Эмилия Грин: Отличница

Глава 1
Роза Леднева

– Сегодня утром Максима Леднева задержали.

– Задержали? – Я нервно провела ладонью по волосам, надеясь, что это какая-то неудачная шутка.

– Накрыли всех: от заказчиков до мелкого шакалья. Этот Леднев с утра приехал за деньгами. Не так давно взяли его в оборот… Прости меня, Роза, я не мог ничего тебе сказать, эту операцию мы готовили не одну неделю.

– А Леднев… – он коротко вздохнул, – так, их шестерка. Нам нужен был выход на тех, кто крышует весь Октябрьский район. Там целая банда. Торговля оружием. Вооруженные разбои. Есть где разгуляться… – От неожиданно холодного жесткого взгляда отчима у меня мурашки по спине побежали.

– Дядь Сереж… Вы что-то путаете. – Я гулко сглотнула, опасаясь, что меня может стошнить. – Какие еще разбои?! Максим в футбол играет… Он… не мог…

Отчим с тревогой вглядывался в мое лицо, он явно старался помягче преподнести мне травмирующую новость, но я просто отказывалась ему верить.

– Пойдемте! – Я стремительно поднялась, но, сделав пару шагов, почувствовала резкое головокружение – в виски будто вставили раскаленные прутья.

Я начала оседать, цепляясь за спинку стула и вместе с тем чувствуя, как усиливается мандраж.

– Роза… милая… – подскочила ко мне бледная как мел мама и обняла за плечи. – Ты лучше присядь… – Всхлипнув, она крепко меня обняла.

– Нет. Надо ехать… Это какое-то недоразумение… Дядь Сереж, поехали! Нужно скорее во всем разобраться и освободить Максима. У него сегодня важный просмотр. Вы понимаете?! – Мысль о том, что этот арест может отразиться на карьере Максима, разрушить ее, была просто невыносимой. Она уничтожала меня.

Все это какое-то нелепое, жуткое недоразумение.

Максим не мог. Просто не мог. И точка.

– Роза… – негромко обратился ко мне отчим, перехватывая за талию, – тебе надо успокоиться. – Он смотрел на меня с волнением. – Присядь, выпей чаек. А потом мы поговорим. Хорошо? – звучало слишком заискивающе и мягко, будто я пациентка дурдома.

– Выпить чаек? – Я гортанно хохотнула. – Дядь Сереж… – Я попыталась вывернуться из его хватки, но вновь почувствовала, что не могу устоять на дрожащих ногах… – Дядь Сереж, поехали к нему… Просто поехали… Пожалуйста… мы должны во всем разобраться… У него карьера рушится… – сквозь гул в ушах произнесла я. – Вы слышите? Вы меня слышите…

– Роза! Успокойся! – Отчим слегка меня тряхнул. – Успокойся и послушай! Сегодня тебя к нему не пустят. Взяли всех, кто так или иначе связан с Октябрьским ОПГ. Это очень резонансное дело…

– ОПГ? – Меня пробрал глухой хриплый смех, руки тряслись. – Бред какой-то… Мы во всем разберемся, и Максима выпустят…

– Помнишь, я предупреждал тебя насчет Тузовского? – тихо спросил он, помогая мне сесть на стул.

– Д-да… – выдавила из себя я не в силах выносить сочувственный взгляд мамы.

Она стояла напротив меня, возле стола, шмыгала носом и этим провоцировала во мне раздражение.

– Леднев работал на Тузовского. Их там целая компашка. Легких бабок срубить захотелось… – голос отчима дрогнул и затих. – Сожалею только, что я ничего тебе не сказал. Шестерками занимался майор Ковтун. Я увидел ваши фотографии несколько дней назад, но уже, судя по всему, было поздно…

Меня словно молнией прожгло.

Теплый апрельский день. Наша прогулка до ломбарда. Внезапная встреча с Тузовским. И мой адресованный Максиму вопрос:

– Ты общаешься с Тузом?

И его мгновенный ответ:

– С чего ты взяла?

И все.

И наш хрупкий счастливый мир рухнул, разбившись о его ложь.

– Роза, возможно, тебе придется приехать на допрос… – извиняющимся голосом оповестил меня отчим.

Я истерично расхохоталась, услышав, как всхлипнула мама, сверля меня потрясенным взглядом. Судя по тому, как дрожало полотенце у нее в руках, она понимала, насколько глубоко я увязла в этом парне…

Сообразив, что самостоятельно собраться я не смогу, отчим достал из аптечки какую-то таблетку, после чего, заставив меня ее принять, помог дойти до комнаты, придерживая за плечи.

– У Розы украшение пропало… – фоном услышала я голос матери и почувствовала, как мир внутри задрожал, пытаясь свести меня с ума.

Она ведь не думает, что это Максим мог взять?

Забравшись в кровать, я сама не поняла, как отключилась. Проснулась уже на закате. Не сразу получилось подняться: ноги все еще ощущались ватными. Почувствовав, что меня лихорадит, я натянула халат и в полностью разобранном состоянии вывалилась из спальни.

– Милая, ты проснулась? – Мама вышла ко мне из гостиной, окидывая обеспокоенным взглядом.

– Да… Где отчим? Мне надо с ним поговорить…

– Роза, он вернется поздно. Но пообещал, что завтра устроит тебе встречу со своим коллегой. Ты сможешь задать все интересующие вопросы. – Приблизившись, она заправила мне за ухо выбившийся локон.

– Завтра… – опустошенно вздохнула я, пожимая плечами.

– Пошли ужинать. Все равно пока ничего сделать нельзя. – Приобнимая меня, пробормотала мама.

– Я… не могу, пока он там.

Вернувшись в комнату, я легла и принялась бездумно пялиться в потолок. Отчима не было. Никаких новостей о Максиме не было. И я понятия не имела, что делать.

К ночи, когда, очевидно, закончилось действие «волшебной» таблетки, меня снова накрыло – я выла белугой, подозревая, что ничем хорошим для нас с Ледневым это не закончится.

В итоге крепко зажмурилась, не до конца понимая, где сон, а где явь…

…Максим притянул меня к себе, и я вдруг оказалась зажатой между его мощным телом и кроватью. Тогда наши губы слились в нетерпеливом поцелуе.

По телу пробежала крупная дрожь, когда его язык коснулся моего.

Мы тесно прижимались друг к другу. Ошибиться в том, насколько сильно Максим хотел меня – было невозможно. Я едва не застонала, когда крепкая рука Леднева заскользила по моей спине и ниже.

– Тебе удобно в этом платье? – Горячая ладонь пробралась в разрез и медленно двинулась от моего бедра к самому чувствительному месту на теле, пальцы замерли на кромке кружевных стрингов.

Я тихо всхлипнула, когда Максим зажал мое бедро своими ногами, усилив сладкое давление. В ту же секунду я непроизвольно потерлась о его ногу.

…Некоторое время гадалка тасовала таро, нашептывая какие-то бессвязные пугающие слова, а затем, вытащив одну карту из середины колоды, пророческим низким шепотом произнесла:

– Вам выпала роковая любовь…

– Роковая любовь? – дрожащим голосом повторила я.

– Ну, самая нехорошая карта… Если она выпадает, то значит, отношения обречены. Эта любовь разорвет твое сердце в клочья и закончится трагедией…

Я протяжно всхлипнула, заметавшись по кровати. Не сразу дошло, что это был сон… хаотичные сладко-горькие сновидения.

Где-то в глубине квартиры послышались голоса. Бросив расфокусированный взгляд на часы, я отметила, что уже утро. И отчим был дома.

Поднявшись, я вышла из комнаты и застыла посреди коридора, потому что слова мамы ударили наотмашь:

– Значит, он состоял на учете в полиции?

– Да. Трудный подросток. Таких и вербуют эти ублюдки. Хотя конкретно у этого парня был шанс выбиться в люди – выяснили, что он несколько лет играет за молодежку профессионального футбольного клуба. Сам поставил крест на своей карьере.

– Все так серьезно? – расстроено спросила мама.

– Подслушиваешь?! – напрыгнул на меня вылетевший из комнаты заспанный Антошка, и, конечно, родители прервали разговор.

– Роза, ты проснулась? – закудахтала надо мной мама, когда я вошла в кухню.

– Да… И прямо сейчас поеду к Максиму, – обратилась я к отчиму хриплым, будто чужим голосом.

– Хорошо. Мы поедем в отделение. Только с Ледневым вряд ли сегодня получится увидеться. Да и… – он осекся, – возможно, после этого разговора тебе вообще не захочется больше общаться с этим парнем.

Я натянуто улыбнулась, глядя на тарелку с румяным омлетом, которую услужливо поставила передо мной мама. Кусок в горло не лез. Все, чего я хотела, это поскорее разобраться в ситуации, все еще не сомневаясь – это вопиющее недоразумение.

* * *

– Так ты мне ничего не расскажешь? – отчужденно спросила я, когда мы с отчимом оказались в автомобиле один на один.

– Роза, думаю, с этической точки зрения правильнее будет, если ты пообщаешься с моим коллегой, – сухо отрезал дядя Сережа, и я поняла, что спорить бесполезно, да и сил не было.

Дальше все происходило как в тумане. Мы приехали в отдел, и, благополучно миновав рамку металлоискателя, остановились у окна дежурного – отчим назвал мои данные, и нас сразу пропустили, даже не пришлось доставать паспорт.

Затем мы поднялись по лестнице на второй этаж – какое-то время мне пришлось в одиночестве ждать за дверью.

– Роза, заходи, – наконец велел мне отчим, провожая в небольшой кабинет, где за столом напротив зарешеченного окна сидел худощавый мужчина лет за пятьдесят.

– Доброе утро, Розалия. Меня зовут Виктор Анатольевич Борзунов, я старший следователь, – серьезно поздоровался со мной мужчина. – Твой родственник ввел меня в курс дела. – Он как-то уныло вздохнул. – Сразу скажу, мы с тобой просто побеседуем. Не для протокола. Вообще, подобное против правил, но я давно знаком с Якушевским и могу войти в его положение… – Тусклые глаза мужчины прищурились.

– Мне нужно увидеть Максима, – равнодушно отозвалась я.

– Он на допросе, – отрубил следователь. – Все подозреваемые участники организованной преступной группировки задержаны. Им предъявлены обвинения.

Предъявлены обвинения.

Я дрожащими пальцами стиснула лямки на сумке.

– Максим ни в чем не виноват, – ровно произнесла я, леденея под волчьим взглядом Борзунова.

– Барышня, у меня нет времени с тобой спорить. – Он взял со стола папку и, открепив от нее несколько листов, протянул мне. – Максим Леднев состоит в группировке несколько месяцев, так сказать, молодая кровь.

Сжимая бумагу одеревеневшими пальцами и просматривая какие-то не особо четкие снимки, я пыталась вникнуть в суть происходящего на них.

На большинстве фотографий Максим был запечатлен вместе с Тузовским. В горле пересохло. Теперь не оставалось сомнений, что он меня обманул.

– Чем они занимались? – Я с трудом сглотнула, глядя в насмешливые глаза следователя.

– Работали курьерами. – Борзунов задумчиво уставился в окно.

– К-курьерами? – Я откинулась на спинку жесткого кресла, мечтая, чтобы все это оказалось дурным сном. – Что они доставляли? – выпалила, одновременно отчаянно желая знать и боясь ответа.

– А это предстоит установить следствию, – недобро ухмыльнулся следователь, очевидно, без труда отгадав, что я предположила.

Опустив голову, я продолжила бездумно перелистывать снимки, пока не задержалась взглядом на одной фотографии. Сперва я сама не поняла, что меня в ней привлекло…

Там были запечатлены разные предметы: кошелек, портмоне, упаковка влажных салфеток, какая-то брошюрка и пачка денег, перевязанная девчачьей резинкой с ягодками.

Моей резинкой.

У меня мурашки побежали по спине.

Воздух вышибло из легких, а мозги будто ссохлись. Осознание происходящего не укладывалось в голове, накрывая беззвучной истерикой.

Он не мог.

Не мог взять деньги, которые мы всей школой собирали на благотворительность.

Не мог и все…

Я не сомневалась, что Леднев мне это объяснит.

– Тебе есть что мне рассказать? – вкрадчиво поинтересовался у меня старший следователь Борзунов.

– Нет, – неожиданно твердо и спокойно ответила я, продолжая монотонно переворачивать листы, пока не дошла до последнего снимка. На нем я силой прикусила губу и внезапно поняла, что не чувствую боли…