Лия Султан: Развод под 50. От печали до радости

Лия Султан

Развод под 50. От печали до радости

Глава 1

Меруерт “Мира”

Очередной турецкий сериал по местному каналу шел фоном на небольшой подвесной плазме на кухне. Меруерт слушала краем уха диалоги, изредка поглядывая на экран. Красивая актриса с кудрявыми черными волосами и выразительными чертами лица узнала об измене мужа и отправилась залечивать раны в курортный городок. А он поехал за ней, чтобы вернуть. Это там, по сюжету, у них жаркое лето, белый пляж и синее море. А у Миры, как звали ее близкие и друзья, шкворчали котлетки на плите и за окном промозглый ноябрь. Поджарив одну сторону до золотистой корочки, она, вооружившись вилками, принялась переворачивать их. Муж не любит, когда пережарено или жирно, и Мира всегда четко следовала инструкциям покойной свекрови, чтобы угодить благоверному: фарш перекручивала дважды, в воде или молоке замачивала только батон, не злоупотребляла солью и приправами, потому что слишком много соли вредно.

Услышав звонок в дверь, Мира сорвалась в прихожую, подбежала к двери и, не посмотрев в глазок, открыла ее. На пороге стоял уставший муж в черном пальто, которое прибавляло солидности новому заместителю главврача Центра урологии. Меруерт мужем невероятно гордилась, зная, как много он работал и сколько сделал для больницы и пациентов.

– Привет— привет!

Быстро чмокнув Бахытжана в щеку, Меруерт вернулась на кухню и крикнула оттуда:

– Жаным (каз. – дорогой), прости, у меня тут котлетки. Как дела?

– Нормально, – глухо ответил муж.

“Не в духе что ли?” – подумала Мира, прикрыла сковороду крышкой, убавила огонь до минимума и выставила время на таймере – 15 минут.

Она не любила оставлять грязную посуду в раковине, поэтому, пока Бахытжан переодевался в спальне, Мира быстро перемыла емкость, в которой лежал фарш, тарелки и части мясорубки. В голове одна мысль сменялась другой: сейчас приготовится рис, надо сделать салат, а как там Аселечка, она же на сносях, что— то Димаш не звонил сегодня, как там Эминчик – их первый внук?

– Мир…

Женщина обернулась, услышав за спиной голос любимого супруга, с которым прожила больше четверти века, а если точнее 27 лет. Бахытжан стоял у двери, все еще одетый в голубую рубашку и брюки. Только рукава закатал до локтей.

– А ты почему не переодеваешься? – слегка нахмурившись, но тем не менее улыбнувшись, спросила Меруерт. – Через пятнадцать минут сядем ужинать.

– Я не буду ужинать, – на последнем слове голос Бахытжана странно сорвался и это резануло слух.

– Как? – резко закрыла кран и повернулась к нему. – Тут котлеты. Твои любимые.

– Нам надо поговорить, – насупившись, он указал взглядом на стол, приглашая жену сесть за него.

– Что— то случилось? Ты меня пугаешь, – проведя мокрыми ладонями по фартуку она опустилась на стул и сложила руки на коленях.

Бахытжан последовал ее примеру. Взяв пульт со стола, он выключил телевизор и соединил длинные пальцы в замок на столе. Мира засмотрелась на кисти выдающегося хирурга, который уже много лет оперировал и спасал жизни. Но к своему страху и ударившему под дых ужасу, она не увидела на безымянном пальце обручального кольца. А ведь утром оно еще было на нем. Или уже нет? Почему же она не помнит?

– Бахытжан, – прервала она странное молчание и, нервно сглотнув, поморщилась от внезапной горечи в горле. – Где твое кольцо?

– Мира. Я хотел сказать тебе это давно, но никак не мог найти правильных слов.

– Не надо, пожалуйста, – дрожащим голосом попросила его жена, понимая, к чему он ведет.

Вспомнилось только сейчас, что все последние месяцы Бахытжан был какой— то загруженный, задумчивый, часто раздражительный. Приходил поздно, уходил рано. На выходных ездил в больницу, пару раз пропустил семейные посиделки с детьми, которые давно выросли и разлетелись из родного гнезда. У сына Димаша – жена и годовалый сын. Дочь Асель и зять недавно сообщили о скором пополнении. Меруерт и Бахытжан только— только вошли в тот прекрасный период второй молодости, когда прошли и бессонные ночи, и переживания за будущее детей, и вечная нехватка денег, потому что вместе работали, копили на квартиру для старшего и на отдых для четверых. Казалось бы – живите и наслаждайтесь друг другом и заслуженной тишиной. Но что-то пошло не так. Меруерт это чувствовала, но списывала все на новую должность и еще большую ответственность. Она ведь сама врач— педиатр, но не с такой блестящей карьерой, как у мужа.

– Мира, я хочу развестись, – произнес он твердо и уверенно.

Она опешила, ахнула и прикрыла ладонью пересохшие губы.

– Прости меня. Я устал врать и делать вид, что все хорошо. Ты не заслужила жить в…

– Как это врать? – перебила его жена. – Что ты такое говоришь, Бахытжан? Мы же…У нас же…

Она хотел сказать “семья”, но ей не хватило ни смелости, ни дыхания. Словно ее поместили под толстый сосуд, напрочь перекрыв кислород. Она как бабочка забилась в неволе, в поисках выхода, которого нет. Глядя на его серьезное лицо, пронзила адская боль, потому что она внезапно поняла, что во взгляде мужа больше нет любви.

– Мира, прости, но я полюбил другую женщину. И она меня тоже любит. Мы хотим жить вместе.

– Что? – промямлила она. – Что ты такое говоришь? Какая другая женщина?

Ступор. Неверие. Отчаяние. Боль. Столько разных и похожих друг на друга чувств навалились разом, что она и слова не могла вымолвить в ответ на страшное признание. Только не он – ее первая большая любовь, первый мужчина, однокурсник, по которому сходили с ума все девочки с потока, а выбрал он ее. Вместе с девятнадцати лет. И теперь это горькое открытие, что он полюбил другую.

– Я понимаю, как это все выглядит, – продолжал он добивать ее. – Ты вправе злиться, ненавидеть меня, кричать. Но это ничего не изменит, потому что я не хочу делать несчастной тебя и ее…Вас обеих.

– Кто она? – Мира грубо остановила его вопросом, силясь сморгнуть подступающие слезы. Ей стало так больно и обидно, и злость, которая была ей не свойственна, вдруг вырвалась наружу.

– Коллега. Она недавно устроилась к нам анестезиологом.

– Недавно – это когда?

– Три месяца назад, – он резал ее без ножа своей откровенностью, и она злилась на него за это, даже несмотря на то, что сама спросила.

– Три месяца? Три месяца! – голос ее сорвался и слезы хлынули рекой, хотя она не хотела показывать ему свою слабость. Но совладать с собой в предлагаемых им обстоятельствах Мира уже не могла. – Ты обманывал меня все эти три месяца!

– Нет, – с нажимом заявил он. – Я боролся. Я сопротивлялся. Я пытался из себя это выдавить. Думал, наваждение. Но, как видишь, безуспешно. Я не знаю, что случилось, но между нами проскочила искра. Или как там говорят? Только я не могу без нее уже. Как и она без меня. Мы любим друг друга…

– Стоп! – подняв ладонь, она тем самым, приказала ему замолчать. – Избавь меня от подробностей, – процедила сквозь зубы. – Как ты мог? Почему? Спал с ней и со мной получается? – от этих слов ее саму начало трясти.

– Нет, – и снова из его уст прозвучало решительное отрицание. – Я не спал с ней. Я не принес эту грязь в дом, потому что уважаю тебя. Ты мать моих детей, моя жена. Я не мог. И Шинар сказала, что это неправильно, мы не должны.

Шинар сказала…Так вот как зовут ту, что увела у нее любимого мужа. Посмотреть бы ей в глаза.

– А если бы не сказала, ты бы смог?

Он на долю секунды задумался, но этой доли хватило, чтобы то крепкое и большое, что Мира и Бахытжан строили все 27 лет, в одночасье рухнуло. Она поняла, что муж последние три месяца не просто любил другую. Он хотел ее, держался и даже мучился, ложась в одну кровать с нелюбимой женой, занимаясь с ней вынужденным редким сексом и думая при этом о другой.

*Кыз узату – торжество, которое проводят родители невесты для своей многочисленной родни. Его также называют свадьбой невесты, на которую она приглашает своих друзей, коллег и близких людей. От жениха присутствует его ближайший круг.

Глава 2

– Ясно, – сказала она в пустоту, собирая гармошкой ткань фартука. Хотя, что ей ясно, она и сама не понимала – просто ляпнула, чтобы не молчать.

– Мирочка, пойми меня, – попросил он, понимая, что зря свалил на неподготовленную жену столько информации.

– Я тебе больше не Мирочка, – осекла его она. – И я не хочу ничего понимать. Как у тебя все просто, Бахытжан! Пробежала искра, влюбился, захотел другую женщину. А мне что делать? – положив руку на сердце, спросила она. – Куда деть мои чувства к тебе? Двадцать семь лет брака? Наши мечты? Наши цели? Куда их девать?

– Я не могу ответить на этот вопрос, – вздыхает он. – Прости, но мои цели и мечты уже давно другие.

Губы Миры задрожали, а слова Бахытжана, хоть и долетали до нее, но не доходили.

– Ты хотела, чтобы мы купили квартиру старшему – мы это сделали, – продолжил он свою мысль. – Ты хотела, чтобы у Анары был красивый узату – мы его провели. Но ты никогда не спрашивала, чего хочу я. Как я вижу свою дальнейшую жизнь? Куда хочу двигаться?

Претензии мужа, которые он видимо слишком долго копил, хлесткой пощечиной ударили наотмашь, оставив пылающий след. Будто он недостаточно сказал, признавшись в любви к другой женщине.

– Я не поняла, – склонив голову, возмутилась Мира. – Ты сейчас пытаешься меня сделать крайней?

– Я не это имел ввиду.

– Хорошо, – сложив руки на груди, Мира вздернула подбородок. Слезы на щеках высохли и она почувствовала жжение на белой коже. – Объясни, что ты имел ввиду.

Таймер запищал, сообщая, что пора выключить котлеты. Но Меруерт не сдвинулась с места, а продолжала прожигать мужа взглядом в ожидании ответа. “Пип— пип— пип” – этот дурацкий звук действовал на нервы обоим, но хозяйка будто ничего не слышала. Тогда Бахытжан сам встал, в два шага оказался рядом с плитой, отключил сначала конфорку, а затем нажал на кнопку таймера. Несколько секунд он стоял, не шелохнувшись, понимая, что сам запустил механизм уничтожения и должен был быть готов к любому исходу.

– Я боялся тебе сказать это давно, – он не мог смотреть Мире в глаза, поэтому глядел на кафельные узоры. Вспомнилось, как они вместе выбирали плитку на строительном рынке и он сказал: “Мир, кухня твоя. Что хочешь, то бери. Мне без разницы”.

– Что именно? – отозвалась она тихо.

– Что я уже давно ничего к тебе не чувствую, – ну вот он и признался ей в том, что мучило его все последние месяцы. – Что люблю тебя как друга, как мать моих детей, как человека, который был со мной рядом в самые сложные моменты. Ты ухаживала за мамой после инсульта. Единственная из всех снох.

Меруерт, чье имя с персидского переводится как “жемчужина”, была хорошей невесткой и ценила то, что енешка (каз. “Ене” – свекровь) сделала для нее. Когда Мира родила в двадцать лет, женщина помогала ей с малышом, что позволило молодой маме продолжить учебу. В начале нулевых, дом свекрови, в котором они все жили, попал под снос, потому что одна большая компания собиралась строить на месте частного сектора ЖК. Застройщик заплатил огромную по тем временам компенсацию, на которую купили четырехкомнатную квартиру в спальном районе и машину для Бахытжана. Свекровь вплоть до самой смерти жила с ними.

– Господи… – глухо промолвила Мира, осознав весь масштаб своей личной трагедии. Бахытжан любит ее как друга, а она его – как мужа, своего первого и единственного мужчину.