Диана Фад: Замуж за бомжа или фиктивный брак

Глава 1

– Степан Викторович, можно? – мой секретарь, который начинал работать при моем отце совсем молодым, заглядывает в дверь домашнего спортзала.

– Ну рискни, – выдавливаю из себя, лежа на татами.

Только что соскочил с брусьев, подтянувшись больше сотни, и теперь приятная боль в мышцах еще напоминает мне о том, что у меня кроме мыслей в больной голове еще и тело есть. Причем тело красивое, подтянутое, загорелое.

Девки слюной истекают, а мне по хрен.

Павел Иванович на полусогнутых подходит ко мне, опасаясь за свою нервную систему. Зря только за нее, я ведь и скрутить в узел могу, если мне не понравится, что он скажет, а мне не понравится, я уже знаю.

– Расписание на сегодня, – произносит как приговор себе Паша.

Медленно поворачиваю к нему голову, стреляя в мужчину взглядом, тот почти оседает на полусогнутых, но держится, гад.

– Если ты возомнил себя бессмертным, то продолжай, – на моем лице, видимо, отражаются такие хищные эмоции, что Павлуша начинает мелко подрагивать, однако продолжает.

– Через час у вас встреча с начальником стройки в Новоподрезково, затем совещание с учредителями. В мэрию вы должны попасть к четырем, после обсуждение нового контракта в ресторане, затем…

Гантель летит прямо в цель, но Павлуша, уже натасканный завсе годы работы со мной, уклоняется и облегченно выдыхает, подпрыгивает, когда железяка шмякается на пол.

– Продолжааай… – тяну угрожающе я.

Мой секретарь уже знает все мои привычки и на всякий случай отходит на пару шагов к двери. Летающие гантели – это так себе, цветочки еще. Нет, я, конечно, не горю желанием попасть в Павлушу, но какое же удовольствие шмякнуть что-нибудь на пол поблизости от него. Посмотреть, как он отпрыгнет в своем безупречном костюме, а потом поправит серебристый галстук. Всегда идеально выглядит, ни пылинки на белоснежной рубашке, воротник того гляди горло передавит.

– После ресторана… – осторожно начинает Павлуша.

– Стоп, вот здесь тормозни, – одним прыжком вскакиваю с татами, накидываю полотенце на шею.

Павлуша ждет терпеливо, прижимая к себе папочку с записями.

Обхожу его, направляясь к столику, где стоят бутылки с водой. Мне ее специально привозят из Франции. Беру одну бутылку, откручиваю крышку. Пью прямо из горлышка, игнорируя бокалы, что стоят тут же на подносе. Каждое утро прислуга начищает все в спортзале до блеска, меняет воду, полотенца. Вечером тоже, если я посещаю свой спортзал. Бывает, после работы приезжаю таким взвинченным, что только спорт до седьмого пота меня успокаивает, ну или секс.

Ставлю почти допитую бутылку обратно и смотрю на себя в большое зеркало на стене. Когда я проектировал зал, то сделал одну стену полностью зеркальной, чтобы видеть, как занимаюсь. В итоге некий нарциссизм во мне все же есть. Вот и сейчас придирчиво осматриваю широкие плечи, кубики на животе, подтянутый зад как крепкий орех. Как девка, тьфу.

– Так, Павлуша, еще одна попытка прочитать мне мое расписание, – поворачиваюсь к секретарю, усаживаясь на высокий табурет у барной стойки.

И да, у меня в спортзале есть бар. Витаминный, ага. Думал, буду пить коктейли с сельдереем там, зеленухой всякой. Хрен вот. И приготовят мне, и принесут в запотевшем бокале, а ни с хрена. То времени нет, то желания. Барная стойка с холодильником и мощным блендером есть, а желания пить эти коктейли нет.

– Степан Викторович, – укоризненно вздыхает Павлуша, а я поднимаю возмущенно красивую бровь.

Этот жест у меня отработан до мелочей, даже слов не надо. Как правило, он действует лучше всяких угроз. Павлуша сразу подобрался и сделал что-то невероятное. Вытер свой лоб своим же серебристым галстуком. Видимо, беднягу совсем пробрало от волнения.

– Я тебе помогу, – милостиво говорю секретарю, – Все убираем, оставляем только ресторан. Причем только мне, никаких встреч.

– Степан Викт… – начинает бледный Павлик.

– Слушай, Павлуша, – тот морщится, не любит, когда я его так называю, – Вот скажи мне, зачем мне все эти миллиарды, а? Что в этом хорошего, для чего я живу не своей жизнью, а вот по твоему этому дурацкому расписанию? Немогу заняться тем, что мне нравится, не могу с нормальной девушкой познакомиться, чтобы только я ей нужен, а не деньги мои. Вот скажи, я тебе нужен? Как человек нужен?

Мой секретарь морщится, словно лимон проглотил, потом вспоминает, что нельзя эмоции так явно выдавать.

– Завтра в шесть утра у вас самолет в Сочи, – ничего лучше не придумал Павлуша, чтобы разозлить меня еще больше.

– Да что ты говоришь?! – издевательски смеюсь в ответ, – И что мне в этом самом Сочи делать?

– Насчет строительства сети отелей….

– Тааак… Все! – спрыгиваю с барного стула и иду на выход, -

Машину, костюм, рубашку, обувь и кофе… И все это в обратном порядке.

Павлуша оживляется, бежит выполнять мои указания, а я иду в душ. Там долго стою под тугими струями воды, делая контрастный душ, то горячий, то ледяной… Эк меня пробивает. Так надоело все, что хоть волком вой. Интересно, что будет, если я вот прямо сейчас все брошу и свалю куда-нибудь на хрен. Что будет делать отец? И как сделать так, чтобы свалить и никто не узнал? Помереть если только. Хотя нет, так все узнают. Еще бы «скончался наследник и единственный сын олигарха Грачева. Ушел в самом расцвете сил. Был неженат, дурно воспитан, раздражен и всем недоволен. Запомнился всем своим бешенством, издевками, ненормальными выходками. Короче, одним психом стало меньше». Да, что-то так себе звучит. Надо бы немного карму себе подправить.

Выхожу из душа, обернув полотенце вокруг бедер. На специальной вешалке уже готов темно-серый костюм, черная рубашка. Быстро одеваюсь, подбираю часы, запонки, галстук. Приглаживаю рукой волосы, забыв про расческу. На столике у дивана в викторианском стиле уже стоит чашка с кофе, больше ничего. Я не пью кофе с сахаром или сливками, только черный, крепкий.

Через десять минут я уже сажусь в машину, которую подогнал к дому водитель. Ламборгини последней модели, матово-черная, моя любовь. Я готов ее мыть, полировать часами, но меня не поймут. Вообще машины моя страсть, я их меняю как перчатки. Обожаю скорость и звук мощного движка под капотом. Да и вообще, я себя люблю, а свои игрушки берегу. Но даже это в последнее время мне надоело. Кризис среднего возраста и это в тридцать лет. Надо бы к психологу походить, может что умное подскажет. Мне настолько скучно жить, что я даже готов терпеть эту нудятину в виде встреч с мозгоправом. Да, надо. Займусь этим на днях.

Глава 2

День длинный и такой насыщенный встречами, что, когда я вхожу в ресторан, уже готов послать всех на три буквы, но нельзя. Отец мне башку оторвет, если я профукаю контракт с этими китайцами. А те кивают, как болванчики, сложив ладошки у груди. Невольно дергаюсь, чтобы повторить их улыбки и жесты, но в последний момент морок спадает, и я просто протягиваю рукув обычном русском пожатии.

Китайцы еще больше расплываются в улыбках и жмут мою лапищу двумя руками. Первый раз в России, что ли? А вот это наводит на мысли.

– Павлуша, а где переводчик? – не оборачиваясь, шиплю на своего секретаря, пока у меня с китайцами тут полный затык.

Так и стоим около стола в ресторане, жмём поочередно руки.

– Тут где-то, – беспомощно оглядывается по сторонам Павлик.

– Быстро мне приветствие на китайском, погугли, твою мать, – бросаю ему, продолжая улыбаться своим будущим партнерам, переходя к третьему кругу пожатий. Никак остановиться не можем, так им понравилось.

– Nínhǎo, – произносит какое-то заклятие за моей спиной Павлик.

– Чего?!

– Это привет.

– Еще раз.

– Nínhǎo, – повторяет по-другому Павлуша.

– А че изменилось?

– Это «здравствуйте», – подсказывает секретарь.

– И как говорить?

– Но лучше nǐmenhǎo, – вживается в роль китайца мой секретарь, – Приветствие для группы лиц.

– Какое?

– «Здравствуйте».

– Это я слышал, а последнее что?

– Тоже «здравствуйте», но для группы лиц.

– Ты сегодня точно не с той ноги встал, – делаю я вывод и слышу позади себя обиженное сопение, – Nǐmen hǎo! – снова улыбаюсь китайцам, опять пожимаем друг другу руки.

Те совсем расцветают и что-то лопочут мне в ответ. Тут к столу подходит запыхавшийся переводчик, извиняется, и всё становится намного проще. Через час условия контракта обсудили, всех и всё устроило. Провожаю довольных друзей Поднебесной на выход, а сам срываюсь в клуб, где меня уже ждут друзья. Впереди два выходных, можно и оттянуться.

Далее всё по накатанной. Выпивка, девочки, музыка.Приветствую двух друзей, что постоянно тут зависают, и вместе тупо наливаемся, пока в глазах не начинает двоиться.

– Вот ты, Степашка, последнее время как волк на всех кидаешься, – обнимает меня за плечи Игорек, мой школьный товарищ. Точнее, даже не школьный, так как мы втроём ходили в элитную закрытую гимназию для мальчиков, – Чего тебе не хватает?

– Драйва нет, Гоша, – чокаемся, одним глотком вливаю в себя вискарь за триста баксов, – Всё надоело.

– Это потому, что ты псих, самый натуральный, – гогочет Игорек, – Нам всё нравится, всё устраивает. Папаши наши в своё время подсуетились, теперь только сливки пожинать.

– Я работаю, – огрызаюсь в ответ, кидая в рот кусок тонкой буженины с тарелки.

В клубе так орет музыка, что я Гошу едва слышу. Второй наш товарищ наблюдает, сидя напротив и наклонившись к нам.

– Да что за работа? Бизнес у вас налажен, сиди в офисе и штаны протирай, – отвечает Леха, разливая еще вискарь по бокалам.

– Я работаю! – повторяю уже с вызовом, бросая сердитый мутный взгляд на друзей.

– Так и мы так же работаем, как и ты, – лыбится Игорек.

– Вы дармоеды, – киваю им.

– А ты псих, тебе всё чего-то не хватает. Мы звали тебя потусить на Новый год, ты не хочешь, покататься на джипах в Эмиратах тоже, что ты хочешь?

– Морды ваши не видеть хотя бы неделю. И морду Павлика тоже, – оглядываюсь на соседний стол, где сидит мой секретарь, прижимая к себе папку с контрактом.

– А вот принеси нам справку, что ты не псих, и мы от тебя отстанем, – кричит, пытаясь перекричать музыку, Игорек.

– Да легко! – загораюсь я, – Прямо сейчас и принесу.

– На спор! – тут же встревает Леха, – Приносишь справку и месяц живешь как обычный трудяга без своих этих тачек, таунхаусов, слабо?

– Это еще зачем? – какой-то червячок сомнения все еще трезв в моей голове.

– Чтобы хандра тебя отпустила, – ржет Игорь, – Это ты, Леха, здорово придумал. А что, побудешь без своих золотых карт, водителей, секретарей и поймешь, что всё это приносило тебе радость!

– Без Павлуши? – пьяно ворочаю я языком.

– Тем более без Павлуши.

– Он мне нужен, вы что?

– Вот видишь, Гошка, он уже понимает, что ни хрена сам не справится, – разоряется Лешка, – А говорит, что не псих. Значит, ты трезвомыслящий…человек, – с паузой еле выговаривает трудное слово друг, – И явно псих.