Алена Ивлева: Солнечный свет

Глава 1

В темной комнате не было ни окон, ни мебели, ни фотографий в рамках, ни разбросанных вещей, ничего, кроме одной двери. Коричневая, с дешевой металлической ручкой, похожая на миллион других дверей в миллионе других квартир или домов, но все же чем-то отличающаяся. А отличалась дверь тем, что за ней был человек. Он стоял неподвижно, не издавая ни звука, практически не шевелясь и не дыша, но его присутствие было таким же реальным, как и сама комната. Зайти человек не мог, ведь была ночь, а, как известно, ночью двери запираются. Но желание попасть внутрь было сильнее замка, и он остервенело, приложив всю силу, начал дергать ручку. Тот, кому не посчастливилось находиться в комнате, ужасно испугался – мало того что кто-то ломится внутрь, так и бежать некуда и звать некого. А человек за дверью все продолжал биться, хотя ни золота, ни денег, ни украшений внутри не было, и его желание попасть туда, где его не только не ждут, но и боятся, было очень странным. На секунду все смолкло. Неужели сдался? Но тут в замке повернулся ключ.

Утро еще не наступило. Страшно душно, хотя дверь на балкон открыта. Каждый раз эти сны выжимали меня, как половую тряпку, и чтобы от них оправиться, необходимо прожить целый день, полный света, разговоров, бесполезных дел. А главное, день обязательно нужно наполнить людьми. Неважно кем. Живые, смеющиеся, светлые. Не дотрагивающиеся до меня.

В темноте исчезали они, исчезало и все остальное. Я оставалась одна с кошмарами, тишиной и отстраненным лунным светом, который так сильно отличался от приветливого дневного. Каждая ночь была полем битвы со страхами. Ложась в кровать, я надеялась быстрее уснуть, однако это редко получалось. Вчера ворочалась пару часов, затем наконец-то забылась, но покоя во сне не нашла – приснилось, что кто-то ломится ко мне в комнату. Был ли этот сон вещим? С каждым днем все труднее разобрать, что произойдет на самом деле, а что всего лишь творение переживаний.

Я встала и вышла на балкон. Холодный пол обжег ноги, по телу пробежали мурашки. Оказывается, совсем не жарко, видимо, сновидение обмануло, а теперь чувства вернулись. Было темно, но белые занавески, раздувавшиеся ветром, будто светились. Густая ночь не такая страшная, пока открыты глаза. Опершись на перила, я глубоко вдохнула. Придется лечь обратно. Слишком рано. Завтра тяжелый день, нужно отдыхать, пока есть время. Вернувшись в кровать, мокрую от пота, я понадеялась, что больше ничего не приснится.

Золотой свет залил комнату, прогнав тени обратно в их царство. Все проснулись ни свет ни заря, только я оставалась в постели, но голоса были настолько громкими, что казалось, целая толпа стоит у изголовья кровати. Лучи солнца падали на лицо, но я притворялась спящей для самой себя. Не хотелось, чтобы этот день наступал. То ли из-за страха конца, то ли из-за чувства, что произошедшее изменит нас всех. Однако, услышав голос Нины, раздающей указания на первом этаже, я поняла, что если сейчас не встану, то она придет ко мне и насильно утащит в сегодняшний хаос.

В мрачном настроении я спустилась вниз. Этот день будет тянуться вечно, а закончится катастрофой, которую не пережить. Никто этого не знал, а я боялась сказать вслух, потому что пока предчувствие медленно разливалось внутри, пока мысль до конца не сформировалась и не приобрела звуковую оболочку, все было не по-настоящему, все было просто страшным сном, а не видением.

Нина стояла у окна, пока Маргарита суетливо то открывала, то закрывала шкафы, хлопала дверью, перемещаясь быстрым шагом из кухни в столовую и обратно, выполняя все инструкции и готовясь к приезду гостей. Нахмурив брови, Нина смотрела на лес. Она всегда так делала, когда глубоко погружалась в мысли, строя планы или продумывая действия. Морщинки собрались вокруг глаз, делая ее старше. Короткие светлые волосы тщательно расчесаны, ни одна прядь не выбивалась.

– У меня нет ни слов, ни желания эти слова произносить, – сказала я, войдя в столовую.

– Ты не в настроении. Плохо спала?

Каждый раз она задавала этот вопрос, и каждый раз хотелось закатить глаза. И конечно же каждый раз приходилось лгать.

– Спала как младенец.

Она взглянула с недоверием. Проще было притвориться, что это правда. Тем более сегодня такой день.

– Когда приедут твои гости?

– Уже скоро.

У меня было мало времени, чтобы сбежать и спрятаться или придумать дело, которое не требует отлагательств.

– Нужна твоя помощь. – О нет! – Ты ведь не занята?

– Вообще-то, мне нужно срочно уйти. Тимофей еще вчера попросил кое-что сделать. – Всего лишь отговорка, в которую она не поверит.

– Тимофей потом все сделает сам. Ты должна быть здесь. Гостям нужно показать Дом, а то ненароком заблудятся и зайдут туда, куда не следует.

– Хорошо, я так и передам твоему мужу, что ты его не любишь.

Мне ужасно не хотелось встречать ее друзей и расспрашивать, как они добрались, чтобы показаться гостеприимной хозяйкой.

– Нина, ты же знаешь, светские беседы – это не мое. – Я тяжело вздохнула.

– Милая, любая беседа – это не твое. И что теперь делать? Запереться в комнате и света белого не видеть? Новые знакомства хорошо скажутся на тебе. Помогут взглянуть на мир другим взглядом.

Что действительно мне бы помогло, так это сон. Но отказать Нине невозможно, у нее был удивительно мерзкий дар всегда получать то, что она хочет, при этом убедив собеседника, что это исключительно его собственное желание, возникшее где-то глубоко в добром сердце.

– Ладно, – неохотно ответила я. – Что мне делать?

– Просто встреть их и будь приветливой. Покажи, где что находится, проводи до комнат. И придумай что-нибудь про чердак. Скажи, что пол прогнил, подниматься туда небезопасно или что-нибудь в этом роде.

– Удивительные у тебя отношения с друзьями. Пригласить их в Дом – пожалуйста. А поделиться своими маленькими секретами ты не готова.

Она нахмурилась и строго посмотрела мне в глаза:

– Ты знаешь, что мы должны держать в тайне…

– Все я знаю.

Нина отвернулась. Вот и поговорили.

Я любила ее всем сердцем как старшего товарища, который даст совет в трудную минуту. Она была и наставником, и сумасшедшей тетушкой, которая приезжала на праздники и становилась катализатором осуждения всего семейства. А в конце сыгранного спектакля выяснялось, что все это негодование приличных мам и пап, бабушек и дедушек она спланировала заранее. Она казалась актрисой-инструментом, а была режиссером-постановщиком. Однако приказной тон являлся неотъемлемой частью роли, ведь необходимость быть не просто хранительницей домашнего очага, а чего-то гораздо большего, накладывало незримый отпечаток.

– Закуски готовы, а лимонад охлаждается в холодильнике. – Маргарита снова хлопнула дверью. – Кофе сварю, когда они приедут. Сколько точно будет человек?

– Семь, если не считать нас, – сказала Нина, даже не повернувшись.

– Тогда еды точно хватит. Я приготовила на пятнадцать, – Маргарита мне подмигнула, – на всякий случай.

Иногда я совершенно не понимала ее странные намеки, продиктованные никому неизвестными правдами. Однако, начав работать в Доме еще до того, как Нина стала хозяйкой, ее окружил ореол безмерного уважения не только со стороны тех, для кого она убирала и готовила, но и жителей деревни, находящейся недалеко от Дома.

Маргарита была высокой и крупной женщиной, способной очаровать любого. Яркие рыжие волосы вились крупными кудрями, но она их постоянно убирала в пучок, и нам редко могло посчастливиться увидеть ее во всей красе. Хитрая полуулыбка никогда не сходила с лица, а заигрывающий тон мог либо свести с ума, либо довести до белого коленья. Первое чаще всего относилось к мужчинам, а второе – к их женам.

– Семь! Откуда у тебя столько друзей? – Я была удивлена.

– Проживешь с мое, у тебя появиться еще больше. Маргарита, а Варе ты заварила травяной чай? А то я смотрю, у нее круги под глазами скоро до щек доползут.

– Ну спасибо.

– Конечно! – крикнула Маргарита из кухни.

– Он мне не помогает.

– Подожди, ты пьешь его всего месяц, этого мало. Поверь, еще немного, и у тебя укрепятся нервы, да и видения будут даваться гораздо легче. И сны. Тем более, в прошлый раз все отменно сработало.

Спорить бесполезно, тем более, травяные сборы точно не повредят. Не помогут справиться с собственной головой, так хотя бы укрепят иммунитет. Да и вспоминать о прошлом совершенно не хотелось. Подобные размышления приводили меня в уязвимое состояние, не готовое к борьбе. Сейчас же я должна быть готова ко всему.

Решив скоротать время в саду, я прошла через столовую и оказалась на улице, как услышала рев двигателя.

– Они здесь! – крикнула Нина и выбежала навстречу гостям.

Подъездная аллея была небольшой – там могло уместиться не больше трех машин. Со всех сторон ее окружали деревья, а посередине находилась клумба, которая так разрослась, что любой неосторожный водитель рисковал в ней утонуть. У входа росли кусты, которые Тимофей тщетно старался взять под контроль, но сдавались они лишь Нине. Деревья, кусты и клумбы были раковиной для нашего Дома-Жемчужины. Лишь прологом перед настоящей историей.

Каждая комната в Доме была заполнена миллионом вещей и безделушек. На стенах висели портреты незнакомцев, умерших еще до моего рождения. Возможно, однажды и я буду смотреть немного свысока из-за багажа опыта и знаний на новеньких. На первом этаже окна были во всю стену, чтобы наслаждаться видом леса и сада. В гостиной на полу лежал когда-то пестрящий красками, а нынче выцветший от солнца ковер. Таким он мне нравился больше, ведь за ним скрывалась целая история, прожитые жизни, разговоры, наполненные смехом и слезами. Вот кто-то пролил вино и оставил на ковре розовое пятно, которое невозможно вывести даже спустя столетие. А вот на другом конце маленькая дырочка от окурка, выпавшего из рук шокированного мужчины в дорогом пиджаке. Если снять обувь и босиком пройтись по диагонали, так чтобы узор из ромбов стал тропинкой, ворс слегка будет щекотать пятки. Наверняка на нем танцевали влюбленные пары в сумраке, который слабо пытался разогнать теплый свет от свеч. Старый ковер пережил и приветствия, и прощания.

Повернувшись спиной к окну, можно обнаружить спрятанную дверь в библиотеку – сокровищницу Тимофея. Он привез сюда все свои книги, чем непомерно обогатил ее. Все, кто жил до нас, больше увлекались специфической литературой. Вернувшись в широкий коридор, соединяющий все комнаты на первом этаже, любой, кто оказывался в Доме, был ослеплен буйством красок от витража на входной двери. Солнце, попадая на стекло с изображением рыцаря и дамы в беде, преломляло витраж и превращало коридор в калейдоскоп. На втором этаже находились спальни, но стены, обрамляющие двери, были украшены пейзажами. На одном – бушующее море, на другом – летний лес. То же самое и на третьем этаже-близнеце. Тут никаких портеров. Лишь поля, луга, реки и горы. Весь Дом был настолько далек от минимализма, что даже само слово невозможно выговорить в его стенах.

Старый особняк, как будто из сказки, часто появлялся в моих видениях, но тогда все было размыто, и увидеть дальше фасада не удавалось. Три года назад мое жгучее желание прогнать туман и рассмотреть каждую деталь исполнилось. Я почувствовала что-то странное уже в машине, пока мы с Тимофеем ехали через лес. Чаща казалась смутно знакомой, а подъехав к Дому, я поняла, что нашла то, что долго искала. Место, которое, как мне казалось, создало мое воображение, было настоящим.