Говорят, что план любой операции сразу ломается, как только она начинается, но сегодня было исключение из правил. Люди Жадобы растеклись по толпе сошедших на пристань ушкуйниках и начали некоторым из них шептать на ухо. Будущий мой компаньон подошел к мужику, который мало чем отличался от остальных и что-то тому сказал, после чего просто и примитивно, отойдя на метра три, показал на мужика пальцем. Стрела вонзилась Градяте в шею, после чего из кустов с криками выскочил десяток Филипа с Еремой, позади которых неуверенно держались пятеро юнцов.

Я пришпорил своего коня и помчался к пристани, за мной последовали и мои сопровождающие.

Сопротивления особого не было. Жадоба сам зарубил одного мужика, еще троих осадили десятники Филипа. Остальных всех, без исключения поставили на колени, а трое лучников взяли под прицел ушкуи, чтобы от туда никто не вышел.

– Я Корней Владимирович – хозяин этих земель. Вышемира в честной сшибке одолел. Тот пришел убить меня и всех моих людей. Тысяцкий дал мне эти земли, а сына Вышемира я взял сабе. С вами наряд держать хочу, какож было и с Вышемиром. Товар буде, торг вести хочу с вами в долях и вашим старшим – Жадобой! – определил я весь расклад, который видел по ситуации.

Дальше я отъехал, так как началось то, что я видеть не желал. Я сделал вид, что мне просто неинтересно. Люди Жадобы и некоторые другие стали просто резать и убивать других, которые и не пытались оказать сопротивление, так как сразу же получали стрелу в грудь. Поражало только, как ратники умудрялись разобрать своего и чужого.

Ну а после начался торг. Дележ выручки за последние рейсы. Первоначально Жадоба хотел скрыть сам факт необходимости дележа, но Шинора выручил меня и здесь. Он шустро нашел себе информатора, которого отвел в сторону, вложил что-то тому в руку и внимательно слушал. Оказалось, что выручили пираты-торговцы за последний рейс всего около 105 гривен серебром, а так же привезли вино, ткань, зерно на посев, да две семьи в холопы. То-то было мало посевного зерна, видимо расчет был на привезенное.

После торга разделили так, что 60 гривен я оставил ушкуйникам, как и большую часть вина, а вот ткань, зерно и холопов забрал себе. Довольны были все, тем более, что количество людей-речников резко убавилось.

– Так, а как далей? – спросил Жадоба.

Вопрос был закономерный. И предложить ему серьезный товар и направить куда-нибудь я не мог. Пока не мог, но меня волновала моя захаронка. Там еще столько вкусного, что было необходимо срочно ехать, однако, пропускать посевную никак нельзя.

– Поля засеем и пойдем, – подвел я итог своему рассказу о поездке к схрону.

Конечно, там, в месте схрона, близко не было реки, но притоки и сама Волга были недалеко, судя по карте. Новгород, который позже станет Нижним, не был вдали от места. Так что решил я разделиться – ехать частью верхом на конях без телег, так как проехать на них от Унжи до места не предполагал. Сани по снегу шли с трудом, а телегам еще сложнее. Телеги возьмем на ушкуи, подплывем параллельно месту, где должны будут ждать конные, телеги сложим и в путь. По моим расчетам день-два до места от реки. Грузимся и к ушкуям обратно.

Глава 20. Хлопоты

– Батюшка Василий Шварнович, ну дай ты мне этни артели на три седмицы? – в очередной раз я упрашивал своего тестя.

В Унжу Ростовский князь Василько, прислал людей, чтобы детинец подправить по весне, да все необходимое построить. Этот шаг говорит, что все эти интриги были согласованы как между князьями, так и на более низком уровне. Город не принадлежал Василько, но именно он отослал людей.

А просил я еще две строительные артели, в которой были и два каменьщика-кирпичника, умеющие печи ложить. Покушаться на зотчих, которые ставили новую каменную башню и не думал, на меня и так священники косо смотрят. Хотел еще и оружейника переманить, но пока никак. Да и куда человека приглашать – вот отстроить добротную избу с печью, да мастерскую, так и сам прибежит.

– Речи твои услада, аднако ж на три седмицы не дам, – отвечал Войсил.

– Две с половой седмицы, – начал торговаться я. – И корм им мой и оплата.

– Ну, добре! Лес не готов, а так – корм твой, – сказал Войсил и усмехнулся.

Вот змей, стройматериалов у него нет, артели простаивают, а их кормить надо, да и оплату как бы за простой тоже надо дать. Но пусть так, хоть что-то успеем.

– Якож живе Юрий? – изменил тему Войсил.

– Меня чурается, а Божану поважае, думаю все добре буде, – ответил я.

– Ты у паход идешь? – вновь изменил тему тесть. Любит он вести непредвиденно разговор и все то знает.

– Так! – просто ответил я, демонстрируя безэмоциональность.

– Сынов моих Второка да Третьека возмешь? Треба взять, воны те места ведають, – сказал Войсил.

– Добро вдвоя? Али и ратники аще? – спросил я.

Мне то нужны будут люди. Опасно, конечно, демонстрировать все то, что будет в схроне, но выхода особого нет. И брать то добро опасно и бросить ну очень жалко.

– Будуть ратники. Посев иде? Добре усе? – еще один вопрос от тестя.

– Слава Богу, токмо землицы мало, – развел я руки.

– Мало? Да боле моей, да холопов и закупов також, а ушкуи твои. Ты Унжу своим воинством узять сможаш? – усмехнулся Войсил.

– Не! Не треба – малы град, – сказал я и улыбнулся. А Войсил заливисто рассмеялся.

Мои поместья гудели. Ритм жизни, который я придал до посевной еще, ускорился. Мой Орел, сданный в аренду, прежде, всего на мое поле, трудился и день и при потемках. Я же загонял Араба, разъезжая по всем полям и следя за работой, Шах, сопровождающий нас, наверное, покрыл уже всех сук в округе. Но это и не плохо, надо будет только отследить выводок, да отобрать лучших кабельков.

Крестьяне, видя внимание хозяина, работали справно и если делали все по моему наущению и имели хорошую характеристику, то могли получить и куну за усердие.

Земля оказалась не так и плоха, были места с суглинком, но были и хорошие земли. Исходя из этого, спешно пришлось менять планы и некоторые земли, использовавшиеся больше четырех лет, что нужно было оставлять под паром, распахивали.

А когда я попросил о продаже навоза своего тестя, тот так смеялся, что чуть не задохнулся. Однако, продал, не дал просто так. Золу так же собирали, где могли. Но не только для удобрения, еще я получал из нее соду. Получилось удобрить, так или иначе, все поля. И я ожидал чуда.

Когда же пришла Божана еще до начала посевной, краснея и не подымая глаз, начала лебезить про обычаи, я не понял что происходит, насторожился. Оказалось, нужно было хотя бы сымитировать секс на нашем поле, где посажены семена из 21 века. Ну и похулиганили. Ночью, как подростки. Хотя по внешнему виду мы на взрослых мало походили.

Стройка шла масштабная. Артельщикам пообещал, если без ущерба качества раньше срока объекты сдадут – оплата пропорционально срокам. Работали и по ночам. Возле поместья выросли уже две избы и это за неделю, могли и быстрее, да задержка была с печами. Кирпич то мы заготовили, но печники, наслушавшись моих хотелок и матерясь только осваивали огромные русские печи. Особенно было новым то, что кирпич был несвойственной формы, отличающийся от распространенной в этом времени плинфы.

Военный городок так же строился, но своих мужиков я уже туда не посылал из-за посевной, поэтому форсированного строительства не было. Однако контуры будущего учебного центра определить можно было.

Одну присланную мне Войсилом артель строителей я направил на строительство водяной мельницы. Я предполагал, как минимум три таких вооружений, но подходящих водоемов нашел только два. Еще два ручья признал временно неподходящими. Может если расширить их позже, но сомневался, что энергии воды хватит для бил суковален. Несмотря на все мои черчежи на песке, даже на пергаменте, меня сочли на идиота. Пришлось делать шаг за шагом. Колесо, лопасти, жернова, кулачковые валы и так каждую деталь под пристальным вниманием. Только через неделю сложной работы, с помощью какой-то матери мы собрали мельницу. Когда же я выразил желание еще собрать механизм для вторых жерновов в одной мельнице, на меня уже не смотрели как на идиота, но как на деспота-рабовладельца. И это при том, что мельницей занималось только семь человек из артели, остальные же строили хранилища для готовой продукции и отдельно большое зернохранилище.

– Все поля покрыты семем, – продолжала свой доклад Мышана, а я рассмеялся.

Представил, как толпа мужиков покрывает поля своим семем, а моя управляющая их подгоняет. Это был уже в какой-то степени истерический смех. Я уезжал рано, приезжал поздно и не всегда приходил на тренировки к Филипу. Даже его десяток привлек носить заготовленный лес и доски для строительства учебного центра. А вот у Еремея открылся талант преподавателя. Так то и трех слов связать может не всегда, но уже десяток подростков так гоняет, что те за несколько недель как срочную в армии 21-го века прошли. Умеют еще мало, но дисциплина уникальная – в рот смотрят наставнику.

– Почали лядить две подсеки. Мужиков треба посылать на рубку леса, – докладывал уже Макарий.

Много начал и мало чего закончил. Нужно уходить, а тут еще что-то мутит Войсил. Его тиун через день у меня обретает. Ничего не говорит, но активно мотает головой. Неужели в эту страду ему ничего делать у себя?

Параллельно собирались в поход. Делали расчет, изучали карту, что я начертил по тому пути, что преодолели после моего появления в этом времени. Обращался и ко Втораку за пояснениями и к Войсилу, даже к Гавриле пришел за помощью. Тому польстило и мне пришлось принять его наставнический тон.

Сегодня, благодаря совещанию в доме, я смог быть раньше и уделить внимание жене. Натопили баньку, взял пива и квасу и пригласил женушку посетить это место, ставшее для нас уже волнительным и интимным.

– Любы мой! – в баню в одной нижней рубахе зашла Божана и нежно погладила своей ладонью мою щеку. – Притомился.

– Так страда. Треба так, любая, – я обнял жену и нежно поцеловал.

А дальше уже забытие. Спадающая рубаха, нежные и уже умелые руки любимой женщины, поцелуи и страсть.

– Што ты робила? – спросил я жену после того, как мы уставшие прилегли на лавку.

– Так, Юрия научала грамоте да цифири, – опасливо сказала Божана.

– То добро! – сказал я и поцеловал в щеку жену.

– Любы мой! – начала Божана, но остановилась.

– Што любая! – сказал я и потянулся за кувшином с пивом.

– Не праздна я, – смущенно почти шепотом произнесла любимая женщина.

Кувшин, который я уже держал в руке выпал, сам же я замер. Я не знал, как реагировать, и еще такой момент расслабленности. Нет, я хотел детей от этой молодой красивой здоровой, но самое главное – любимой женщины. Но это время опасности. Город, который стоит на границе Руси. А что если конфликт с марийцами, или к Городцу булгары пойдут, да и Унжу спалят. А еще представилась рязанская княжна с ребенком, прыгающая с городских стен. Какое будущее у детей? Пока все это как сон, игра. Да, Божана уже стала частью реальности в этом виртуале, но дети, как будут они здесь?

Любимая привстала с лавки и молча смотрела на меня, а с ее голубые глаза на фоне черных растрепанных волос наливались влагой. И вот первая слезинка покатилась по щеке.

– Да что ты, любимая, я хочу этого ребенка, очень хочу, только мне страшно, вокруг опасность, а дети маленькие беззащитные, но я счастлив. Ребенок от любимой женщины – это дар Бога. Только вот я уезжаю скоро, как ты тут без меня? И я не могу иначе, мне нужно ехать, – я говорил и говорил, уже и, заботясь, чтобы мои слова хоть как-то были похожи на древнерусские.

Божана с интересом уставилась на меня, как будто видит в первый раз. А я так хотел быть честным с ней – рассказать откуда, почему, все рассказать, но нельзя.

– Чудно, чудно, – повторяла она.

– Спаси Бог, любая моя! – сказал я, встал и закрутил любимую жену.

– Охолони, окоянный, – прокричала улыбающаяс жена.