Николай Леонов: Скелет в наследство

© Макеев А.В., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2026

Скелет в наследство

Глава 1

Чем сильнее женщина страдает, тем хуже это заметно. Из-за какого-нибудь пустяка может взорваться и шуметь сутки напролет, а потом выбросить из головы, словно ничего не случилось. Но нечто серьезное, доставляющее мучения, заставляет закрыться, уйти целиком в себя и делать вид, будто все нормально. Боль, растущая и пульсирующая, копится внутри, своими когтистыми лапами наматывая клубки из нервов. И никто вокруг ничего не замечает, ни о чем не догадывается. Чем это закончится? Бедой.

Полковник Лев Гуров в минуты, свободные от службы в угрозыске, близко познакомился с этим парадоксом благодаря жене. Например, стоит Машеньке немного поправиться, как она принимается истошно верещать, изводя супруга жалобами на появившийся жирок: «Нет, ну ты посмотри, какую я отъела “лимпопо”! А ляжки! Ляжки просто кошмарные, я их растерла, только пока одевалась!» Гуров в такие моменты твердо знал, что переживания жены не достигают масштабов катастрофы и скоро благополучно забудутся. Напротив, он легонько шутил по поводу сексапильности раздобревшей «лимпопо», и через пару часов наблюдал, как жена украдкой фоткает обтянутые джинсами ягодицы, не скрывая довольной улыбки.

А вот на сей раз дело обстояло серьезно. Хлюпая носом, Маша пыталась шутить, как бы подбадривала себя. «Если лопаются брюки, не волнуйся, это – глюки», – дрожащим шепотом простонала она, стоя спиной к мужу и не отводя глаз от ехидно усмехавшегося зеркала. Делая вид, будто все тип-топ, с невеселыми прибаутками бедняжка старалась втиснуться в купленные всего-то полгода назад и очень полюбившиеся ей расклешенные черные брючки со стразиками. Задачка оказалась невозможной. Непонятно когда и как, но Маша умудрилась набрать несколько кило. Лев Гуров, нервно закусив губу, наблюдал за стоящей перед зеркалом женой и напряженно ожидал надвигающейся безмолвной грозы.

По Машиному лицу текли пот и слезы. В этот раз она поправилась сильно, а главное – не вовремя, ведь впереди у нее съемки в новом сезоне «Соперниц», где ей дали хоть и не главную, но и отнюдь не последнюю роль. Лишние килограммы, которые коварная кинокамера грозила увеличить раза в два, накануне столь важного проекта точно не нужны. И как назло, Машульке предстояло делить сцену с Пересильд! Ну и конфуз!

Бедняжка панически боялась опозориться, показав себя миллионам телезрителей такой – потерявшей форму, не следящей за собой, безразличной к мнению фанатов. Она готова вложить душу в новую роль, как и в любую другую, но зритель увидит разжиревшую нахалку из числа тех, которых приглашают на съемки за былую популярность и которым дела нет до того, какое впечатление они производят в кадре сегодня. Маша была другой, все внутри нее протестовало против случившегося.

Гуров в растерянности ломал голову над тем, как отреагировать. Как мужика, его более чем устраивала в меру округлившаяся фигурка жены, но подобное заявление чревато нервным срывом. Согласиться с ее недовольством, тем самым как бы обозвав жирной, тоже не хотелось. Такая «поддержка» равносильна еще большему унижению женщины.

Но делать что-то надо. Гуров подошел к Маше. Обняв за плечи, развернул к себе. И принялся осушать слезы прикосновениями губ. Было мокро и невкусно. Соленые ручейки на покрытом испариной лице утратили благородную горечь и сделались какими-то протухшими, иного слова и не подберешь. Но муж терпел. Терпел и твердым, безапелляционным тоном нашептывал:

– Сходи к Лизе, денег я найду. Она поможет, ты же знаешь.

Лиза, о которой шла речь, была фитнес-тренером и нутрициологом, настоящей искусницей в том, что касалось похудения. Услуги талантливого тренера, у которой сбрасывали вес абсолютно все клиенты, даже куда более проблемные, чем Мария, стоили ой как недешево. Однако нервные клетки жены дороже.

Машины плечи обмякли. Отчаяние боролось с надеждой, но женщине хотелось верить в лучшее, и Гуров, удерживая жену обеими руками, чувствовал, как стресс мало-помалу отпускает ее тело. Две вещи, которые безотказно помогают женщине: крепкие мужские руки и обещание того, что все будет хорошо.

– Кстати, про деньги! – Гуров воспользовался шансом, чтобы увести разговор в безопасное русло, попутно решая рабочие вопросы. – Что тебе известно о семье Максимовых? Тех, которые рулят в шоу-бизнесе…

Маша оживилась, почувствовав себя полезной.

– Уже не рулят, причем не первый год. Но, ты прав, они пока еще богаты. По крайней мере, Валентин. Его спасло от разорения то, что пристроился на ток-шоу «Нотный вкус». Конечно, это не те суммы, которые он поднимал, когда гастролировал с концертами…

– Он певец? – удивленно перебил Гуров.

– Да знаешь ты его, – ответила Мария, – и песни его сто раз слышал. Это наша с тобой молодость. В нулевых постоянно крутили его хиты «Андеграунд», «Ушла девчонка», «Руку мою ты возьмешь».

– Петрович? – удивленно переспросил Гуров, который, конечно, помнил эти песни, но настоящего имени исполнителя не знал. – Так значит, Максимов – это старый добрый Сим Петрович?

Маша кивнула, с немым остервенением стягивая с красных, вспотевших бедер замявшиеся брючки.

– Сим – это сокращение от фамилии Максимов… – пыхтя, пояснила она.

Подумать только! Валентин Витальевич Максимов, проходящий сейчас по делу об убийстве неопознанного мужчины, – это тот самый Сим Петрович, который лет эдак двадцать тому назад собирал стадионы. Сам-то Гуров, в ту пору Левушка, по Петровичу не фанател, считая его репертуар чересчур девчачьим. По правде говоря, начинал Сим бодро и весело, с таких разнузданных, на грани приличия, песенок, как «Отвал Петрович», например, – этим синглом он заявил о себе и закрепил свой псевдоним. Четкий пацан был, как тогда выражались. Вдруг у продюсеров концепция поменялась, и появился лирический «Андеграунд v.1.1», который еще туда-сюда и даже принес Симу всероссийскую славу, но затем последовала плаксиво-сопливая нудятина про робких мальчиков, у которых не клеится с девочками, отчего Лева быстро утратил к певцу интерес.

– Тебе что-то известно о его тетке?

– У него тетка есть? – изумилась Маша.

Нет, про Валерию Павловну она никогда и ничего не слыхала. Маша знала лишь, что дед Сима Петровича и по совместительству основатель клана Максимовых – Павел Юльевич – в советское время занимал невысокий пост в Министерстве культуры. Это и предопределило жизненный выбор сыновей. Старший сын, Виталий Павлович, пошел в композиторы, сочинял музыку для кинофильмов. Именно Виталия Максимова в 1987 году изначально приглашали писать музыку к ставшему культовым фильму «Гардемарины, вперед!», но потом почему-то Светлана Дружинина, режиссер, остановила свой выбор на кандидатуре Виктора Лебедева. Тем не менее Виталий Павлович заверял всех вокруг, что песенка «Не вешать нос, гардемарины» – это его детище, просто в титрах такая деталь не указана, отчего всю музыку ошибочно приписали Лебедеву.

– Я так понимаю, Виталий Павлович – это отец Валентина? В смысле нашего Сима Петровича? – уточнил я.

– Ага. От папаньки и вздорный характер унаследовал, – подтвердила Маша и продолжила свой генеалогический рассказ.

Младший брат Виталия и дядя Сима – Максим Павлович. Да-да, основатель династии посчитал оригинальным, если сына будут звать Максим Максимов. Павел Юльевич вообще был натурой оригинальной. Например, он обнаружил, что у него имя, отчество и фамилия «древнеримские» по происхождению, а потому и обоим сыновьям дал римские имена Виталия и Максима, а те, в свой черед, пообещали отцу продолжить традицию и собственных детей наречь как-нибудь на латинский манер. И надо сказать, слово сдержали.

Виталий Павлович назвал сына Валентином. Максим Павлович, поэт-песенник, является отцом Юлии Максимовны, широко известного в узких кругах продюсера.

– Фамилию она сохранила и после замужества, просто прибавила мужнину сзади, как прицеп, – мимоходом пояснила жена. – И теперь Юля у нас – Максимова-Волк.

– Ах вот как! Начинаю разбираться…

Маша, перекинув стянутые с превеликим трудом брючки через плечо, взяла с заваленного всякой всячиной столика бумажку и бегло набросала схему, объяснявшую родственные связи, так как видела, что супруг успел слегка запутаться в этой «древнеримской курии».

– Сейчас братья Максимовы живы? – спросил он.

– Нет, оба погибли в две тысячи семнадцатом году в автокатастрофе, когда ехали вместе на рыбалку.

– Ты у меня сокровище! – восхитился Гуров. – Ты даже не представляешь, сколько времени сэкономила следствию. А про их детей, Валентина и Юлию, можешь что-то полезное сообщить?

– Увы, лишь то, что пишут в «желтой прессе», – вздохнула жена. – Про старших Максимовых я немного знаю потому, что они были связаны с кинематографом, писали хорошую музыку и хорошие песни для фильмов. Валентин и Юлия избрали другой путь. Валек поет, Юля продюсирует эстрадные группы. Это не моя среда.

– Сим женат?

– Был два раза. Сейчас вроде нет, хотя за ним не уследишь… – призналась Маша в своем неведении.

– В каких он отношениях с двоюродной сестрой? По-моему, там не все гладко, так?

– Как кошка с собакой! – без раздумий и колебаний выпалила Маша. – Готовы утопить друг друга в чайной ложке. Вечно что-то делят или в чем-то друг друга обвиняют. Главная ссора последних лет возникла из-за воровства песен. Юля и ее муж Ростя обвиняют Валька в том, что он якобы присвоил себе авторство пары-тройки песен Рости.

– Ага, кража песен у них наследственное, – вставил Гуров, припомнив претензии Виталия Максимова на песню из «Гардемаринов». – А Ростя у нас кто?

– Ростислав Семенович Волк. Он поэт-песенник, как и отец Максимовой. Писал главным образом для Валька, хотя порой на стороне заказы тоже брал. Сам себя величает Ростя Бескозыркин и требует, чтобы весь российский шоу-бизнес его так называл.

– Претенциозно, однако, – только и смог прокомментировать Гуров, осознавая, работа с какими людьми его ждет. – Похоже, веселая семейка.

– Поверь, в шоу-бизнесе нет семей в обычном понимании, – пояснила Маша. – Звезды, равные Максимовым, создают вокруг себя целые «экосистемы». В каждой такой «экосистеме» переплелись родня с любовниками, бывшие супруги с бывшими любовниками, друзья с врагами, менеджеры с кредиторами… Ой, да их там не перечислишь! И возьми на заметку: иногда один человек может играть сразу несколько ролей.

Жена хихикнула и пошла переодеваться, негромко напевая на ходу: «Едины парус и душа…» Разговор вроде бы отвлек ее от мрачных мыслей, заставив на время забыть о лишнем весе. Гуров облегченно вздохнул.

Хорошо, что Маша, увлекшись рассказом, позабыла спросить, откуда у ее супруга внезапный интерес к Симу Петровичу «со товарищи». Гурову воспрещалось на настоящем этапе раскрывать какую-либо информацию по делу, да и настроения делиться мрачными подробностями не было. Впрочем, жена рано или поздно узнает из интернета или от подруг, что у Максимовых есть скелет в шкафу. Точнее – в гараже. Нет, не фигуральный, а самый настоящий, когда-то принадлежавший мужчине, личность которого в настоящий момент пытается установить следствие.

* * *

Что воображает среднестатистический россиянин, когда слышит слова «гараж поп-звезды»? Вероятно, какое-то помпезное строение, сплошь облицованное мрамором, где в приглушенном свете неоновых ламп блестят капоты «бентли», «роллс-ройсов», «пагани» и других безумно дорогих авто. По крайней мере, лично Гуров чего-то подобного ожидал от имущества Максимовых. В действительности гараж, в котором отыскались останки человека, представлял собой тот самый «старый добрый» железный пенал советских времен, известный как «ракушка», расшатанный, покосившийся и насквозь проржавевший за давностью лет.

Но – обо всем по порядку.