Кавказский опекун. Пленница гор (страница 2)
– Домой? – тихо переспрашивает он. – Ты едва не погибла. И думаешь, что я оставлю тебя одну?
– Я… я не вещь, которую можно… – начинаю я, но он жестко перебивает.
– С этого момента ты – под моей опекой, потому что тебя хотят убить. И до аэропорта ты не доедешь.
Я открываю рот, чтобы возразить, но машина резко сворачивает на узкую горную тропу. Асфальт кончается, под колесами скрипит гравий. За окном – обрывы и утопающие в тумане склоны.
– Остановите… пожалуйста, – говорю уже почти плача.
– Поздно, девочка, – глухо отвечает он. – Теперь мы в горах. Я разберусь с теми, кто хочет тебя убить, и, возможно… отпущу.
Возможно… отпущу.
Въезд в аул встречает нас каменными домами, высокими воротами и холодными взглядами мужчин у обочины. Они останавливаются, чтобы рассмотреть машину, и я ощущаю себя под прицелом. Джамал на них не реагирует – скорее всего, он здесь местный авторитет, но для чего ему понадобилось защищать обычную девчонку? И на наследство отца я вовсе не претендую!..
Вскоре на горном уступе начинает виднеться огромный каменный особняк, почти как крепость. Окна большие, широкие. На воротах – металлический узор, стилизованный под родовой знак. Все строгое и мужское.
Я не успеваю выйти сама – Джамал обходит машину, открывает мою дверь и, не говоря ни слова, вытаскивает меня наружу.
– Пусти! – ударяю его в грудь ладонями.
Он даже не морщится. Просто перехватывает мои руки и закидывает меня себе на плечо. Все вокруг переворачивается, и я вижу только его спину и землю, уходящую вниз.
– Опусти меня! – кричу, но он идет, не останавливаясь.
Двор – вымощенный камнем, внутри – полутемный холл. Он несет меня, как мешок, пока я бью его по спине, и только у широкой двери ставит на пол.
– Теперь ты дома, – произносит он, запирая дверь на засов.
– Это не мой дом! – огрызаюсь я.
Он приближается, и я отступаю, пока спиной не упираюсь в стену. Его ладонь вдруг касается моих волос – медленно, будто проверяет их мягкость.
– Такие волосы… в нашем ауле – беда, – его голос становится ниже. – Слишком светлые, слишком заметные.
Он скользит взглядом вниз – по моему лицу, шее, платью.
– И платье… у нас такое не носят. Здесь ты будешь одеваться скромно.
Я сжимаю руки, чтобы он не видел, как дрожу.
– Вы… сумасшедший! Вы украли меня! Я, между прочим, учусь в самом крупном вузе столицы!..
Джамал меня будто не слышит.
Он ведет меня по коридору дальше и останавливается возле тяжелой двери.
Внутри – большая комната, но она пустая. Стены белые, широкая кровать, резные ставни. И окно – с решетками.
Я подхожу ближе, хватаюсь за них.
– Это твоя спальня. Напротив – моя. Пока ты не в безопасности, ты живешь здесь. Под моей опекой.
Я оглядываюсь и понимаю, что решетки – не просто украшение.
– Они заперты? – спрашиваю.
– Да.
Джамал делает шаг ближе, и я вижу, как его взгляд задерживается на моих губах.
– Запомни, Алиса, – тихо произносит он. – Здесь опасно. Ты светлая и чужая. И ты слишком красивая. Мужики на базаре уже обсуждали твои ноги и… губы.
Я резко оборачиваюсь, но позже понимаю, что это ошибка. Мы сталкиваемся лицом к лицу – запредельно близко. И запретно близко.
Настолько, что я теряю дар речи, когда его губы впиваются в мои – и этой ночью Джамал официально похищает не только меня саму, но и мой первый настоящий поцелуй с мужчиной.
Поцелуй Джамала жесткий, властный, жадный. Он не спрашивает – берет. Губы горячие, вкус – острый, горький, как уже знакомые пряности. Его тело наваливается на меня, и я чувствую твердое, тяжелое давление в бедро – и от этого по телу проходит горячая волна злости и смущения.
Я вырываюсь из его плена и, демонстративно вытерев губы тыльной стороной ладони, цежу:
– Уходите!..
– Скажи: пожалуйста.
– К черту вас!..
Джамал усмехается, но не двигается. Он смотрит на мою шею, на губы, на ключицу, на грудь под мокрым платьем – и не спешит отводить глаза.
Я ловлю себя на том, что тоже не отвожу.
И только потом отходит к двери, но взгляд его все еще жжет мою кожу.
– Вы не имеете права так… со мной…
Он не оборачивается.
– У меня есть все права, Алиса. Твой отец дал мне их перед своей смертью, поэтому если я захочу – ты ляжешь под меня и будешь делать все, что я прикажу.
Глухой звук замка, и я остаюсь одна. Или почти одна.
От глухой и болезненной безысходности я подхожу к окну. Луна висит низко, за ее светом – горы, обрыв и полная темнота. Решетки холодные на ощупь. Ни звука снизу, только редкий лай собак вдалеке.
И все же я чувствую его, Джамала… где-то здесь, за стеной.
Я сбрасываю платок с головы, и он падает на пол, но будто тянет за собой его запах – теплый, пряный, чужой.
Я ложусь на кровать, но сон не приходит. Кажется, я слышу, как в соседней комнате он двигается и ходит. Шаги. Скрип кровати. Его вздохи.
Сердце бьется громче, когда тень от двери меняется – словно он подошел и стоит с другой стороны, слушает и дышит. Я почти уверена, что, если тихо подойду к двери, почувствую его присутствие всем телом.
Но я не решаюсь. Вместо этого притягиваю одеяло к груди и замираю, как зверек в клетке.
Ведь в любой момент засов может щелкнуть, и он ворвется внутрь.
Глава 3
Я просыпаюсь на рассвете. Несколько секунд не понимаю, где нахожусь, пока взгляд не натыкается на решетки и белые стены. Затем вспоминаю все, и сердце неприятно дергается.
Дверь скрипит, замок хрустит, и в проеме появляется он.
Джамал.
Натянув одеяло до самого подбородка, я рассматриваю его в ответ. Его волосы темные, чуть влажные – вероятно, он только что вышел из душа. На висках поблескивают капли воды, на шее – толстая цепочка.
– Ты успокоилась? – голос ровный, но в нем есть что-то такое, что заставляет меня сжать кулаки.
Он чуть склоняет голову.
– Будем считать, что успокоилась. Пойдем завтракать.
Когда он отворачивается, я поправляю платье и поднимаюсь с кровати, а затем чувствую, как он следует за мной, почти вплотную. Тепло его тела обжигает спину.
На кухне пахнет свежим хлебом, сыром и чем-то мясным. За столом никого, но на тарелке есть еда. Я бросаюсь к ней, забывая про гордость и про все на свете, ведь мне очень хотелось кушать. Кажется, последний раз я ела в столице, а это было почти сутки назад.
Руки дрожат, когда я хватаю первый кусок лепешки. Сыр тянется, горячий, острый, обжигает язык, но я жадно ем.
– Голодная, – констатирует он, садясь напротив. Его локти на столе, взгляд тяжелый, пронизывающий. – Это хорошо. Значит, силы вернутся.
– Я хочу домой, – говорю, не поднимая глаз.
Сделав вид, что он этого не слышал, Джамал откидывается на спинку стула и предупреждает:
– У меня заправки в городе. Сегодня я уеду. К вечеру вернусь. Не вздумай сбегать, потому что тебе лучше не проверять мои границы, Алиса. Здесь горы. Потеряешься.
– Это угроза?
Он медленно поднимается, в его движениях нет ни спешки, ни сомнений. Он подходит и наклоняется к самому моему уху:
– Не испытывай меня. Я найду тебя в любом месте. И тогда наш вчерашний поцелуй будет самым невинным, что я тебя украду.
Я отстраняюсь, почувствовав его взгляд на своих губах, что он вчера так безжалостно терзал, но Джамал уже выпрямляется, забирает ключи и уходит.
Я еще долго сижу на кухне, слушая, как затихает звук его шагов. Позавтракав, я поднимаюсь и иду в комнату, но вдруг останавливаюсь перед большим зеркалом на своем пути.
В отражении – чужая для этих мест девятнадцатилетняя девушка. Волосы мягкие, светлые, кудрявые, чуть растрепанные после сна. Кожа светлая, почти прозрачная, глаза – голубые, как утреннее небо. Славянская внешность, мягкие черты. Несмотря на гены папы, все во мне чужое для этих суровых гор, чужое для Джамала… и, возможно, именно это – то, что его притянуло, и он решил меня похитить.
Потому что по-другому это не назвать. Как и вчерашний поцелуй, и его взгляды, и фантомные прикосновения!..
– Пф-ф… – выдыхаю, отвлекаясь от воспоминаний.
Первые полчаса я просто хожу по дому, запоминая план. Двор высокий, огороженный каменной стеной. Ворота заперты. Но с заднего двора вижу узкий каменный коридор между домом и скалой. Там сетка – ржавая, но не натянутая до конца.