул на задницу.

Усложнялась его ситуация тем, что он при этом не отпустил своего захвата – он-то и вытянул меня к нему на грудь. Боец лежал на спине, а я сидел у него на груди, смотря, что же он будет делать дальше. И он потянулся руками к моему корпусу, чтобы натянуть меня на себя и, очевидно, перевернуть, отыграв верхнее положение. Это пан или пропал. Всё потому, что отсюда прекрасно делается рычаг локтя – незамысловатое движение из начального курса борьбы. Хочу ли я выиграть быстро? Нет, я хочу задолбать. Заодно пусть почувствует, что такое не разминаться перед треней.

И я развернул свою правую ногу на стопу, поставив её у головы соперника, а после вообще забил её ему под плечо. S-маунт – не очень подходит, чтобы «мариновать», но зато более вариабельный в подвижности. Если грубо, то отсюда можно молниеносно переместиться в любой другой контроль. А когда на тебе вращаются восемьдесят четыре кило, силы тают на глазах. Что я и намеревался делать.

Мы же не боимся? Мы же чисто на технику работаем? Такая же была договорённость?

Силовой приём-переворот от Бойца я блокировал физикой и сразу же после совершил вращение на нём, разрушая напрочь его замок за своей спиной, перейдя на контроль коленом на животе. Сбивая дыхание нижнего, я снова перешёл в позицию на грудь, словно плюхаясь в кресло, услышав звучный выдох – верный знак того, что всё идёт по плану. И снова вращение, и снова колено на животе, и как следствие – очередное перемещение на самую мою любимую сидушку в этом спарринге, а по сути – удар тазом по лёгким и сердечной мышце.

Можно было бы на этом закончить, но я кувыркнулся в сторону, вставая в стойку.

– Хорош валяться, пойдём бороться в стойку! – позвал я Бойца.

И он вставал – медленно, зло, кряхтя, переворачиваясь на живот и уже оттуда, используя и руки, и ноги.

«Вот теперь ты готов к работе на технику».

И чтобы не заставлять человека ждать, я вонзился в его левый отворот куртки – точно так же, как он в начале этой схватки: жёстко, до выдоха с ноткой боли на грани стона. Перехватив его правую руку за рукав и не дав ей взять захват, я подкрутил таз под Бойца и, дёрнув вверх, вырвал спортсмена вверх, чтобы обрушить его перед собой на ковёр и снова взять контроль коленом на животе, повторив круг вращения в позициях верхнего.

Я не знаю, как он не сдался. Я бы уже капитулировал раза два – это как минимум неполезно для здоровья. И снова, уходя от партерной борьбы кувырком, я встал в стойку.

– Погнали, легко – на технику! – выдохнул я, ощущая, что моё дыхание тоже подсбилось.

Но на Бойца было страшно смотреть: красный, мокрый, дышащий, словно паровоз. Был бы он собакой – положил бы на своё плечо язык. И это случилось: он попробовал встать, и его согнуло пополам, а на пол изо рта хлынула концентрированная струя съеденного.

В ММА это называется «невозможность продолжать бой ввиду естественных выделений» – хотя когда тошнота была естественной?..

– Ну ё** твою налево, Витя… – поморщился Сэмпай. – Всё, Саш, хорош! Вить, беги за шваброй и ведром, надо это всё убрать.

И Витя поковылял в раздевалку.

– Спасибо за борьбу, парни! – произнёс я.

В воздухе запахло желудочной кислотой. В другой ситуации я бы пошёл за Витей и даже помог бы человеку убрать субстанцию с пола, но я не планировал с ними дружить. Мало того, добродушие и мягкосердечность в их среде трактуется однозначно как слабость. Притом если бы мы все разминались – все вчетвером – инцидента можно было бы избежать. А так их дружеское приглашение слишком уж походило на экзамен, который, похоже, был пройден. Что дальше? Вербовка? Узнавание, что я за тип такой? В непринуждённой беседе или как-то ещё?

– Давно занимаешься? – спросил Сэмпай.

– Прилично, не помню себя без борьбы, – выдал я, садясь на лавочку рядом.

– Так я понял, ты не местный, с Воронежа, да? А тут, в нашей глуши, что забыл? – спросил он снова.

– Я б не сказал, что Саратов – глушь. Очень красивый и передовой город, – ответил я и закинул удочку. – Меня по обмену опытом направили в закрытый город младшим научным сотрудником.

– И что ты там делаешь? – снова спросил Сэмпай, на этот раз улыбаясь.

– В основном младшие научные дела, – пошутил я уклончиво, но так, чтобы было понятно, что разглашать мне есть что.

– Ну, ясно. В понедельник придёшь в секцию?

– Я так и планировал, но вот чё-то получилось раньше, – ответил я, добавив: – А что у вас в городе можно за выходные глянуть, пока рутина еженедельная не началась?

Сэмпай усмехнулся, потирая подбородок:

– Если хочешь культурную программу – есть краеведческий музей, набережная, да цирк с клоуном Олегом Поповым. А если по-нашему – вечерком можно сгонять в «Металлист», там ребята собираются, боксируют.

Тула оживился, хлопнув меня по плечу:

– А ещё у нас в «Радуге» дискотеки ‒ огонь! Девчонки – хоть куда.

Боец, вернувшийся с ведром и шваброй, хмуро убирая совершённую им аварию.

– Ладно, Саш, раз уж ты такой бойкий, давай ближе к делу. Чайку попьём – потолкуем.

Он двинулся к выходу из зала, не оставляя вариантов для отказа.

– Чай – это хорошо. Только я без сахара.

– Будет тебе без сахара, – Сэмпай бросил взгляд на Бойца. – Вить, ты заварку в тренерскую купил же?

Тот кивнул головой.

Мы вышли в коридор, пахнущий сыростью и старым деревом. Сэмпай шёл впереди, его тень скользила по стенам, удлиняясь до нелепых, когда мы спускались по лестнице вниз. Боец шел следом и шёпотом спросил, так, чтобы не услышал «старший»:

– Ты на «Локомотиве» реально троих побил?

Я пожал плечами:

– Ну, один свалился сам, споткнулся.

Боец фыркнул, но в его глазах мелькнуло что-то вроде уважения и понимания, почему его так раскатали по татами.

Мы прибыли в предбанник парилки, тут был столик, чайник, в соседнем помещении находился небольшой бассейн. Я бы назвал это место спортивной сауной. Сэмпай воткнул вилку в розетку, и серебристый высокий чайник зашумел.

– Садись, – он указал на лавку, сам устраиваясь напротив. – Рассказывай, как младший научный до дзюдоистских схваток докатился?

Глава 5. Ключ

Хех, как-то у Нейта Диаза, профессионального бойца ММА, спросили: «Скажите, ваше курение не мешает вашей профкарьере в октагоне?» – и на это он ответил так: «Мне кажется, моя карьера в октагоне мешает моему курению».

Курение, как и употребление алкоголя, я не приветствовал в принципе. Но что ответить на вопрос, сколько правды можно выдать? Да и нужна ли она, эта правда? Обесценю-ка я его интерес, сбросив вопрос в яму с юмором:

– Будь моя воля, я бы просто боролся, но Родине нужны не только рукастые, но и головастые.

– А чем занимаешься конкретно?

А чем я конкретно занимаюсь, мне расскажут хмурые цифры – я-то в этой теме ни бум-бум. Всё-таки я больше сильный, чем умный. И снова надо уходить от вопроса.

– Коротко: меня в первый день спросили: «Сильные техники есть?» Ну, я ответил, что да. С тех пор таскаю станки с этажа на этаж.

– Так бы и сказал, что засекречено, – улыбнулся Сэмпай.

– А что у нас в стране не засекречено? – заговорщицки, с изрядной нотой юмора, произнёс я, чуть пригнувшись над столом.

Сэмпай наконец разлил чай из заварника по стаканам.

– Значит, в понедельник ты к нам приходишь…

Я взял горячий напиток, почувствовав, что всё идёт хорошо. Надо будет описать весь разговор в рапорте, заодно попросить инструкций.

Далее болтали ни о чём: о турнирах, об интересных спортсменах, о мыслях, что дальше. И в этот разговор Сэмпай вплёл вопрос о моём отношении к деньгам и дополнительному заработку. А я рассказал, что одно время подрабатывал на фабрике упаковщиком, но труд оказался тяжелее, чем за него платили. Тем самым я выказал ему свой интерес к лёгким деньгам. И я тут же получил приглашение на завтра – просто потусить вместе. Ответил я уклончиво, мол, было бы хорошо, но не уверен, что смогу. И, поблагодарив за приглашение, я откланялся, тепло и дружелюбно пожав всем руки.

Это был очень и очень насыщенный день. Я возвращался домой уставшим, почти тем же путём, что и приехал, однако обратно я уже платил за билет.

Войдя домой, я первым делом скинул с себя всё, помылся, прополоскал спортивный костюм в тёплой воде от пыли и грязи, в которой был после приключений под цирком и сидения с ниферами почти что на земле. Повесив его в коридоре на бельевую верёвку, я вынул из кармана накладной клоунский нос и пошёл к столу, достав листок бумаги с ручкой, принялся писать рапорт о проделанной работе. Нос был положен перед собой как трофей на память, жалко на нём не было автографа Попова.

Рапорт, в котором я постарался подробнее описать всё общение с функционерами преступной группы я начал с фразы: «Произведено знакомство с "Коброй", в частности с Сэмпаем, Бойцом и Тулой. Ко мне проявляли интерес в двух плоскостях: моя профдеятельность в закрытом городе как младшего научного сотрудника и меня как спортсмена-дзюдоиста. Был приглашён на воскресенье к ним в зал просто провести время. В частности, разговор был следующий… А далее, я изложил наши диалоги, в том числе те, что не показались мне важными, но что не кажется важным мне, то может нести какой-то смысл для цифр.

Ну, вроде ничего не упустил. Если возникнут вопросы – позвонят. Я посмотрел на телефон в прихожей и, свернув листок пополам, вышел в коридор – прямо в трусах и тапках – и пошёл к ящику.

Опустив листок в ящик с чувством выполненного долга, уже собирался идти домой, как рванувший порыв ветра через коридор и мою комнату пробежался по моему телу, а сверху донеслось предательское:

– Клац!

Гоня от себя плохие мысли, я поднялся наверх. Так и есть: дверь в мою конспиративную квартиру оказалась закрытой.

«Отлично», – подумал я, подёргав ручку.

Можно, конечно, вынести дверь с плеча, но тогда придётся чинить замок и спать в незакрытом помещении. Можно залезть через окно – его я оставлял открытым, но вряд ли это будет лёгкой прогулкой, как на этаж к Армену. И я слегка приложился к двери плечом.

– Если вы квартирный вор, то самый странный из них, – донеслось сзади.

Я обернулся.

Светлые волосы падали на её покрытые синей тканью плечи. На ней было пестрое платье в белый цветочек с юбкой ниже колен. Она была молода, чуть старше меня, и, приоткрыв дверь, наблюдала за мной. В её правой руке разместился железный чайник, явно только что закипевший и парящий от внутренней температуры.

Голубые глаза, алые губы с опущенными краешками, маленькие ушки почти без мочек, тонкая шея и высокая грудь, словно девушка переносила под одеждой две половинки грейпфрута.

И я – в трусах и тапках.

«Отлично», – снова подумал я, но произнёс другое, с усилием подняв взгляд с её груди в цветочек на голубые глаза под тонкими линиями каштановых бровей.

– К сожалению, я не вор, иначе был бы инструмент, – выдохнул я.

– Я вас раньше не видела. Вы кто – дяде Ване?

– Племянник, – выдохнул я. – Саша меня зовут.

– Мария, живу по соседству, – ответила она. – Что планируете делать?

– У меня окно открыто, вот собираюсь с духом пойти лезть снизу.

– Пойдёмте, от меня лезть ближе, – произнесла она и, смерив меня ещё раз взглядом, удалилась в квартиру, оставив дверь открытой.

И от её взгляда в моей голове пронеслись мысли – от самых смелых до самых поверхностных. Знакомство с Марией было приятной точкой для этого безумного дня.

Войдя в её квартиру, я заметил, что тут всё убрано и пахнет чуть ли не хлоркой. Мебель не потрёпана, а в таком же, как у меня, шкафу стоит сервиз – белый в синий горошек, – а на подоконниках нет привычных для девушек цветов.

Мария прошла в комнату и открыла окно, отодвинув сиреневую штору с белой тюлью в сторону, пропуская меня к окну.