А я поставил ее и начал целовать в щеки, по которым я позволил стекать слезинки, губы, которые говорят самые приятные слова, шею, руки. А потом была любовь, ее высшая телесная и духовная ипостась.

Глава 21. В пути

За три дня до моего отъезда на ушкуях в путь отправились Вторак и Третьяк, да с ними еще шесть ратников. Шли они одвуконь, но не для того, чтобы быстрее добраться, больше для того, чтобы впоследствии было кого впрячь в телеги. После долгих расчетов рандеву, речного пути и по суше было принято решение об их досрочном отбытии. Тем более, что Войсил дал им и дополнительные задания и в Городец заглянуть и в Новгород.

Уходил я к удивлению с легким сердцем. Тесть обещал присмотреть за Божаной. На волне радости от беременности племянницы, даже потребовал пировать с ним всю ночь, так что сердце то у меня легкое, а вот голова тяжелая с утра.

Пришел провожать даже Юрий. Уж не знаю, как его накачала Божана, но смотрел он на меня не злым взглядом, а с некой восторженностью. А когда я его обнял, то малец и вовсе заплакал, и слезы эти были, скорее, из-за растерянности и непонимания происходящего у него в душе, но парень не закрывается и это главное.

Божана, обняв, никак не хотела разжимать объятия, но постаралась не показывать ни волнения, ни бабьих истерик. Пообещала, что будет ждать и следить за хозяйством крепко.

Десять дней пути по течению ничем особо не приглянулись. Да, было красиво – не тронутая природа, ни одной пластикой бутылки. Тишина, вдоль реки в заводях утки, гуси. Люди Жадобы пару раз ловили такого осетра, что я, не будучи знатоком рыбы в серьез предполагал в них белугу. Икру при разделке гигантской рыбины хотели было выбросить, но я не позволил, даже сказал, что этот товар, если что готов покупать. Жадоба задумался. Засолка икры, как ее будут называть пятиминутка и жадное поедание деликатеса под недоуменные взгляды присутствующих. Нет, они тоже могли ее есть, но чтобы такое наслаждение, да после нормального обеда…

В Нижнем Новгороде, который так будет называться в будущем, мы остановились только пополнить припасы. По сути это была грандиозная стройка, пока еще мало претендующая на крупнейший торговый и промышленный центр. Но масштабам строительства я позавидовал. Мне бы так у себя в поместье.

Дальше Новгорода вперед следящих стало уже двое, да и сами ушкуйники надели, у кого были, брони и навесили топоры. Я так же одел свой доспех и долго рассказывал в очередной раз, какие китайские мастера молодцы, что только они и умеют такие делать и то на весь Китай два мастера. Заметил, как сверкнули несколько пар глаз у ушкуйников и понял, что переборщил. А ну как прирежут из-за уникальной брони во сне.

– Сура! – прокричал один из ушкуйников.

Ну, все теперь точно глаз да глаз. Пойдем по самой границе с Булгарией. Благо сейчас мир с ней. Но скоро, как говорят знающие люди, закончатся спорные территории и начнутся земли мордвы. А что мы, в смысле русичи, с мордвой? Да вроде ничего хорошего. И я решился и дал в пользование свой бинокль вперед смотрящим.

– Это божий глаз, как можно то так? – ушкуйник упал на колени и начал истово креститься. Это была реакция на просмотр окрестности в бинокль.

– Это механика и стекло, я стану робить это на своих землях, – спокойно сказал я.

– Кудесник, волхв, – прошептал ошарашенный простой средневековый парень.

Вот как так от христианского фанатизма и сразу к волховству и язычеству? Пришлось долго объяснять, что это прибор и сделать его можно. А еще пришлось приставлять постоянно на дежурство своего человека и как усиление дозора и от греха подальше.

Если до Нижнего время шло быстро и как-то незаметно, то в напряжении он стало вязким, вокруг стало много раздражительных людей. Кто-то ругался, были уже и мелкие стычки.

Первый день прошел нервозно. На ночь решили пристать в удобной заводи и выставили караулы. Люди так устали, что, когда начал лаять мой Шах на какое-то животное, проснулся только я, даже дозорные спали.

Наутро все получали мзды. Оказалось, что возле нашего лагеря, а на суднах осталась только часть, ночью бродили волки.

Дальше пришлось сложнее – ветер переменился, и пришлось свернуть парус, а грести активно против течения – еще то удовольствие. И уже когда отвлеченные физическим трудом многие расслабились, прилетела стрела. Одна, не попала ни в кого, но вся команда опять стала опасаться любого дерева вдоль реки. Ближе к вечеру дозорные увидели вдоль реки красную и белую ленту. Это был знак, что Вторак и Третьяк со своими людьми прибыли и идут вдоль реки, белая же означает, что все спокойно.

– Добро! – сказал я и попытался свериться с картой.

Место, где мы должны были пересекаться, на карте очерчено, как определено и место схрона. Получается, мы уже не далеко и скоро придется уже оставлять ушкуи и соединяться с отрядом Второка и Третьяка. Кстати не так давно узнал, что церковные то имена у них другие. Рандеву назначено в междуречье Суры и Мокши. И, как сказал Жадоба, если бы не весной выходили, то и не прошли бы – Сура сильно сужается и мельчает.

– Мордва! – прокричали вперед смотрящие.

Началась суета, ушкуйники начали сбивать друг друга с ног, спешно вооружаться, у кого-то упал топор, гребцы покидали весла.

– Стоять! На весла! – закричал я и вырвал бинокль у дозорного.

Суета начала прекращаться, а на втором судне, где был Жадоба и вовсе порядок был.

Поправив бинокль, я начал рассматривать группу всадников, которые были в трех километрах от реки. Наведя резкость, я рассмотрел среди отряда в человек сорок Третьяка.

– Свои! – крикнул я. И уже шепотом добавил. – Надеюсь.

Весьма странно – незнакомые всадники, но среди них не связаный, а спокойно стоящий Третьяк.

Отряд всадников двинулся в сторону реки, и я попытался рассмотреть лицо Третьяка. Оно было веселым. С таким лицом не предают и под принуждением не находятся. Скоро мы уже сидели за костром, оставив, впрочем, в бронях большую часть наших людей.

– Это Антяс, вон сотник конной рати мокши, – представил мне Третьяк предводителя мордвинского отряда.

Потом так споро стал говорить на незнакомом мне языке, что я и поразился. Я-то тут себя гением считаю, а тут такое знание языка, а ведь слышал, как Третьяк и на других говорит. Они с братьями частенько практиковались.

– Антяс шукае татарву, на другим береге Суры шли татарские сотни. Воны пограбили селище и ушли, – начал описывать проблему Третьяк.

А я застопорился. Какие к лешему татары, под которыми понимают монголов. Они сейчас возле Калки где-то, или южнее. Ну, если верить картам из 21-го века. Да и сама битва объединенного войска с экспедиционным корпусом монголов не состоялась, чтобы те пошли на булгар, да и южнее они пойдут.

– Пошто татары тут? Где войско их? – задал интересующие меня вопросы.

– То не ведомо, но великого войска нет, – Третьяк перевел слова Антяса.

– Третьяк, а ты пошто якшаешся з мордвой? – спросил я и сразу осекся. Вопрос ужасно не корректный.

А что они практически всем семейством делали тут, в мордве? Ну или на границе с Рязанью? То же, что и сейчас – разведка.

– Про то не треба, – зло сощурился самый младший из четырех сыновей Войсила.

– Добро, што делать? – решил перейти к делу я.

А дело было в том, что нам предлагали помочь истребить монгольский отряд. Больше, чем сто пять человек вооруженных и готовых к бою в сжатые сроки племя собрать не сможет. В то же самое время отряд монголов уже разорил одно крупное селище и может так тут хозяйничать еще дня три-четыре, пока не подойдет подмога к мокшам.

Глава 22. Битва перед Калкой

Я слушал, а сам размышлял. Откуда все же могут быть здесь монголы. Предположить, что я попал в параллельный мир – самое простое для объяснения несовпадений истории. Но с другой стороны, монголы всегда разведывали пути и тропки, как к нападению, так и к отступлению. Если учитывать, что мы сейчас на территории будущей Орды, то разведка оправдывается. Кроме того, Судебей и Джебе наверняка не могут быть уверенными в исходе битвы с русскими князьями и рассматривают различные пути отхода. Или новых данников ищут, да и просто разведывают ситуацию. Впрочем, я пришел к выводу, что все вполне логично. Кроме одного – брать людей в плен. Они же сковывают движение.

– Полоняные в телегах, али ногами идуть? – спросил я.

– У телегах, а других посекли, – перевел Третьяк.

Ясно взяли все телеги, что были в поселении, сколько влезло добра и людей – везут, остальных в расход. Рациональные ребята, хотя все равно скорость движения у них упадет.

– Так людей и у нас мало, а татар кольки? – все не унимался я.

Признаться самому себе – хочется наказать монголов, тем более и не особо подставиться – ведь основная масса нашей стороны будет мордва, точнее мокши. Но, реально боязно. Ну не хочется мне как русские Мстиславы – недооценить врага, правда и то событие еще не свершилось. Но все же.

– А пошто то нам? – спросил я. Да цинично, но, если я буду рисковать, или тратить свои, к примеру, боеприпасы, так как намерен из своей шайтан-трубы с 500-600 метров пострелять.

Спросят про винтовку? Так уже спрашивали и на удивление, все рассказы не вызывали отторжения. На колени никто не становился и не молился. Похвала сказочному мастеру-китайцу звучала громко. Прекрасное далеко! Там и коровы летают, и люди в туалет лепестками роз ходят.

– Так потребны девы – дадут, рухляди також, сребра у них мало, но коней дать могут, тольки куды ты коней – то? – переводил Третьяк длинный монолог Антяса.

– Девы не потребы, рухлядь потребна, аще кони вельми потребны! – сказал я и началось уже обсуждение плана.

Монголы находились не далеко, десяток разведки мокши шел по следу и постоянно сообщал их передвижения. В целом направление движения монголов было на юго-запад. Получалось отряд километров под десять-двенадцать на юго-восток от нас. Час перехода или полтора при сбережении коней.

– Третьяк, где твои люди? И кони будут? – спросил я.

Лагерь находится за ближайшим холмом, там все и находились, а наши ушкуи срисовали еще часа два назад и это был тот разведывательный десяток. И не была ли стрела, которая прилетела по пути с берега монгольской?

И кони нашлись и еда. Но вот общего плана долго не находилось. Предлагался наскок. Лихой наскок смертников, только я не хотел ни сам погибать, ни людей гробить. У нас была своя битва на Калке, и нужно было ее не проср… ну не проиграть, конечно. Все мои предложения отметались. Я же предлагал тактику наскок-отход. Но, все как один, средневековых стратега ссылались на свою доблесть и веру в победу.

Пришли в итоге к следующему. Я приближаюсь на метров семьсот и стреляю, когда же монголы пойдут на меня, то разделенный отряд будет бить монголов с флангов, постепенно беря их в ловушку. Многие военачальники посчитали именно меня глупым смертником, но так как я смертник я обозначил, как именно я хочу положить свою буйну голову. У мокши было девять телег с броней, припасами и запасами оружия. Я их потребовал и мне решили их дать. Филип же долго меня отговаривал, но решил свой десяток оставить со мной. После чего со мной решили остаться и семь взятых нами новиков – те, которых учил Еремей и шесть ушкуйников. Остальные речные волки оставались в своих посудинах.

Сборы долго времени не заняли. Я взял свое оружие, все патроны, которых оставалось меньше сотни, пистолет с двумя обоймами, арбалет с двадцатью титановыми болтами. Филипповские ратники взяли копья и шесть луков. Арбалет я отдал Еремею. Он пробовал с него стрелять, и получалось, несмотря на то, что на дух не переносит стрельбу из лука. Бинокль я отдал Третьяку, в свою очередь оптический прицел винтовки тоже более-менее мне в помощь. Условились и сигналами. У наших союзников был рог.