Куплю тебя. Дорого (страница 23)
– Я ненавижу тупых дур, Серафима, – убирает упавшую мне на лицо прядь волос за ухо. Движение почти нежное. Если бы после этого его пальцы не впились мне в подбородок, с силой сжимая. – Можешь возвращаться к своей сутенёрше. Мне ты больше не нужна.
Это я-то тупая дура? Такой он видит меня? Прокручиваю в памяти все эпизоды, наши стычки, и понимаю – он прав.
– Я стану лучше, не надо, – по щекам текут слёзы.
Если поначалу я планировала его разжалобить, то сейчас мои эмоции неподдельны.
Он хочет выкинуть меня на улицу. Как приблудившуюся в дом бездомную собачонку, решившую покусать хозяина, протянувшего миску с едой.
– Зачем ты мне? – вопрос как соль на рану.
Меня все бросали. Самые близкие люди. Даже папа ушёл. Из жизни. Оставив на мать, которая меня никогда не хотела.
Но к этому невозможно привыкнуть. И я готова вывернуться наизнанку, чтобы узнать, как долго продержится тот, кто успел залезть мне под кожу, пока я буду выпускать переполнявший меня яд. Проверяя его терпение и выдержку.
Я касаюсь его предплечий. Рукава закатаны по локоть. Подушечками пальцев ощущаю его горячую кожу и мягкие волоски.
– Прости меня. Я дура. Ты прав. Дай мне возможность отработать мой долг. Если ты хочешь моей покорности – я буду покорной.
Вижу, как раздуваются его ноздри. Светлую щетину на загорелых щеках. Плотно сжатые губы.
Я ведь думала, он ещё раз отшлёпает меня. Или накажет иным образом. В голову тогда не пришло, что ему надоедят игры со мной.
Отпускает меня и встаёт. Я потираю саднящий подбородок и щёки. Останутся следы, но чёрт с ними.
С замиранием сердца жду вердикта.
Глава 34
– Возвращайся в дом, Серафима. Ещё один просчёт, и можешь убираться ко всем чертям.
За эту фразу я готова была его расцеловать. Да он не позволит.
На ум пришёл момент из «Красотки». Проститутки не целуют клиентов. А клиенты – проституток.
Если после инцидента с Айратом участь обслуживать семью Сабурова меня не радовала, то теперь я смотрела на неё другими глазами.
Мне больше не нужны были деньги Ратмира. Мне нужен был он сам.
* * *
Выяснилось, что одежда, в которой я попала в больницу, выстиранная и выглаженная Нур, хранилась на одной из полок в длинной гардеробной хозяина квартиры. Там, куда мой нос не добрался.
Сабуров буквально выпроводил меня из своей квартиры.
– Будь в «Раздорах» по расписанию начиная с завтрашнего дня, – поправляя манжеты, привычно отдаёт мне приказ.
Прикусываю кончик языка, чтобы не сказать: «Да, хозяин».
– Хорошо, – отвечаю покорно, опустив глаза в пол.
Скрываю веселье.
Теперь, когда всё прояснилось, я испытываю настоящую эйфорию. И облегчение. Мысль о том, что я могла потерять связь с ним, меня не на шутку напугала.
Отдав поручения, он окончательно утратил ко мне интерес.
Облачившись в своё шмотье, ускользнула из дома. На этот раз охранник даже не взглянул на меня.
Первым делом стоило навестить Анечку. А затем объяснить прогулы тренеру. Удивляюсь, как меня ещё не выгнали из спортшколы.
Марина Юрьевна изучала мой больничный лист минуту. Молча.
– Очередная беда приключилась, Серафима, – качает разочарованно головой, – с тобой просто невозможно иначе.
Я опускаю ресницы и поджимаю губы. Редкий случай, когда мне нечего сказать в свою защиту. А повторять в тысячный раз одни и те же заверения не хочется. Я каждый раз подвожу её.
– Я виновата, Марина Юрьевна, – комкаю оттянутый рукав спортивной куртки.
Стыдно.
Меньше бы думала, как досадить Ратмиру и вызвать его ревность, а больше времени посвящала тренировкам, избежала бы передряг.
– Надо проверить, Спичка, неужто на нас наслали саранчу, раз ты впервые на моей памяти признаёшь ошибки. Мне даже как-то тревожно. С тобой всё в порядке?
Тонко чувствую настроение тренера. Радушное.
Как самая рьяная отличница-зубрила, я поднимаюсь со стула:
– Абсолютно. Разрешите вернуться к тренировкам?
– Иди, Спичка.
Я ожидала худшего. И на этот раз моё поведение вовсе не выверенная стратегия битвы. Но странно, что честность сработала.
Сев на лавочку в раздевалке, я печально наблюдала за кончиной очередных чешек. Выбросила их мусорное ведро и достала из шкафчика новые.
– Неужели к нам снова вернулась блудная овечка, отбившаяся от стада? – раздаётся рядом голос Анфисы. Моей заклятой подружки. И соперницы.
– Да, козочка. Чтобы ты не расслаблялась, – искривляю губы в искусственной улыбке.
Она стоит в своих дорогих шмотках, успев переодеться после тренировки. Мы занимались в разное время. По воле тренера. Иначе потасовки могли закончиться дракой.
Прислонилась к стене плечом и наблюдает за мной.
– Слышала, что теперь ты вылизываешь полы в доме Сабуровых, – кидает заготовленную бомбу.
Если знает Анфиса – знают все.
Впрочем, я нахожу сразу плюс – гораздо паршивей было бы, знай она, что я пыталась подработать в эскорте.
– И откуда, интересно, ты берёшь этот бред? – смотрю на неё прищурившись. Блефую.
Проверяет, правду ли ей донесли, а после пустит слух по всей школе. Знаем. Плавали. И когда дойдёт до тренера, проблем не избежать. Моя занятость вовсе не станет оправданием для неё. Наоборот. Она поймёт, что мне не до тренировок, раз настолько требуются средства.
– Из надёжных источников, Спичка, – победоносно улыбается, но, не выдержав, добавляет: – Моя старшая сестра – его девушка.
Москва – деревня! Все друг друга знают, особенно в узких кругах богатых людей. А я-то думаю, почему повадки мымры с пережжёнными волосами кажутся знакомыми. Яблочко от яблони.
– Ну так сообщи ей, что если я там что-то и делаю, то не полы лижу, а… – надавливаю пару раз языком с внутренней стороны щеки, имитируя минет, и подмигиваю ей.
Нагоняю пурги. Пусть теряется в догадках.
– Ага, как же, ещё скажи, что Сабурову.
Пожимаю загадочно плечами и смываюсь из раздевалки.
Вот коза.
Не Анфиса. А её сестрица. Блондинка Ратмира.
В голову приходит бредовая идея.
Забрав со стоянки дедушкину шестёрку, я решаюсь на последний отчаянный шаг. Да-да, я всё знаю. Я чокнутая. Больная. Идиотка. Но этот порыв сильнее меня.
Заезжаю в ближайший магазин с косметикой и покупаю там самый дорогой крем для удаления волос – у него менее химозный запах из всех. Видела я на полочке в ванной комнате маску для светлых волос.
Кое-как миновав охрану, которая давно запомнила моё личико, направляюсь к лифту. Боже, только бы хозяина этих апартаментов не оказалось дома. Объяснить ему своё появление будет нелегко.
Домработница не спешила пропускать меня внутрь.
– Нур, ну пожалуйста, – смотрю на неё умоляющим взглядом, прижимая руки к груди, – я оставила где-то в ванной комнате серёжки моей мамы. Они дороги мне как память. Разреши поискать.
– Хозяин не велел, – отвечает как заезженная пластинка.
– Умоляю, Нур. Он ни о чём не узнает. Клянусь.
Женщина поджимает губы, но впускает.
Операция длится буквально пять минут. Остатки маски смываю в сток, а её место в тюбике занимает крем для депиляции.
Может, мой план и не сработает. И этой шаболде не представится больше шанс посетить его ванную комнату (чему я буду несказанно рада). В таком случае никто не пострадает. Вряд ли Сабуров использует маску для блондинок. А если всё же Его величество снова пустит её в свою постель, то в любом случае ей следовало бы остричь эти жуткие посечённые кончики.
Сердце дико и быстро бьётся в груди. Знаю, что дура. Знаю.
Глава 35
На следующий день, как только я пересекла кухню дома Сабуровых, на меня налетела Патимат.
– Серафима, как ты? – сжимает мои руки прохладными пальцами, изучая с материнским беспокойством. – Я знаю про твоё ужасное отравление.
Чёрт, если бы не согласилась тогда провести вечер в компании безобидного на первый взгляд Та́ми, ничего бы не случилось.
Всё это время меня мучил вопрос: как он мог поступить так со мной? Только психопат способен столько искусно строить из себя хорошего парня.
– Да, если бы не Ратмир, Фатима оставила бы меня умирать в туалете, – кисло отвечаю, вспоминая тот злополучный день.
Патимат безмолвно ругается. По глазам вижу, как ей хочется матюгаться, но воспитание не позволяет.
– Знала бы ты, что здесь творилось, пока тебя не было, – успокоившись, добавляет она.
Мы садимся за кухонный стол. Она налила мне чая, поставила рядом печенье.
– И что же? – со скепсисом интересуюсь. – Фатима жаловалась, что я испортила ей наряд?
– Забудь про неё. Мадину выдают замуж!
Сердце вдруг ёкает в груди. Чувствую, как ладони потеют.
Чёрт.
Она говорила, что выйдет замуж за Ратмира. Неужели…
– И кто счастливый жених? – спрашиваю, а сама едва дышу.
– Какой-то паренёк, с которым её давно посватали. Да она всё оттягивала. Не знаю, как в случившемся с тобой замешана Мадина, но будь уверена, она об этом горько пожалела.
Я сижу ни жива ни мертва. Не верю собственным ушам.
Он это сделал из-за меня? Смотрю на белую скатерть, и она плывёт.
Никто никогда в жизни меня не защищал. Со дня смерти отца я отрастила толстый панцирь, в который получала удары. Сама пускала в ход ногти, зубы и кулаки. За себя и за Нюту. Одна.
– Думаешь, она имеет к этому отношение?
Пожимает плечами.
– Без понятия. Но слышала бы ты ту истерику, что Мадина закатила. Она ненавидит тебя. Поэтому держись от неё подальше до свадьбы. А потом бомбу обезвредят и увезут в дом мужа.
Кусаю губы.
– Ты же всё слышала, Патимат. Что она говорила Ратмиру?
Лицо женщины становится строгим. Подслушивание чужих разговоров явно не в её характере. Но сложно не услышать криков.
– Не для наших это ушей, девочка. Любит она его. Безответно.
На этом моменте у меня в груди теплеет. Стараюсь скрыть улыбку. Не злорадствую. Просто радуюсь, что в гареме минус один.
– Ну ещё, правда, добавила, что это оскорбление – праздновать свадьбу здесь, а не в «Сафисе», – подмигивает Патимат.
* * *
В доме полным ходом шли приготовления к свадьбе, которая должна состояться уже в эти выходные. Удивительно, что такое знаменательное событие организовали за несколько дней.
Мадина же из спальни не высовывалась. И мне вдруг стало её жаль.
Я не знаю, какой являлась их с Та́ми задумка. Опоить меня и опорочить? Они не подозревают, что я сама себя уже дискредитировала в глазах Сабурова.
Но понимаю её чувства к Ратмиру. Не хотела бы я, будучи влюблённой в одного, выйти замуж за другого. Нелюбимого.
– Ратмир сказал, чтобы ты перед гостями не появлялась. Поэтому тебе остаётся только помогать мне на кухне.
Киваю. Меньше всего бы мне хотелось маячить перед невестой.
Удивительно, что Ратмир вообще не освободил меня от работы в доме в выходные.
На кануне по дому сновал обслуживающий свадьбу персонал. Организатор руководила ими, как оркестром. В считаные часы всё было готово к пышному торжеству.
Дом ломился от приглашённых гостей. Никогда ещё я не наблюдала здесь столько жизни.
Вероятно, для Мадины это очень скромная свадьба. Но я и такой никогда не видела.
Снаружи особняк сверкал, как ёлочная игрушка. Внутри украшен тысячами роз, благоухание которых кружило голову.
Мне было велено вновь облачиться в то скорбное платье в пол. Зато в нём я максимально незаметна. Поэтому, пока с любопытством наблюдала за церемонией, на меня почти никто не обращал внимания.
Мадина выплыла, как Царевна-Лебедь, в белом, украшенном камнями, сверкающем платье. На вид очень тяжёлом. Почти всё время она стояла с опущенными ресницами. Как истинно кроткая и трепетная лань. Какой я её никогда не знала.