«Наверное, сторож делает обход», – подумала она и попыталась продолжить прерванное занятие, но настрой пропал, и вернуться в эпоху Карла Рихтера никак не удавалось. Клара с сожалением вздохнула и, достав из чемодана теплую пижаму, а для верности еще толстый свитер и шерстяные носки, улеглась на жесткую кровать, с головой накрывшись колючим одеялом. Ночь обещала быть долгой.

Глава 2

Усадьба «Марфино»

Если вы хотя бы раз ночевали в старом заброшенном доме, то представляете, каким количеством пугающих звуков он наполнен ночью.

Казалось, что после захода солнца дом сбросил с себя сонное оцепенение и вернулся к жизни. Он стонал и охал, скрипел старыми половицами, дребезжал чудом уцелевшими стеклами. Ближе к полуночи поднялся ветер, и открытая створка окна на втором этаже, протяжно стонала под его резкими порывами. Этот звук сводил с ума, не спасали даже наушники, которые Клара пыталась использовать в качестве берушей. Сторож еще несколько раз за ночь совершал обход, и Клара подумала, что, если в его флигеле так же шумно, как в главном здании, неудивительно, что по ночам он предпочитает бродить по темным коридорам, нежели оставаться в теплой постели.

Но с восходом солнца дом снова затих, и Клара провалилась в долгожданный сон. Выспаться, однако, не удалось: по выработанной годами привычке к восьми утра она уже была на ногах и готова к работе.

Умывшись ледяной водой и кое-как пригладив кудрявые волосы, Клара приступила к осмотру здания.

К сожалению, последние владельцы не обладали художественным вкусом и в выборе дизайна руководствовались простотой и функциональностью. На архивных снимках, сделанных в середине двадцатого века, стены главного дома покрывали фрески и лепнина, сейчас же все это было скрыто за сплошным слоем той же уродливой зеленой краски, которой была выкрашена комната Клары. Она коснулась стены и легонько постучала. Звук был глухим. Весь коридор был зашит деревянными панелями, что вселяло некоторую надежду на то, что под ними могло сохраниться что-то из прежнего оформления дворца. Надежда призрачная, конечно, но все же.

Жуткий коричневый линолеум был везде, но скрип под ногами говорил о том, что где-то под ним прячется деревянный паркет, которому наверняка повезло меньше всего: за все годы, что дом стоит заброшенным, дерево отсырело и прогнило, поэтому нечего было и думать о том, чтобы его восстановить, а вот воссоздать заново было вполне реально, главное, чтобы новый хозяин усадьбы согласился на такую дорогостоящую затею.

В коридоре было сумрачно и гуляли сквозняки. Сквозь разбитые стекла залетала осенняя листва, пестрым ковром стелясь под ногами Клары. Она вышла к парадной лестнице и восхищенно ахнула: в окна второго этажа лился яркий утренний свет, наполняя просторный холл искрящимися лучами. За спиной раздался какой-то шум, и Клара повернулась к дверям, ведущим в усадебный парк. Одна створка была открыта, и она увидела, сидящего на ступенях крыльца мужчину.

– Доброе утро, – поздоровалась она, выходя на улицу.

– Доброе, – мужчина повернулся к ней, приветливо улыбаясь.

Он был высок, широкоплеч, лет тридцати, может, чуть больше. Светлые волосы, голубые глаза. Абсолютно не типаж Клары.

– Андрей, – мужчина встал, протягивая ей руку.

– Клара, – представилась она в ответ.

– Угощайтесь.

Только сейчас Клара заметила, что на развернутой газете прямо на ступенях дворца были разложены бутерброды, а рядом дымилась чашка горячего чая, которую Андрей наполнил из термоса. В животе заурчало, и Клара решила, что не станет отказываться от такого щедрого предложения. Пристроившись рядом, она с наслаждением сделала глоток предложенного ей чая и принялась за бутерброд.

– Вы тоже будете участвовать в реставрации? – тем временем расспрашивал ее Андрей.

– Угу, – кивнула Клара, без стеснения принимаясь за второй бутерброд. – Отвечаю за художественное восстановление интерьеров.

– Вы реставратор?

– Художник и по совместительству искусствовед. Не могла определиться с выбором профессии, – усмехнулась Клара.

– А я отвечаю за строительство.

– Уже успели осмотреться?

– Еще нет. Вчера полдня разгружал и настраивал оборудование, а потом стемнело, и я не рискнул бродить по этому дому в темноте.

– Боитесь призраков? – поддела его Клара.

– Скорее, сломать шею, – не остался в долгу Андрей. – Если хотите, можем осмотреть дом вместе.

– Спасибо за предложение и за такой роскошный завтрак, но я предпочитаю работать в одиночестве. Так мне проще представлять, каким был дом до того, как его так безжалостно изуродовали.

– Без проблем, – Андрей скомкал газету, закрутил потуже крышку термоса и встал, протягивая Кларе руку. – Только не поднимайтесь пока на второй этаж. Позвольте мне для начала проверить безопасно ли там находиться.

– Договорились. Думаю, на сегодня мне вполне хватит работы и внизу.

Она проследила за тем, как Андрей скрылся за углом дома, и вернулась по ступеням в просторный холл.

Клара провела рукой по прохладному мрамору лестницы, ощущая каждую трещинку, каждую шероховатость, каждый скол и выбоину. Лестница, наверное, то единственное, что сохранилось неизменным со времен Карла Рихтера. Когда-то его руки вот так же касались этих перил, мрамор помнил их тепло, хранил те прикосновения в своей памяти. Клара еще немного постояла, наслаждаясь нахлынувшими на нее ощущениями, борясь с желанием подняться по ступеням на второй этаж. Она помнила предупреждение Андрея и решила, что осмотр верхних помещений подождет до завтра.

Клара пересекла просторный холл и сквозь пустующий дверной проем вошла в помещение, которое некогда было малой гостиной. В отведенной ей комнате остался лежать архивный чертеж с первоначальной планировкой усадьбы, который ей прислал с курьером Фаустов, но Клара решила пока за ним не возвращаться – сегодня у нее по плану ознакомительный осмотр. Тем не менее она помнила, что изначально малая гостиная была центральной частью левого крыла здания и в обе стороны открывался вид на анфилады богато украшенных комнат. Сейчас же все помещения были изолированы, перекроены и переделаны, и наверняка потребуется немало сил и средств, чтобы вернуть дворцу его исторический облик.

В бывшей малой гостиной на потолке все еще угадывались очертания лепнины, обезображенной многочисленными слоями побелки. Клару всегда поражало, почему люди, получившие в свое распоряжение нечто удивительное и прекрасное, всеми силами пытались это скрыть и уничтожить: закрашивали росписи, сбивали барельефы, закрывали изысканные мозаики и фрески, превращая уникальные интерьеры в стандартизированные и безликие.

Она переходила из комнаты в комнату, воссоздавая в своем воображении прежний вид помещений и подмечая те редкие детали, которые дошли до наших дней: медная ручка, на болтающейся на одной петле двери, несколько сохранившихся изразцов на полуразрушенной печи и, самая удивительная ее находка – отделанный деревянными панелями кабинет Карла Рихтера. Клара завороженно разглядывала искусную резьбу, подмечая, что некоторые элементы все же сильно пострадали, но их все еще можно было восстановить и сохранить кусочек настоящей истории.

Разглядывая резные панели на потолке, она совершенно не смотрела себе под ноги, что и сыграло с ней злую шутку. В очередной раз обходя кабинет по кругу, Клара обо что-то споткнулась и, не удержавшись на ногах, шлепнулась прямо на грязный пол, подняв облако пыли. Проклиная себя за невнимательность, Клара неловко перевернулась набок и встретилась взглядом с остекленевшими глазами покойника. Такой находки она точно не ожидала.

Глава 3

Усадьба «Марфино»

Если бы стены могли говорить, то они бы обязательно рассказали, что за сто с лишним лет своего существования не слышали такого истошного крика. Несмотря на маленький рост и субтильное телосложение, Клара обладала легкими поистине впечатляющего объема, поэтому, когда перепуганный Андрей прибежал к ней на помощь, она еще долго продолжала кричать, пока воздух, наконец, не закончился.

Сейчас она сидела на нагретом солнцем постаменте лицом к парадному фасаду дома и наблюдала за тем, как Андрей нервно расхаживает взад-вперед. Он был бледен, но в отличие от нее самой, все еще сохранял самообладание. Бесцеремонно закинув Клару себе на плечо, после того как она не отреагировала на его настойчивые просьбы покинуть помещение или хотя бы кричать чуточку тише, он вынес ее на улицу и усадил на место, которое некогда занимала величественная статуя Артемиды. Она слышала, как он звонил в полицию, долго объяснял, что произошло, как будто на том конце провода никак не могли понять, чего от них хотят и зачем полиции приезжать в богом забытое имение. Андрей терпеливо повторял историю снова и снова, пока, наконец, не получил удовлетворивший его ответ, и вот и теперь он маячил перед Кларой в ожидании участкового.

Вдалеке послышался шум голосов, и вскоре из зарослей парка показался сторож в сопровождении двух мужчин. Клара немного скосила глаза, чтобы получше их рассмотреть. Один был маленький и тощий, форма болталась на нем, как на вешалке. Брюки были сильно измяты, с вытянутыми коленками, внизу на них налипла грязь, хотя уже несколько недель стояла удивительно сухая и теплая для осени погода. Весь его облик был какой-то заношенный и застиранный, потому Клара про себя окрестила его «Линялым». Второй был полной его противоположностью: высокий, румяный и упитанный. Пуговицы на рубашке угрожающе натягивались, едва сдерживая натиск объемного живота. Мужчина был похож на огромный масленый блин, и Клара решила, что будет называть его – «Лоснящийся».

Она не вслушивалась в то, что говорили мужчины, лишь обратила внимание на то, что в какой-то момент все взгляды устремились на нее, после чего Линялый и Лоснящийся синхронно кивнули, и всей компанией вошли в здание, оставив ее совершенно одну.

Клара поплотнее закуталась в объемный кардиган и принялась ждать. Шок постепенно проходил, и в голову полезли совершенно неподходящие трагическому происшествию мысли. Она искренне сочувствовала погибшему, но не могла не думать о том, как его смерть отразится на ее работе. Если сейчас усадьбу закроют для проведения следственных мероприятий, то ни о какой реставрации не может быть и речи. Дворец стал местом преступления, а она, как человек искренне любивший детективы, знала: на время проведения расследования, посторонних там быть не должно. Почему она решила, что погибший умер не своей смертью, Клара объяснить не могла. Тело она видела лишь мельком, знала только, что человек окончательно и бесповоротно мертв, но отчего-то внутренне была уверена, что покинул он этот мир не без посторонней помощи.

Она не сомневалась, что, когда полицейские выйдут из здания и сообщат владельцу обо всем случившемся, он наверняка первым делом позвонит ей и скажет, что их контракт аннулирован. Клара соберет свои вещички и поедет домой. Топливный бак почти пуст, она заглохнет где-нибудь посреди леса, и никто не придет ей на помощь. Стало так себя жаль, что из глаз потекли слезы, а Клара продолжала рисовать в воображении картины своего безрадостного будущего, все сильнее и сильнее, растравляя душу.

Она не заметила, как мужчины вышли из здания, потому вздрогнула, когда в ее поле зрения появился Андрей. Он присел перед ней, обеспокоенно заглядывая в глаза:

– Ты как?

Клара не могла ответить, в своей голове она уже умирала от голодной смерти на обочине дороги, одинокая и несчастная, поэтому просто красноречиво всхлипнула.