Куплю тебя. Дорого (страница 14)
– Сынок, наконец-то ты дома! – мёд и патока льются из уст старшей дамы, когда она сладко улыбается, показывая зубы. Ярко-белые. Крупные, как у лошади. Пухлые руки прижаты к груди, будто от радости встречи её сердце вот-вот выпрыгнет.
Сынок? Странно, но я отчего-то представляла его мать совсем иначе. У этой женщины тёмные, густые брови, карие глаза, тонкий прямой нос. Возможно, в молодости она и была привлекательной, но время сделало её лицо грубым. Резким. Отталкивающим.
У Ратмира же черты лица крупные. Волосы светлые, кожа золотистая, без примеси оливкового оттенка. И глаза. За последние пару часов я изучила каждую крапинку в тигриных глазах.
– Здравствуйте, Мадина, – весьма холодно приветствует.
Вряд ли он так стал бы обращаться к матери. По крайней мере не родной.
Взгляд женщины перемещается с Ратмира. Будто она только что меня заметила, хотя мы близко стоим друг к другу.
Осматривает с головы до пят и обратно. Тепло испаряется из глаз, и мне вдруг становится не по себе.
Знаете, это ощущение, когда проходишь мимо цыганки, тянущей к тебе руку, а при отказе в милостыне – харкающей в спину? Вот и сейчас создалось впечатление, что я, и слова не успев сказать, была проклята.
Хочется спрятаться за Ратмира и не попадаться в поле её зрения. Ох, чую, кровушки она мне попьёт, если я здесь останусь.
– А это что такое, Ратмир? – хлопает ресницами, будто не в силах поверить собственным глазам, и, если очень активно моргать, я исчезну.
Мне и самой кажется, что зря я тут пачкаю их дворец своими грязными ботинками.
Но она назвала меня «что»? Вот зе фак!?
Я удивлённо пялюсь на мужчину, ожидая его ответа.
– Это Серафима, она будет помогать Патимат по дому.
Замечаю ехидную улыбку, искривившую губы молодой особы. Она смотрит на меня свысока. Изучает мои немодные шмотки, синяки, рассыпанные по лицу. Уставшие глаза и тощую фигуру. Её-то кормят на убой, а с моих косточек даже нечего пообглодать.
Очевидно, незнакомка делает вывод, что я ей не соперница. Знает вкусы Ратмира? Уже трахалась с ним? Нет, не думаю. Хотя…
Ратмир обходит обеих женщин стороной. Заканчивая тем самым разговор. Его лицо безэмоционально, но я словно ощущаю исходящее от него раздражение. И виной тому в первый раз не я.
– Кто это? – спрашиваю шепотом.
– Жена моего отца. Хозяйка этого дома. Ты должна её слушаться.
От слова «слушаться» по позвоночнику проходит холодок.
Я никогда никому не прислуживала. По крайней мере за деньги. Не считала это чем-то зазорным или ниже моего достоинства. Да и как иначе, учитывая условия, в которых я выросла?
Но интуиция мне подсказывала, что эти женщины сделают всё возможное, чтобы превратить моё существование в ад. Не давая забыть о том, что я отношусь к низшей касте.
Пока я не понимала, как вместить в мой распорядок дня отработку долга в этом доме и изнуряющий спорт. Возвращаясь после тренировок домой, я почти всегда мгновенно вырубалась. Сил не было ни на что.
Ничего. Что-нибудь придумаю. Всё лучше проституции.
– А вторая? – впиваюсь в него хищным взглядом в желании поймать любую эмоцию. Но всё без толку. Даже бровью не повёл.
– Её племянница, – сухой ответ.
Племянница, значит. Девица явно хочет стать ему женой. Или любовницей на худой конец.
Мы следуем дальше по дому. Моя голова едва не крутится на сто восемьдесят градусов, когда я рассматриваю интерьер. Яркий, дорогой. Шикарный. И в то же время безвкусный. Минимализм холостяцкой берлоги Ратмира здесь вдоволь компенсировался.
Огромные хрустальные люстры яркими отблесками освещали гостиную. Отполированная деревянная поверхность мебели сверкала. Ни одной, чёрт возьми, пылинки. Обтянутые тёмно-синим бархатом стулья вокруг обеденного стола. Мягкие кресла и диваны в тех же тонах. Они так и манили присесть, закинуть ногу на ногу и пить чай, оттопырив мизинец.
Всё вроде красивое. Но какое-то «слишком». Я настолько не привыкла к подобной роскоши, что от её изобилия в глазах рябило.
Ратмир подгоняет, когда я, разинув рот, пытаюсь понять, действительно тут золотые дверные ручки или нет. Подталкивает в спину. Мне не хочется, чтобы он касался меня. Мой мозг мгновенно отключается. И я себе не хозяйка.
Кухня. Вот куда меня привели. Неужели я буду маленьким поварёнком?
Женщина, готовившая у плиты, не услышала наших шагов. Несколько секунд мы просто стояли в проходе, а потом она обернулась.
Высокая. Статная. Почти с меня ростом. Её голова тоже покрыта платком, но при этом виднелись тёмные корни волос, сам же платок повязан за спиной. Чёрный. Как и вся её одежда.
На вскидку ей около пятидесяти. Или больше. Она кажется мне невероятно красивой. Зрелой и яркой красотой. И я, сводя брови, смотрю на широкий шрам на её щеке. Глубокий. Едва удерживаю руку, чтобы не коснуться своей щеки.
– Рат, – улыбается. Радушно, но не так, как та дама. Хозяйка дома. А искренне. Шрам на щеке искривляется вслед за губами.
– Патимат, – отвечает ей тем же, – я привёл тебе помощницу. Пусть будет под твоим надзором. А если не станет тебя слушаться или хоть раз опоздает на работу, сообщай мне. Приму меры.
Последние слова вовсе не звучали, как эротическое обещание.
Не сразу соображаю, что она смотрит в мою сторону. Мне сложно оторвать взгляд от её шрама. И стыдно за это.
Впрочем, она так же изучает мои синяки.
Я жду, когда женщина начнёт задавать вопросы Ратмиру обо мне. Но, похоже, ей даже не приходит подобное в голову.
– Тебя морили голодом, девочка? – совершенно серьёзно спрашивает меня, положив ладонь на моё плечо. В её голосе жалость и сострадание. Я прикусываю щеку изнутри, чтобы не расплакаться.
– Нет, я почти всегда такая.
Ратмир ушёл. Оставил меня здесь и пропал.
Глава 17
Пару дней спустя удалось разведать, что, помимо мачехи и её племянницы, в доме жил брат. Русик. Ещё я слышала, что у Ратмира есть младшая сестра, но, кроме красиво обставленной комнаты, о её существовании больше ничего не говорило.
Жизнь у неё, должно быть, как у принцессы. Её детская комната наполнена гаджетами, игрушками, косметикой, шмотками и украшениями, о которых я могу только мечтать. Ни забот, ни хлопот. Ни переживаний о своём будущем. Ведь оно у неё уже предрешено. Выйдет замуж за богатого, и будет сыта всю жизнь. А если муж посмеет обидеть, то брат надаёт по морде.
А вот узнать, кто родная мать Ратмира, не получилось. Ни в одной из комнат, в которых мне удалось побывать, не было и намёка на её фото. Задать прямой вопрос Патимат я не решалась. Пока.
Две грымзы, с которыми я успела познакомиться в первый день, улетели отдыхать. Куда-то на острова.
– А Рустама старший брат отправил в ссылку, – ответила мне Патимат.
Изображаю максимально невинное лицо и задаю новый вопрос:
– А за что?
Она пожимает плечами.
Сегодня на ней вновь чёрный наряд. Очень похожий на предыдущий, но чуть-чуть другой. Густые тёмные волосы заплетены в косу. Платка нет, и она выглядит моложе. Мне нравится за ней наблюдать. Каждое её движение отдаёт грацией и достоинством. Правильная осанка с отведёнными назад плечами и высоко задранным подбородком совсем не соответствуют её должности в этом доме.
Ей бы носить наряды и драгоценности, как у хозяйки. Её бы они по крайней мере украсили. Но на Патимат лишь скромные золотые серёжки и ни одного кольца.
– Что-то с Ратмиром не поделил, – спустя секунду поясняет и присаживается напротив. Наблюдает за тем, как я ковыряюсь вилкой в еде.
Что-то не поделил. Скорее, кого-то.
Наверное, Русик ему высказал обиду. Интересно только, почему Сабуров-старший всё же решил отправить брата в ссылку?
– А ты чего не ешь? – выразительно смотрит на полную тарелку еды.
Патимат сразу сказала, что я могу есть всё, что захочу. Я распахивала огромный холодильник, смотрела голодными глазами на еду, а в горло ничего не лезло.
Думаю об Ане, и сердце кровью обливается. Плакать хочется уже оттого, что не имею возможности её защитить. Как всегда защищала.
Кусаю нижнюю губу, сдерживая эмоции.
– Аппетита нет, да и на тренировку снова нужно ехать. Не хочется на полный желудок заниматься.
Договориться с Патимат о том, что буду продолжать ездить в спортивную школу, оказалось совсем не сложно.
Она видела, в каком измождённом состоянии я возвращаюсь после тренировок, и не нагружала сильно. Хотя я чувствовала, что лафа вскоре закончится. Стоит хозяйкам вернуться в дом.
– А если узнает господин Сабуров? – стараясь изображать благоговение перед своим благодетелем, кротко поинтересовалась.
Патимат с первого дня смотрела на меня с лёгкой улыбкой. Будто знала обо мне больше, чем я о себе. Меня это смущало, и я старалась как можно меньше показывать ей свои эмоции. Но сомневалась, что достаточно хорошо их скрываю.
– Ратмир всё знает. Не переживай.
Вот тебе и ответ. И гадай, что это значит. У него тут везде камеры и жучки? Или моё расписание уже с ним согласовано?
Сам Сабуров в доме больше не появлялся.
А я ждала его. Не знаю почему. Мне было скучно без него. Сердце замирало каждый раз, когда через ворота заезжал автомобиль.
Думала о нём. Фантазировала о новой встрече. Что посмотрит на меня иначе. Ведь я красивая. Он не мог этого не заметить. Спустя пару недель синяки уже почти полностью прошли, я набрала пару килограмм и уже не напоминала узницу концлагеря.
Но его всё не было.
* * *
После произошедшего с Айратом организму требовалось время для восстановления. Стресс, страх, заточение сделали мои мышцы тугими. Деревянными. Тело вдруг стало непослушным. Обычно мягкое, как тёплый свежий мёд, вдруг словно засахарилось. Тренировки не давались.
Но умом понимала, что стоит явиться с повинной к тренеру. Следовало объяснить своё отсутствие.
Увидев моё раскрашенное лицо, Марина Юрьевна долго не могла прийти в себя. Просто смотрела на меня и не верила собственным глазам.
– Ты заявила в полицию? – почти шёпотом прозвучал вопрос.
Стало совестно, что обманываю человека, который верит моей лжи из раза в раз. Пусть даже мне порой было стыдно признаться в правде. Что живу почти в притоне, где собираются алкоголики.
– Нет, я даже лиц их не запомнила. Они избили меня, украли рюкзак и сбежали, – придумываю, опустив глаза в пол. Стыд. Сплошной стыд.
– Ох, Спичка, как же так? Несчастная девочка, что же ты бедовая такая у меня? – причитала тренер.
И взяв себя в руки, добавила:
– Ну ничего. Ты пока выздоравливай, на тренировки в таком состоянии я тебя пустить не смогу. Только после медкомиссии. Впрочем, тебе не привыкать.
Понимая, что тренер способна помочь с местом в общаге, пришлось рассказать всю неприятную историю, произошедшую между мной и отчимом.
Все эти годы я испытывала отвращение и гадливость оттого, что имею к нему какое-то отношение. Что моя родная мать додумалась связаться с таким человеком. Но это ярмо мне ещё придётся нести на шее какое-то время.
Мы с Аней, как наследницы дедушки, имели право на долю в квартире. И просто так дарить их отчиму и уходить восвояси я не планировала.
Не желая оставаться с ним наедине и долго находиться в квартире, я позвала с собой пару знакомых ребят. Собрала свои манатки и отчалила. Он комментировал мои сборы, отвешивая в мой адрес скабрезности. Но ума хватило держаться себя в руках. Чуял, что могут заехать по почкам.
За то, чтобы это животное забрало своё заявление из полиции, мне пришлось расплатиться деньгами Айрата.
Но большая часть средств ушла к двоюродной сестре моей матушки.
– Пожалуйста, тёть Свет, вы же знаете, что ей плохо там. Помогите, – унижалась перед ней ради Ани.