Бедовый. Ведунские хлопоты (страница 9)
– Вы можете торговать не только серебром. Части тварей, как выяснилось, стоят серьезных денег в моем мире. Понятно, что это исключительно из-за того, что на них высокий спрос. Если постоянно таскать клыки и яд, то цена вскоре упадет. Но на первое время и этого будет достаточно. Мы можем снизить поставки, к примеру, до одной в неделю, и я выступлю в роли мудрого купца, а не глупого торговца, который не умеет считать свои деньги.
Вообще я собирался сказать «альтруиста», но местный язык не знал и этого значения. Пора заводить тетрадочку из слов, не используемых в Изнанке.
– Это похоже на разумное предложение, – сказал Форсварар. – Я могу выдавать муку наиболее нуждающимся. Или тем, кто отличится в бою.
– Меня это уже не касается. И еще, Форсварар, есть одна задумка, но я пока не могу гарантировать ее успешность. Если все получится, то яд тварей даже не будет нужен. У вас появится другой, более ценный ресурс.
– Говори.
Было видно, что мои слова разбудили в Форсвараре искреннее любопытство. А как иначе? Придите к правителю самой бедной страны, где нет никаких полезных ископаемых, и скажите, что готовы покупать то, чего у него в изобилии. На вас посмотрят, конечно, как на дурака. Но это не значит, что не станут иметь с вами дел.
– Мне нужен крестсеж, из которого вы печете зеленый хлеб. И, если есть, его мука.
– У него сейчас, с-с-с… инфаркт будет, – расхохоталась Лихо. – Смотри, смерть старика окажется на твоей совести.
Форсварар действительно выглядел как директор сочинского пляжа, к которому пришел умалишенный и сказал, что гальку под ногами можно продать за очень дорого.
– Что ты с ним хочешь делать, Матвей? – спросил он.
– Лично я делать ничего не хочу. По мне, гадость редкостная. Но как я понял, хлеб из крестсежа едят охотники и стражники много дней, когда путешествуют по Изнанке. Значит, он питательный.
– Так и есть.
– Вот на этом я и хочу сыграть. Вы ничего не теряете. Если не получится, то мы придумаем что-то другое.
– Хорошо, – легко согласился Форсварар.
Следующие полчаса мы провели за вольным переводом рецептов, которые я принес с собой. Оказалось, что наш русский язык правитель славной твердыни Фекой не особо понимает. Пришлось мне переводить на их. Правда, и тут возникли сложности. К примеру, на местном не было слова «дрожжи». Поэтому я был вынужден написать «волшебные крохотные создания, которые позволяют тесту становиться больше, находятся в странных мешочках, которые принес Матвей». А «сахар» превратился в «застывшие куски жидкости, получаемой после варки стеблей рохо».
Еще я понял, что несколько первых блинов будут точно комом. Но это ничего. Цель поставлена, а фекойцы – решительные господа в том, где можно вкусно пожрать.
Мне же принесли два небольших мешка крестсежа – свежего и перемолотого. Даже здесь он отдавал горечью и вызывал неприятные ассоциации. Но что поделать, красота требует жертв.
А вскоре подоспел и Анфалар с огромным котлом литров на тридцать-сорок. И под моим чутким руководством мы начали готовить плов.
Конечно, увидь меня Тахир из той самой «узбечки», куда мы ходили с Зоей, так если бы не надавал по рукам, то укоризненно покачал головой. Но что делать – я рубежник, а не маг из Средней Азии, который может сотворить произведение искусства из барашка, риса и овощей. Но и тут я следил за тщательностью процессов, пока обжаривал мясо.
– Как тебя там, Лакнинар, не режь так крупно яркую длинную сосульку… Тьфу, запомни, это мор-ковь, – сказал я по-русски. – Повтори. Не «мокровь», а «морковь»! Вот, не мельчи с ней, режь крупно. И с заставляющим тебя плакать шаром тоже. Так, повтори: лук.
Мы кашеварили близ донжона Форсварара. И если сначала на наши кулинарные потуги собралась добрая половина стражников, то вскоре стали подтягиваться и жители ближайших домов. Я их понимаю. Что может быть лучше запаха жареного мяса? Только кусок этого самого мяса.
Анфалар и вовсе получил по рукам, когда подорвался помешать рис, который я засыпал сверху. Мне лишь запоздало пришло в голову, что я сейчас вроде как мог подорвать репутацию второго по важности рубежника в городе. Вдруг за это опять нужно будет сходить на очередную охоту или что-то в этом роде?
Но нет. Сам Безумец потряс ушибленными пальцами и рассмеялся, как и остальные стражники, стоявшие рядом. А я с видом фокусника накрыл плов крышкой.
– Теперь надо ждать!
Мне думалось, что, пока готовится еда, мы непринужденно поболтаем, пошутим или вообще наведем коммуникационные мосты. Какой там. Все как один, даже вышедший с помощью стражников Форсварар, напряженно смотрели на котелок, будто поторапливая его своими взглядами.
Какая уж тут непринужденная беседа, когда куча голодных людей, для которых зеленый хлеб – это не испорченная фигня, а рядовая еда, стоит, раздразненная запахом плова. Хотя, как известно, во всем нужно искать плюсы. Благодаря неусыпному вниманию блюдо не успело превратиться в кашу из мяса. Потому что мне приходилось частенько заглядывать и пробовать, готово или нет. А когда я вынес окончательный вердикт, то Анфалар принес грубую посуду из мертвого дерева и протянул мне. Но, вопреки ожиданиям, есть не стал, а отнес стоявшему Форсварару.
В этот самый момент я чувствовал себя как участник кулинарного шоу, к которому в гости приехал толстый шеф-повар. Только у них там всего один человек, который может поругаться, а у меня в подчинении целый город. Если вдруг я что-то запорол, то можно будет даже на психолога не тратиться. Просто сразу понять, что готовка – это не мое. Хотя вряд ли. Я ведь и зиры в меру положил, и даже барбариса кинул, чтобы чуть-чуть кислило.
Правитель несколько раз обжегся, но затем все же подхватил губами жирный кусок мяса и блестящего риса. Он торопливо прожевал, после чего закатил глаза. Форсварар же не умер? Не умер же? Я согласен быть Матвеем-который-приготовил-хреновенький-плов, но не очень хочу стать Матвеем-от-стряпни-которого-умер-правитель-славной-твердыни-Фекой. От такого факапа сложно будет отмыться.
Но нет. Форсварар открыл глаза и произнес тихо (но почему-то услышали все, кто собрался на холме):
– Это самое вкусное, что я ел. Даже намного вкуснее хлеба, который ты приносил.
– Как ты поступишь с блюдом, которое приготовил? – серьезно спросил у меня Анфалар, будто спрашивая разрешения.
– Выстройтесь в очередь все, кто хочет попробовать! – крикнул я. – С вас тарелки, с нас еда.
Если честно, я боялся этого момента. В моем мире и блины раздавали с лопат, потому что за бесплатное руки могли попросту оторвать. Фекойцы же, пусть и торопливо, но без всякой суеты стали превращаться в длинную извилистую змею, уходящую к самой крепостной стене.
И тут меня возник другой страх.
– Хватит ли плова? – шепнул я Анфалару.
– Грааш, иди сюда, – махнул рукой ведун рубежнику. – Накладывай. Это Грааш, – познакомил меня с крохотным молодым стражником, почти пацаном, Безумец. – Его хист не от тварей. Он достался ему от отца. Грааш возвышается, когда рассчитывает всякие штуки. Сколько потребуется дойти до горы или какое нужно дерево по длине для моста. И в этом он достиг определенных успехов. У нас хватит еды, Грааш?
– Если накладывать чуть меньше половины этой огромной ложки, – ответил рубежник, чуть помедлив.
– Они не наедятся, конечно, – сказал Анфалар. – Но на всю жизнь запомнят этот день и вкус твоей еды. Для многих это станет самым ярким моментом в их тусклой жизни.
Я сглотнул образовавшийся в горле ком и заставил себя улыбнуться Анфалару. А еще понял, что, что бы ни произошло и кем бы они меня ни стали считать, пусть и последним негодяем, я не смогу не помогать этому городу.