Блу присела на корточки и поманила пса. Гас двинулся к ней, поначалу нерешительно, а затем суетливо, бросился лизать руку, словно в поисках остатков еды. Может, одной из ее мятных конфеток. Подняв глаза к потолку, пес заскулил – так же, как и они пару мгновений назад, он был заворожен тем, что свисало с потолка. Громкий лай эхом разнесся по амбару. Гас вырвался из рук Блу и рванул к крайнему кокону, к тому, что замыкал ряд и был больше остальных скрыт в тени.

Двинувшись за ним, Миллз сразу увидел то, что собака, должно быть, заметила еще несколько секунд назад.

Блу озвучила его мысль:

– Тут нет мух, Миллз.

И правда, ни одной мухи.

Этот мешок раскачивался больше остальных. Выпуклости на нем двигались, как пальцы, пытающиеся прорвать носок. Изнутри послышалось хныканье.

Миллз снял с пояса рацию.

– Господи боже, Блу! Там кто-то живой.

Глава 2

Бен убедился, что в туалете никого нет, и заперся внутри.

У него оставалось всего пять минут до того, как менеджер книжного магазина объявит начало его выступления, и он хотел провести их в одиночестве. Подальше от своих поклонников. Конечно, блокировать дверь общественного туалета с тремя кабинками и четырьмя писсуарами в переполненном магазине было, как сказал бы дедушка Роберт, не слишком вежливо.

Но он был в отчаянии.

В дверь кто-то замолотил. Бен подскочил. На лбу выступил холодный пот. «Минутку!» Он прошелся по помещению, остановился у раковины, сунул руку под кран – вода потекла в слив. Он смотрел на нее, а не на свое отражение в зеркале. Вряд ли он сейчас походил на человека, изображенного на обложке его книги. За последний год стресс сильно его состарил.

С момента выхода его романа – хэштег «день рождения книги» – прошла всего неделя, а «Пугало» уже заняло первое место в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс». Его пятая книга, «Пульс», обрела вторую жизнь на девятой строчке того же списка. Еженедельник «Паблишерс уикли» назвал новый роман его лучшей работой, «редким событием в мире хоррора от нашего любимого „Человека-кошмара“».

Бен взглянул на часы. «Ролекс», подаренный самому себе после того, как «Летнее царство» перевели на тридцатый язык. У дедушки Роберта когда-то был «ролекс». Бен купил такую же модель, «Подводник», из коллекции «Ойстер», с узнаваемым темно-синим циферблатом. Оставалось еще три минуты. Бен сполоснул лицо водой, медленно сделал несколько глубоких вдохов. Раньше он с нетерпением ждал автограф-сессий и промотуров. Все они были от них в восторге – сам Бен, Аманда и Бри, которую они тогда ждали.

Семья.

Три недели назад, за день до того, как курьер привез ему сигнальный экземпляр «Пугала», Бену позвонил Клейтон Чилдресс, редактор всех шести его книг, чтобы предупредить о предстоящей доставке. На звонок ответила Аманда. Бен готовил лазанью, сотовый лежал на кухонном столе. Аманда схватила его раньше, чем он успел вытереть руки и ответить сам. Он бросил на нее сердитый взгляд. Не бери трубку. Она сделала по-своему и включила громкую связь. Клейтон всю ночь провел над сигнальным экземпляром и обещал, что такой же доставят Бену к следующему полудню.

– Это твоя лучшая работа, Бен. Человек-кошмар наносит новый удар. Этой книгой мы реально напугаем читателей. Как продвигается вторая часть? Что с «Крикуном»?

– Пишется, – ответил Бен, хотя, по правде говоря, с продолжением, которое так жаждали увидеть Клейтон и его боссы из «Макбрайд и компания», он застрял, не добравшись даже до половины. Повторялась ровно та же ситуация, что была у него с «Пугалом» год назад.

Две недели, Бен.

Аманда вышла из кухни, ни слова не сказав о новой книге, просто тяжело протопала к двери, давая понять, что злится. Злится на его неспособность закончить текст. Злится из-за того, что его творческий кризис растянулся больше, чем на одну книгу. Текущая работа застопорилась. Что ж, ничего нового; они так жили уже почти год. С тех пор, как в те выходные он на рогах вернулся из старого семейного дома в Блэквуде – растрепанный, дезориентированный, насквозь пропахший пороком.

Бен отважился взглянуть на себя в туалетное зеркало. Увидел мешки под глазами и седые пряди над ушами. Он слишком молод для седины. Провел рукой по волосам и постарался выдохнуть все накопившееся за последний год напряжение. Пора начинать. Он попробовал отработать улыбку перед зеркалом, и это напомнило ему Хоакина Феникса в роли Артура Флека в «Джокере». Бен отхлебнул из фляжки с бурбоном и вернул ее во внутренний карман пальто. Сунул в рот две мятные пастилки, выключил воду. Во внезапно обрушившейся на туалет тишине раздался голос Аманды. В нем слышалась паника, как в день, когда он вернулся после того самого уик-энда. Бен, что ты наделал? Как она на него тогда смотрела! Сердито, да, но еще… испуганно. Что ты наделал, Бен?

Осталась одна минута.

И тут он услышал его. Менеджер взялся за дело раньше намеченного.

– Леди и джентльмены, настал тот момент, когда мы…

Он снова закрыл глаза, стараясь не реагировать на голос менеджера. Сосредоточься, Бен. Поправив манжеты на рубашке, он направился к двери туалета. Открыл ее, нацепив на лицо свою фирменную улыбку, и толпа сразу взорвалась приветственными криками. Какой-то идиот яростно захлопал в ладоши, словно в туалете можно было сделать что-то, чем следует гордиться. Бен все еще ощущал во рту вкус бурбона. Надо будет уже за столом зажевать еще одну мятную пастилку. Стараясь не обращать внимания на восхищенные перешептывания и взгляды, он аккуратно протиснулся сквозь толпу к отведенному для него месту в задней части магазина и занял стул рядом с пирамидой книг.

На суперобложке красовалось пугало посреди школьного футбольного поля. Красно-оранжевый закат служил ярким фоном для темных силуэтов деревьев и кукурузных полей. Стебли, на которых должны были лопаться созревшие початки, скрывали руки, пытавшиеся вырваться из удерживавшей их кукурузной шелухи. Как и в случае с двумя предыдущими романами, имя Бена было набрано более крупным шрифтом, чем заглавие. Они с Амандой шутили, что однажды такое случится – это означало бы, что у него получилось, действительно получилось, – но теперь, когда буквы в имени затмевали собой то, что написано ниже, он скучал по тем дням, когда название книги и история в ней значили больше, чем человек, их придумавший.

Очередь за автографами растянулась от входной двери до соседнего кафе-мороженого. В «Банановом сплите» всем, кто пришел за новинкой Бена Букмена, предлагали двадцатипроцентную скидку на одну порцию. Событие освещал Дик Беннингтон, коллега Аманды по программе новостей, и он уже успел взять интервью у нескольких человек из толпы. С красивой укладкой, загорелый, как кукла Кен, с голосом, похожим на Уолтера Кронкайта. Наверняка еще припрется к Бену с вопросами, и ему придется отвечать.

Он козел, Аманда.

А ты ревнуешь.

С чего бы? Мне просто не нравится, как он тебе улыбается.

Да ладно? Сам-то забыл, как это делается?

Краткий обмен репликами в постели в ночь после того, как она предупредила его, что Ричард будет снимать репортаж о его автограф-сессии. Остальное они говорили, уже отвернувшись друг от друга, уставившись каждый в свою стену.

Зачем нам вообще, чтобы это кто-то освещал?

Потому что в Крукед Три больше ничего хорошего не происходит.

Тогда займись этим сама.

Ты мой муж, Бен. Не репортаж.

Возможно, всем было бы лучше, будь он ее репортажем.

Он заметил Аманду, стоявшую в другом конце магазина, одетую в бежевую юбку до колен и голубую блузку, подчеркивающую животик. Через два месяца он вновь станет отцом. На этот раз будет мальчик. Имя они почти не обсуждали. Аманда выглядела даже лучше, чем в день их знакомства. В зале она работала так, словно в их мирке все было в полном ажуре: трудолюбивой пчелкой порхала от одного поклонника к другому, улыбалась, вела беседы, руководила всем, будто это она организовывала автограф-сессию, а вовсе не книжный. Глядя на ее снимки в соцсетях, никто бы не подумал, что у них проблемы.

Бен оглядел толпу в поисках их дочери Бри, но нигде ее не увидел.

Девушка в джинсах и мешковатой толстовке смущенно улыбнулась и протянула ему книгу.

– Я уже ее прочитала. – Она опустила глаза, словно стыдясь сказанного. – Дважды.

– Вы успели прочесть ее дважды?

– Простите.

– Не извиняйтесь. Это всего лишь в десять раз меньше, чем читал ее я.

Девушка рассмеялась.

– Ну, она замечательная.

Его рука замерла над страницей в ожидании.

– Для Лесли, – сказала читательница и повторила имя по буквам. – Пожалуйста. Спасибо.

– «Для Лесли. Пожалуйста, и спасибо вам. С наилучшими пожеланиями…» – Он закрыл книгу и отдал ее обратно. – Хотел бы я сказать, что она вам понравится, но вы уже и так ее прочли. Дважды. Буду хотя бы надеяться, что она подарила вам парочку кошмаров.

Это была его фирменная фраза. Как правило, он еще сопровождал ее подмигиванием, но сейчас решил воздержаться. После нее покупатель обычно уходил, однако Лесли задержалась.

– Так это правда? То, что говорят о следующей книге?

Бен шутливо пожал плечами – о нем ходило так много разных слухов, что не было времени разбираться, какой из них не врет.

– Вы наконец напишете о Крикуне? О том, что случилось с детьми, пропавшими в Ривердейле?

Он с трудом выдавил улыбку.

– Просто подождите немного и сами все узнаете.

Девушка была милой, но ее уход его порадовал. Следующие трое в очереди обошлись почти без слов. Бен снова увидел в толпе Аманду – та бродила по магазину, щелкая камерой. Сняв очередное фото, заметила наблюдавшего за ней издалека Бена и помахала ему рукой. Чисто ради публики. Напоказ. Тоже не в восторге от необходимости торчать здесь. Три недели назад она возилась на улице с клумбами в ожидании, когда грузовик курьерской службы привезет сигнальный экземпляр его книги. Бен наблюдал за ней из эркера. Ее вьющиеся рыжевато-каштановые волосы были собраны в свободный пучок. Джинсы порваны на коленях. На лице ни грамма косметики. Полная противоположность той идеальной картинке, что она ежедневно представляла перед камерами своей новостной передачи. Такая ее версия ему нравилась больше. Всегда нравилась, но вот ей – увы, нет. По подъездной дорожке она тогда шла быстрым шагом, а маленький сверток с книгой несла так, словно это был его первый роман, а не шестой. Держала его в руках, как тайну, обретшую форму, осязаемое доказательство. Когда она в холле протянула ему эту посылку – пальцы до сих пор в кедровой мульче, – то прикусила нижнюю губу, как всегда делала в моменты волнения или плохого настроения. Ухмылочка с подтекстом: «И что теперь?» Пора нам уже поговорить, Бен.

– Поверить не могу, что вижу вас живьем! – Очередная фанатка отвлекла его от размышлений. – Я так долго добиралась сюда из Теннесси. Вы в порядке, мистер Букмен?

Я не свихнулся.

Бен несколько раз моргнул и улыбнулся любительнице книг. Поставил свою подпись, сказал, что надеется подарить ей парочку кошмаров, и поблагодарил за приезд.

Я ездила в Блэквуд, Бен. В той комнате я видела не только тебя!

Он отмахнулся от голоса Аманды и подписал книги для следующих десяти человек в очереди. Краем глаза заметил девятилетнюю Брианну – та сидела, скрестив ноги и подперев голову руками, посередине секции молодежной прозы и читала книгу, рассчитанную на более зрелый возраст. Бен улыбнулся ей. Вот его якорь. Его сердце и душа. Несколько недель назад он бросил тот сигнальный экземпляр своей книги на кухонном столе, оставил валяться нераспакованным на несколько часов, пока Бри не постучала в дверь кабинета и не заставила его вскрыть сверток.

Бен пригласил ее войти, а с ней в комнату проникла и Аманда – она тогда стояла не только за спиной их дочери, но и за всем этим планом, как вынудить его открыть посылку.