Я вообще вела себя тише воды, ниже травы. Хорошо ещё, что они настроение себе поднимать за мой счёт пока не надумали, слишком спешили перейти границу. Хотя в первый вечер, когда я отошла в кустики, светловолосый ждал меня на некотором удалении от лагеря. Прижал к дереву и потребовал выдать аванс. Еле отбилась. Пообещала деньжат накинуть сверху – пусть только не лезет.

А что? Я щедрая! Обещать могу что угодно. Хоть Луну с неба, хоть замок пятиэтажный, хоть корону из золота (не знаю, правда, есть ли здесь это самое золото). Проблема лишь в том, что выполнять эти самые обещания я не намерена.

Как я и предположила, Атоль и Ибрум были наёмниками. Делали грязную и не очень работёнку за деньги. Могли выкрасть кого-нибудь, убить, покалечить и так далее по списку. На кровавую ферму их занесло ветром карьерных возможностей: охотились, как и все приличные наёмники сезона, за тем самым загадочным иномирцем. Десять Домов синхронно объявили акцию: кто приведёт чужеземца, получит сотню домиков (прикольно тут монеты называют, правда?). И что самое забавное, они здесь не скучное золото-серебро, а ультра-премиум дерево: идеально гладкие шарики, диаметром с наш пятак. Таких супер-деревьев на планете всего десять, растут во дворцах Домов и считаются главным сокровищем рода. «Домики» точат только из сухих, отмерших веток – поэтому и цена у них заоблачная.

Однажды я случайно увидела примечательный кругляш в руках Атоля, когда наёмник на привале начал вертеть его в ладонях, медитируя, как Скрудж Макдак на золото. Красивая, гладкая, ярко-красная древесина с тёмными завитками хитро закрученных прожилок. Захочешь – не подделаешь, слишком уникальная.

Мерит как-то призналась, что видела домики лишь однажды – когда загонщики отдали их её брату. Вы представляете, какая цена у этой деревянной денежки, если молодую девушку в самом соку продают за два шарика?

– А чем же вы расплачиваетесь за мелкотню? – поинтересовалась я у Мерит. – Просто хлеба купить, рубаху там или лапти?

– Обмениваем вещи на то, что нужно, – пожала она плечами.

То есть натуральный обмен? Древность несусветная. Хотя, если вспомнить разные кризисные времена, всё не так уж и необычно… Он ведь никогда не прекращался полностью, был и в средние века, и в начале двадцатого, и в конце. А бартер существует до сих пор. Так что в таком маленьком обществе, как это, натуральный обмен – самая выгодная валюта.

Когда я протянула руку и попросила потрогать домик, Атоль быстро убрал его в поясной мешочек.

– Ещё потеряешь, – буркнул он недовольно. – Он у нас один остался.

В их наёмническом турне в погоне за иномирцем моя ферма шла четвёртым номером. Потратили они уже прилично – и времени, и зелий, и нервов. Настроение у ребят было уже на уровне плинтуса. Посчитав, что так можно топтаться до скончания веков, они выбрали синицу в руке – то есть меня.

– Мы наблюдали за тобой несколько дней. По тебе видно, что ты из богатой семьи. И что случайно оказалась на ферме. Пять домиков – и мы отведём тебя к родителям, хоть в Дом Басаро, хоть дальше, – пообещал Атоль.

Я только послушно кивала, соглашаясь со всем, что они говорили. А как потом разгребать эту феерическую липу, предпочла временно не думать.

Не станут же они меня убивать, в самом деле? Если могут получить пару домиков от загонщиков за нового раба. Значит, максимум, что мне светит, – опять ошейник, ну и изнасилование бонусом. Уж очень задумчиво Атоль на меня поглядывает, особенно по вечерам.

Я даже спрашивать не стала, зачем этим Домам вообще понадобилась иномирная эксклюзивка. Страшновато как-то. Зато теперь знаю, как они вообще узнали о моём прибытии: виноват мой спортивный костюмчик! Его, оказывается, не уничтожили, а выстирали, отгладили, решили перешить… и тут кто-то прошаренный прочитал на нём «Adidas». А потом проследил буквочки – оп, и оказалось, что последний иномирец (видимо, из Америки прибыл) тоже такими закорючками писал.

– И где же он сейчас? – старательно скрывая любопытство, поинтересовалась я.

– Так умер, давно уже. Где-то двадцать лет прошло.

– И часто сюда попадают иномирцы?

Атоль пожал плечами.

– Вот уже пятьдесят лет ни одного нового не было.

То есть получается, тот прошлый гость тридцать лет тут протянул? Хм, считай, фильмы ужасов про «загрызли» отменяются. Остался сценарий номер два: будут пить мою кровушку по чайной ложке, чтобы подольше хватило. Тоже так себе карьера, ну хоть живой останусь.

Короче, план на случай форс-мажора такой: если не удастся убежать, говорю, что иномирянка, и мои сопровождающие срывают банк. Ведут к вампирам, получают кучку домиков. Все рады, все довольны. Кроме одной неудачливой попаданки.

Лес, по которому мы шли, был шикарен и выглядел круче оскароносной поп-дивы на красной дорожке. Два месяца назад я пробиралась по нему как участница реалити-шоу «Голодные и уставшие» – и вообще не оценила местной гламурной флоры. Теперь же любуюсь, как заядлый ботаник-пенсионер, часами готовая разглядывать каждую травинку.

Жаль, не дают.

Листья, похожие на бабочек, в любой момент способные свалить с ветки, подняться повыше «позагорать», а потом такие «ладно, возвращаемся» – и обратно на место. Странные цветы – огромные, красивенные, ковром облепившие кору какого-то бревна. Я, естественно, потянулась один сорвать – и тут Атоль меня дёрнул назад. Оказалось, это не цветы, а местные хищные паразиты-симбионты. Трава вообще воспитанная – сама отползает от костра, будто бы знает, что с людьми лучше дел не иметь…

Флора поражала так же, как и фауна. Как я поняла, животные здесь все были как на подбор яйцекладущие, до сих пор я не видела ни одного млекопитающего. Видимо, на этой планете развитие животного мира пошло по другому маршруту. А что самое замечательное – никаких насекомых. Ни комаров, ни мошек, ни пчёл, ни тараканов. Красота!

Однажды наткнулась на куст – похож на гигантское осиное гнездо, только приземистое и заботливое. Внутри – несколько яиц, а куст их буквально обнимает. Ибрум мимоходом пояснил: это яйца косты, мелкого ящера. Родители оставляют кладку в этом «няне-кусте», а он уже сам: оплетает, греет, охраняет, чтоб никакая зубастая мелочь не сунулась и не разорила. Когда малыши подрастают, они просто перегрызают ветки и выползают наружу – благо к нужному времени те становятся мягкими. Бонус-трек: веточки съедобные, так что дети какое-то время сидят внутри на шведском столе, пока не окрепнут. Симбиоз уровня «семья, дом, питание – всё включено».

В общем, лес здесь не просто красивый – он с сервисом, правилами приличия и собственной философией.

Ягоды я по-прежнему опасалась срывать, зато смолу собирала. Оказывается, школьные курсы лепки пригодились – на привале слепила куколку, поставила у костра, а утром обнаружила, что она затвердела и покрылась модным янтарным покрытием (почти как обновление iOS: ничего не понятно, но красиво). Ибрум был так поражён моим шедевром, что с сияющими глазами уволок куколку себе. Оказалось, у него недавно дочка родилась, и игрушка зашла как нельзя кстати.

«Вот же хитрюга, – подумала я, – и баню Мерит показал, и на сувенирах поднялся, и совесть не мучает!»

Не обошлось и без казусов. Как-то влезла в местную крапиву и заработала красивый леопардовый окрас на открытых участках кожи. Была обругана Атолем и обложена какими-то листьями. В итоге пришлось устроить внеплановый привал: ждали, когда я превращусь из бешеного пятнистого ежа обратно в нормального члена команды.

В другой раз приняла за красивый драгоценный камень… яйцо! Подумала: отличная находка, пока не выяснилось, что у яйца есть очень недовольная зубастая мамаша. Потом кругами бегала по поляне, а за мной – бешеный динозавр. Мужики только ржали в стороне – динозавр был травоядный! Как оказалось, я убегала от грозной «коровы» местного разлива.

Не то чтобы я строила из себя блондинку. Оно как-то само собой получалось. Но зато наёмники ещё больше уверовали, что я – дочка богатых родителей и ни разу не покидала замок отца (поэтому такой профан в растительном мире).

– Граница близко. Завтра утром перейдём, – торжественно обронил Атоль, швырнул рюкзак и великодушно предложил: – Пока можешь помыться, – кивком обозначая, где течёт местная «спа-речка».

Да, помыться не мешало бы. Ещё немного – и грязь начнёт отваливаться кусками. Сарафан, который мне выдали на ферме, давно превратился в тряпку. Вчера Атоль пристально оглядел меня и скривился, словно съел кило лимонов. Вызвать сексуальное желание я теперь могла лишь у слепого бомжа-некрофила и с полностью отбитым обонянием.

Начинаю думать, что они волнуются не за мою репутацию, а за то, что родители меня по прибытии не признают: «Извините, это не наша девочка, а какая-то кикимора. Ведите её обратно». Как бы то ни было, я взяла предложенные Ибрумом штаны и рубашку (свои, наверное, от сердца оторвал) и побрела вниз по течению, периодически оглядываясь, побаиваясь сопровождения.

Но нет – в этот раз решили меня не тревожить, у наёмников своих дел по горло. Лазутчик, следовавший за нами все эти дни, так и не соизволил попасться. Атоль то и делает, что ругается, Ибрум ему поддакивает и перебирает оружие. Вместе они шепчутся и косятся в мою сторону. Сдаётся, опять пытаются устроить облаву века, выбрав меня приманкой.

Я помылась, переоделась и (пока одна) решила разведать обстановку. Писец подкрался уже вплотную. Завтра Атоль потребует точный адрес моего батюшки, и чувствую – город Москва, Третья улица Строителей, не прокатит.

Выбрала себе высоченное разлапистое дерево и решила на него взобраться. Вдруг поблизости встретится приличный городок или посёлочек – тогда рвану туда, спрячусь и буду пережидать всеобщий аврал в тени цивилизации! Мерит, напоследок, посоветовала: «Если станет совсем жарко – дуй в храм». Мол, внутрь местным загонщикам вход воспрещён, система доступа: только для своих и особо испуганных! Вечно, правда, там не отсидишься – еда-то не входит в стоимость аренды. Но для краткосрочного схрона – самое оно!

В общем, скрипя всем, что скрипит, на дерево я залезла.

Городок действительно был. Навскидку – где-то через пяток километров, или две весхи, на восток. Значит, направляемся туда, как только мои сопровождающие заснут. Они-то думают, что я образец послушания: тиха, как мышь в библиотеке, и мечтаю вернуться в семейное лоно. Сама их клятвенно заверяла в этом на протяжении всего путешествия. А я умею быть убедительной, если захочу.

Вот как только добежать до городка? Так, чтобы хвост не прицепился…

Беспокойство оказалось преждевременным. При спуске у меня появилась новая проблема – я вляпалась в смолу. Да так крепко, что намертво застряла, приклеившись затылком, волосами и всей спиной. И почему, спрашивается, на высоте этак метров десяти от земли кора у дерева разодрана? Кто посмел?

Я пыхтела, вырвала клок волос, пытаясь снять рубашку, но умудрилась только изорвать её вконец, а от смолы не отлепилась.

Видимо, случайно выбрала не то дерево, и угодила в крипси, из волокон которой на нашей ферме брезент делали. Женщины говорили, что сок её очень липкий, и нужно надевать перчатки, чтобы работать с нитями, пока они не затвердеют. По ходу, оторваться от смолы мне можно будет только вместе с кожей.

– Вниз собираешься?

– Твою ж мать! – испуганно заорала я, естественно, на русском.

На соседней ветке, как ни в чём не бывало, притулился тот самый Джеймс Бонд местного разлива – тот, что на прощальной вечеринке разливал кармин по кружкам. Это и есть наш неуловимый лазутчик, что ли? Нижнюю часть его лица закрывала чёрная повязка, похожая на медицинскую маску. Ну просто ниндзя доморощенный.

– Мог бы помочь, а не пугать, – пробурчала уже на местном диалекте.