– Ясно. Я вас понял. – Ощущая в душе мощнейший убийственный взрыв, я понял, что таким образом один за другим самоликвидировались мои последние жалкие и наивные иллюзии.

Уехала тогда, когда была мне так необходима…

Сбегая по лестнице, я прыснул, заливаясь нервным смехом.

Глава 4
Роза Леднева

Два месяца спустя

Я мрачно рассмеялась, разглядывая полумертвые розы в красном горшке на подоконнике. Подарок Леднева. Видимо, за время моего отсутствия мама и не думала их поливать, хотя этот сорт цветов был достаточно неприхотлив.

Испытывая укол жалости, я набрала ковш прохладной воды и вылила ее в растрескавшуюся сухую землю, после чего продолжила заниматься перестановкой в комнате.

Школа осталась позади.

Через пару недель начинался совершенно новый этап жизни – студенчество. Я решила расхламить шкафы и полки и отправить все ненужное на помойку, в глубине души еще надеясь отыскать свой потерянный медальон.

К сожалению, пока эта затея не увенчалась успехом, однако я не сдавалась.

В далеком детстве моя бабушка, которой не стало несколько лет назад, когда что-то теряла, приговаривала: «Черт-черт, пошутил и отдай!». Я не особо верила в действенность этого метода, однако, отчаявшись, пробормотала:

– Черт-черт, пошутил и отдай…

– Милая, пошли обедать. – Мама заглянула в мою спальню. – Я так по тебе соскучилась… Мы ведь толком не поговорили после аэропорта. – Она неловко пожала плечами. – Столько всего хочется обсудить. Все-таки первое лето, которое мы провели порознь…

– Да, я сейчас подойду! – Я улыбнулась – изобразить мнимую радость вышло как-то неожиданно легко.

Наверное, потому что внутри уже ничего не было, все осталось там – на неудобной койке вожатской лагеря «Солнышко», где я проработала все лето, днем старательно давя из себя жизнерадостного куратора, а ночами, закусывая губы, чтобы не разбудить других вожатых, лила слезы отчаяния, обиды и боли в подушку.

Поднявшись, я подошла к книжному шкафу и вытащила оттуда многострадального «Маленького принца» Экзюпери. Монотонно перелистнув страницы, я наткнулась на фразу:

«Твоя роза была так дорога тебе…»

Как бы не так…

Зажмурившись, я мысленно перенеслась на несколько месяцев назад, воспроизведя в памяти тот наш разговор с отчимом на кухне.

– Что мне сделать, чтобы ты помог Максиму?

Взгляд дяди Сережи задержался на моем заплаканном лице, он глядел в него с неожиданным спокойствием. Минута, две… Однако он упорно продолжал молчать.

– Ты ведь наверняка попросишь меня больше никогда с ним не общаться? – сухо предположила я.

Отчим кривовато усмехнулся.

– Ну я же не монстр какой, чтобы насильно заставить тебя вычеркнуть кого-то из своей жизни, да и нереально это в наше время информационных технологий.

– Тогда что? – Я смочила пересохшее горло слюной.

– Роза, давай поговорим как взрослые люди?

На мой нервный кивок отчим как-то безрадостно вздохнул.

– Я воспитывал тебя как свою родную дочь и, откровенно говоря, не в восторге от этого парня. Твоя мама, кстати, тоже. Я навел о нем справки: не успели Леднева снять с профилактического учета, как он вновь угодил в КПЗ. Прямо талант!

Я поморщилась от его насмешливого взгляда.

– Опустим лирику про первую влюбленность и ошибки молодости. Я прожил поболее твоего и кое-что понимаю… – произнес он, устало глядя мне в глаза. – Сейчас ты не можешь адекватно воспринимать и анализировать информацию. Но время и расстояние всегда расставляет все по своим местам.

Время и расстояние. Ну конечно…

– Полагаю, если убрать налет трагизма, то тот факт, что твоему молодому человеку грозит реальный тюремный срок, заставляет тебя и саму уже усомниться в нем. Ведь так?

Опустив голову, я нехотя вспомнила тот его поцелуй с другой женщиной, пачку денег, обмотанную моей резинкой для волос, участие в мутных делах Туза, да и медальон, увы, так и не нашелся…

Я безнадежно верила Максиму, пытаясь найти всему этому хоть какое-то оправдание, но мою измученную душу покусывал неприятный червячок сомнения.

Уж слишком много странных, пугающих совпадений. Голова шла кругом. Было страшно ошибиться…

– Не стоит отвечать, Роза, я неплохо читаю по лицам. Мы с твоей мамой хотим, чтобы ты уехала на время. Хотя бы на пару месяцев. До конца лета. Помнится, всех призеров олимпиады «Импульс» приглашали на летнюю подработку кураторами в лагерь «Солнышко» на Черноморском побережье.

Сердце отчего-то болезненно замерло и опять пустилось в галоп.

– Вы предлагаете мне уехать? До конца лета? И тогда Максим выйдет на свободу? Дядь Сереж, вы меня не обманываете? Вы правда сдержите свое слово? А как же улики против него? Против этого ОПГ? Я что-то не понимаю… – пробормотала я дрожащими губами.

Отчим кивнул.

– Я постараюсь помочь твоему Ледневу, но и ты должна пообещать мне, что возьмешь паузу и не будешь искать с ним встречи. Полагаю, если у молодого человека серьезные чувства и намерения, то он тебя дождется. Разве два месяца – это срок для настоящей любви?

– А что потом? Когда я вернусь… – прошептала я, переполненная таким бешеным коктейлем разных чувств, что он едва не выплескивался из меня наружу.

– Тогда я окончательно избавлюсь от всех улик. – Кулак мужчины, лежащий на столе, сжался и разжался. – Но только если ты выполнишь условия нашей сделки. Думаю, к этому моменту время расставит все по своим местам. Говорят, препятствия и запреты лишь усиливают романтические чувства, поэтому я и прошу тебя взять паузу, – философски закончил дядя Сережа.

Несколько недель, проведенных в разлуке ради того, чтобы Леднев оказался на свободе и ему ничего не угрожало, казались мне чем-то настолько незначительным, что я выпалила мгновенно, боясь, как бы отчим не передумал мне помогать:

– Я согласна. Пообещай, что после моего возращения в Москву ты не будешь вставлять нам палки в колеса и уничтожишь все, что можно хоть как-то использовать против Максима? Дядь Сереж, пообещай!

– Обещаю. – Показалась вялая улыбка. – А теперь пойдем спать?

– Его ведь завтра выпустят? Правда?! Он не должен там больше оставаться…

– Я уже все сказал. Роза, спать…

Истерично рассмеявшись, я впервые за все эти черные дни вздохнула свободно.

Вот только мое мнимое спокойствие разрушилось уже спустя пару дней, когда я обнаружила у Лены в профиле целую серию снимков из квартиры Леднева.

И если ее пребывание у него на кухне я еще могла как-то объяснить, то ее довольно откровенные селфи в кровати Максима уже были за гранью всех граней…

Крах всего.

Мы поссорились, да. Тот разговор получился болезненным, неоднозначным и неопределённым. Однако мы не расстались. Нет! Та самая точка поставлена не была. Скорее, многоточие…

А он…

Получается, он не просто впустил Лену к себе, а еще и оставил ее на ночь. А если вспомнить, то что в его квартире была всего одна кровать. Никаких гостевых спален и прочего, к тому же фотографии Трофимовой оказались красноречивее любых слов.

Я брезгливо выдохнула, почувствовав подступающую к горлу тошноту.

Меньше недели прошло с тех пор, как мы с ним…

Белье-то хоть поменяли?

Теперь, кривляясь в маске зайки, там спала она.

Моя лучшая подруга, которая, похоже, добилась своего.

Ну не проникла же она в его квартиру под видом курьера и не опоила чем-то? Даже для Трофимовой это было бы слишком…

Что ж…

Это меня добило, сломало, уничтожило, окончательно запутав и подведя к черте.

Мне начало казаться, что весь мир, включая моих родственников, друзей и одноклассников, был против нашего союза. Похоже, у меня развивалась паранойя.

Учитывая, что Леднев признался в обмане, к сожалению, я больше не могла не подвергать его слова и действия сомнениям.

Вот это было страшнее и больнее всего.

Любовь без доверия.

К слову, Максим даже не попытался оправдаться за эту ночь.

Пара пропущенных от него, и весь энтузиазм моего первого парня окончательно угас. Он больше со мной не связывался, судя по фотографиям и видео, которые регулярно выкладывала Лена в группе его фан-клуба, довольно ярко и интересно коротая лето. Что-то мне подсказывало, что он был с ней.

– Милая, ну ты где? – донесся до меня озабоченный голос мамы. – Сейчас пообедаем, потом заедем в цветочный магазин, я там кое-что обновила, думаю, тебе понравится, а потом тебя ждет сюрприз…

Сюрприз.

* * *

Следующие часы прошли в привычной рутине.

Какое-то время мы провели в цветочном магазине, где мама с пеной у рта делилась со мной последними новостями, показывая новшества, которые произошли в мое отсутствие.

Например, она покрасила одну из дальних стен серым цветом, сделав из нее фотозону, на фоне которой выигрышно смотрелись яркие букеты. А также декораторы уже начали украшать фасад магазина кашпо с характерными дарами осени. Атмосферно. Стильно. Впрочем, как и всегда.

Пока мама отвлеклась на постоянную клиентку, я прошмыгнула в подсобное помещение, где обнаружила Лилю, находящуюся явно в подавленном состоянии.

– Роза, привет… – вымученно улыбнулась продавец-консультант, промокая уголки глаз влажной салфеткой. – С возвращением.

– Привет. Что случилось? – тихо спросила я.

– Да так… – неопределённо отмахнулась рыжая лисичка.

– Что-то серьезное? – Я прямо-таки улавливала исходящие от девушки тревожные вибрации, так схожие с теми, что я испытывала на протяжении последних недель.

– Роз, не стоит тебе забивать голову моими проблемами… – Девушка мрачно усмехнулась.

– Возможно, так я смогу хоть ненадолго абстрагироваться от своих? – отзеркалила я ее глухой смешок.

– Глеба снова арестовали. – Пожав плечами, Лиля подняла на меня взгляд прозрачных зеленых глаз. – Утром загребли. Прямо из постели вытащили. – Она закусила дрожащую губу. – Знала бы ты, Роз, как меня это достало. Он ведь обещал завязать со всем этим дерьмом… И снова неизвестность и страх.

Удрученно падая на скамью рядом с ней, я не нашлась, что сказать. Вместо лишних слов лишь порывисто ее обняла, гладя по длинным блестящим волосам цвета огненного солнца.

– Глеб сказал, это как-то связано с его отцом. Вроде бы правоохранители действуют по беспределу, и скоро его вынуждены будут отпустить. Он всегда такой самоуверенный, прямо белый и пушистый! А мне хочется на себе волосы рвать от нервов… – Раздался робкий всхлип. – Роз, у меня задержка уже неделю…

Задержка уже неделю…

У меня буквально выбили воздух из легких.

Насколько я знала, Лиля находилась в довольно непростой жизненной ситуации, хоть и не любила распространяться на эту тему. Похоже, Тузовский забрал девушку к себе из неблагополучной семьи, и вот такой печальный итог…

– Лиль? – пробормотала я, косясь на дверь, чтобы нас не услышали.

– Да знаю я. Можешь ничего не говорить. «Мама, я полюбила бандита и залетела от него…» – Она горько улыбнулась.

Проглотив мириады нотаций, включающие в себя мое со всех сторон негативное отношение к Тузу, я негромко спросила:

– Чем тебе помочь? Деньги нужны?

– Спасибо тебе, Роз. Ты и так уже помогла – я выговорилась, и стало легче.

– Милая, я уже заканчиваю, ты где? – донесся до нас жизнерадостный голос мамы.

– Иду… – Я выпрямилась. – Лиль, если что, звони, не стесняйся! Хорошо?

Она робко кивнула, вновь потянувшись к салфеткам.

* * *

– Куда мы едем? – напряженно поинтересовалась я, когда мама, сидя за рулем, свернула в сторону загородной трассы.